— Не дам, — со смехом согласился парень.

      Джубия ни сколько не смутилась, переплетя пальцы с Греем.

      — Ты все равно меня любишь, так что…

      Фуллбастер покосился на Нацу.

      — Друг, мой тебе совет, как поймешь, что начинаешь влюбляться… просто, последуй совету Гендальфа и БЕГИ! Не будь таким же глупцом, каким был я.

      Джу ощутимо щипнула парня за ладонь.

      — У тебя какие-то претензии?

      — Нет, что ты, — улыбнулся Грей, наклонившись и мягко поцеловав девушку в губы.

      Нацу нравилось наблюдать за этими двумя. Кто бы мог подумать тогда, шесть лет назад, что вечно стесняющаяся Джубия Локсар, которую они оба знали еще со старшей школы, сможет покорить не верящего в любовь Фуллбастера. А ведь это именно он подтолкнул друга в объятья этой девушки. Именно он твердил каждый божий день, что Грей обязан был пригласить ее на свидание. Это именно он был тем купидоном, который своими стрелами пронзил их сердца. И хоть вместо стрел у него был кофе, вместо крыльев — фартук «Fairy tail», это ничего не меняло. В конечном итоге, важен лишь результат.

      Невольно в голову полезли другие мысли, связанные с тем временем. Ведь если бы тогда Грей не должен был пойти на свидание с Локсар, Нацу бы не ошибся телефонным номером… и кто знает, где бы он был сейчас. Хоть «Странная» и причинила ему боль, именно этим она заставила его двигаться дальше. Без этой боли не было бы ни ЭлЭй, ни альбома, который возвысил его до небес.

      Все что не делается, делается к лучшему. Так ведь говорят?

      — Ну, друг, навевает воспоминания? — толкнул его в плечо Грей.

      Нацу вынырнул из своих раздумий, несколько раз моргнув и не веря, что это действительно реальность. Невольно на лице расползлась широкая улыбка, и на одно мгновение парню показалось, будто бы он все тот же двадцатилетний парнишка, который прибегал сюда каждое утро, чтобы готовить самый вкусный кофе во всем Нью-Йорке.

      — Она нисколько не изменилась, — прошептал Нацу, смотря на висевшую над дверью вывеску, которая гласила простое и такое родное «Fairy tail».

      — Конечно, не изменилась, — проговорил Грей, открывая перед Джубией дверь. — А чего это ей меняться?

      Нацу потребовалось некоторое время, чтобы успокоить свое быстро бьющееся сердце, привести свои мысли в порядок, а потом — переступить порог места, которое мягкими объятьями аромата обжаренной арабики обволокло его тело.

Казалось, что он сделал шаг в свое прошлое.

      Те же посетители, которых он мог узнать даже во сне.

      Та же мелодия на фоне, под которую он зачастую, пританцовывая, готовил новый заказ.

      Та же стойка и витрины с выпечкой.

      Та же кофе-машина, до которой до боли хотелось вновь прикоснуться.

      Одно только отличалось от его воспоминаний. И это было самым важным.

      За стойкой стоял не он. Не на нем красовался фирменный фартук кофейни, и больше не он улыбался посетителям, готовя новый заказ.

      Он был здесь гостем.

      — Так, Джу, займи нам столик, а мы сделаем заказ, — улыбнулся Грей, отдавая ей свой тубус.

      Друзья встали в конце очереди. Грей, прикусив губу, придирчиво смотрел за работой баристы, кажется, готовый в любой момент сделать парнишке замечание. Нацу понимал его. Хоть каждый из них добился того, чего хотел, и ни за что не променяли бы работу, которой они были безгранично преданы, время, которое оба провели по ту сторону кофе-машины, было невероятным опытом. И иногда Нацу действительно посещали мысли о том, как бы он хотел повернуть время вспять и вновь оказаться невезучим баристой из Бушвика, жившим в крохотном лофте с лучшим другом и котом под мышкой.

      Нацу улыбнулся этим мыслям. Во всем была виновата ностальгия, ворвавшаяся в его жизнь в виде кофейни со знакомым запахом кофе и…

      Невольно его взгляд зацепился за висевшие на стене часы.

07:05.

      Что-то словно толкнуло его, и он, не понимая почему, повернул голову в сторону двери. Несколько секунд ничего не происходило, и какое-то странное, непонятное чувство разочарования начало разливаться в его груди, когда по кофейне разнесся звон колокольчиков, а через порог переступила новая посетительница.

      Нацу испытал дежавю.

»…каждый вторник, среду, пятницу и субботу, как только на дверце кофейни появлялась табличка «открыто», она переступала порог…»

      Женщина обвела взглядом кофейню, а перед глазами Нацу вдруг предстала другая картинка из далекого прошлого.

»…поправляла свой длинный шарф…»

      Блондинка по привычке провела рукой по алому шарфу.

»…окидывая его, Нацу, с ног до головы безразличным взглядом, проходила к стойке и, молча, кивала…»

      Его соседка, критик из «NYʼs mistake», женщина, которая будет оценивать его работу, встретилась с ним взглядом, и именно в этот момент осознание прошибло холодным потом, а перед глазами окончательно сформировалось старое воспоминание девушки, с образом которой ассоциировались мокко и шоколадные пирожные с арахисом.

      — Люси! — громко поприветствовал Грей девушку, которая с секунду не прерывая зрительного контакта с Нацу, перевела взгляд на Фуллбастера.

      — Какие люди, — хмыкнула женщина, растянув ярко-красные губы в улыбке. Стянув с рук перчатки, она медленно встала в очередь. — Давно тебя не видела.

      Грей пожал плечами.

      — Работа, работа. Свадьба. Работа. Собаки. Снова свадьба, — усмехнулся парень. — Сама понимаешь, жизнь в Большом Яблоке слишком затягивает.

      — Да уж, — согласилась Хартфилия, вычитывая названия напитков на стенде.

      — Кстати, ты ведь придешь?

      Люси непонимающе нахмурилась.

      — Куда?

      Грей возмущенно скрестил руки.

      — Как куда? Хартфилия, на мою свадьбу! Я, черт возьми, тебе почти пять лет кофе варил! Так что ты обязана быть на моей свадьбе, и я не приму никаких отговорок.

      — А кто отговаривается-то? — улыбнулась девушка. — Я только «за». Еще один праздник лицемерия и унижения человеческого рода. Как я могу такое пропустить?