Нацу знал ответ. Черт, он яркой неоновой вывеской сиял в его голове, пытаясь привлечь, кажется, пытавшегося стать слепым хозяина.

      Телефон продолжал сохранять молчание, а Нацу в это время четко осознал, что влюбился. Влюбился в образ, выросший в его голове. Образ, построенный на сообщениях, коротких слов и приятном голосе. Разве достаточно было это для того, чтобы в сердце зародился крохотный, только-только зарождающийся огонек привязанности и даже влюбленности?

      Нацу не знал. Но огонек в груди говорил совсем другое.

Жизнь — череда черных и белых полос.

      Неожиданно раздался звук вибрации, отчего Нацу даже подскочил. Схватив телефон, он с замиранием сердца посмотрел на экран.

      Телефон был незнаком.

      «Может, она поменяла симку?» — пролетела мысль, прежде чем он провел по сенсору.

      — Алло.

      — Здравствуйте, могу я услышать Нацу Драгнила? — раздался незнакомый женский голос.

      Разочарование начало медленно разливаться внутри.

      — Да, — проговорил парень, вновь сев на диван, — это я.

      — Вас беспокоят из компании «Ak&Ko». Мы заинтересованы в сотрудничестве с вами. Если вы передумали, сообщите, пожалуйста, мне это прямо сейчас. Если же нет, то завтра в одиннадцать утра нужно будет приехать для подписания контракта и уточнения некоторых деталей.

      Нацу ошарашено выдохнул, еще не до конца понимая, что все это реальность. И только Богу было известно, где он нашел силы, чтобы быстро проговорить:

      — Да, да, конечно, я согласен!

      Женщина, кажется, нисколько не удивилась, продолжив своим безразличным тоном.

      — Отлично. Мы будем ждать вас завтра. И да, я хотела бы сразу предупредить вас, — выдержав паузу, она продолжила. — Мистер Галл уезжает для записи альбома в Лос-Анджелес. Проживание и перелет за счет компании. Я хотела бы услышать, готовы ли для переезда?

      Все внутри Нацу упало вниз. Нью-Йорк был его мечтой. Нью-Йорк был Его городом. Именно здесь он чувствовал себя Собой, тем, кем он являлся. Здесь были его друзья. Здесь был дом и приносящая удовольствие работа. Здесь была… «Странная», хоть она и пропала на какое-то время.

      Мог ли он уехать, даже на короткий срок?

      — Я… я подумаю, — прошептал Драгнил. — И сообщу вам завтра.

      — Хорошо. Если возникнут какие-то вопросы, вы можете связаться со мной по этому номеру. Всего хорошего, и надеюсь на наше будущее сотрудничество.

      — До свидания.

      Нацу положил телефон на диван и закрыл глаза.

      Это был его шанс. Это был шанс исполнить свою мечту и, наконец, расправить крылья. Но с другой стороны, что-то крепко удерживало его именно в этом городе. И Нацу казалось, что сейчас он как никогда нужен был здесь.

За белой полосой всегда идет черная.

      Поток мыслей прервал стук в дверь. Он никого не ждал, и внезапные гости удивили парня. Но на пороге оказался всего лишь почтальон.

      — Нацу Драгнил? — спросил молоденький паренек в синей кепке.

      Нацу кивнул, и паренек протянул ему ручку и листок.

      — Вам посылка. Распишитесь здесь и здесь.

      Взгляд Драгнила автоматически скользнул за спину почтальона, где стояла небольшая коробка с несколькими почтовыми пометками. Попрощавшись с улыбчивым пареньком, Нацу занес посылку внутрь и поставил на стол. Не было ни адресата, ни контактных данных. Ничего. И это было странным.

      Нацу даже прислушался к коробке. Вдруг там что-то тикает?

      Но, убедившись, что посылка не представляет опасности, парень, одолеваемый любопытством, быстро разрезал скрепляющий края скотч, с замиранием сердца посмотрев внутрь коробки.

      Розовая атласная лента, пластиковый стаканчик, диск Майкла Джексона.

      И письмо.

      Он узнал эти вещи. Именно этой лентой он когда-то повязал шею Плю, и именно этот стаканчик с «Романо» он оставил в том зоомагазине. И он был уверен, что на этом диске есть песня «Human Nature», которую когда-то по его просьбе исполнили Стинг и Юкино.

      От медленно подкрадывающегося осознания, по телу парня прошлась дрожь, а колючие тиски медленно, еще еле ощутимо, сдавили грудную клетку.

      Дрожащими руками он достал письмо. На чистом конверте не было никаких надписей, кроме аккуратно выведенного: «Баристе по ошибке». От него исходил приятный аромат духов, но Нацу тут же отогнал эту мысль. Сейчас было главным понять, что происходит.

      Сделав глубокий вдох и выдох, Нацу кивнул самому себе, будто пытаясь доказать, что готов, и быстрее, не мешкая, раскрыл конверт. Взгляд забегал по ровным, аккуратным буквам.

«Здравствуй, Бариста по ошибке.

Первым делом, я объявляю, что наш счет аннулирован. Я нашла тебя, Нацу, поэтому больше нет смысла играть в эту игру.

Ты когда-то говорил, что нужно вдохнуть свободу глубже, окунуться в нее и перестать сковывать себя каким-то обязательствами. Ты говорил, что жизнь — это не план, которому нужно следовать. Что невозможно распланировать каждый день и жить, зная все наперед. Ты говорил, что это скучно и само желание жить начинает пропадать.

На какое-то мгновение я поверила тебе. Или, если быть точнее, начала верить. Я действительно начала думать, что все это глупо и моя жизнь не должна быть такой, какой она была. Что есть место безумству и дурашливости, спонтанности и беспричинного смеха.

Вот только потом я задумалась, что же такое, эта свобода? Разве может быть для нее какое-то определенное понятие? Разве свобода не своя для каждого?

И, Нацу, я уважаю твое понимание свободы. Ты вольная птица, с огромными крыльями и заоблачными мечтами. И ты паришь, пока веришь в собственную свободу. Вот только реальность рано или поздно подрежет твои крылья, и ты камнем опустишься на землю.

Мне нравится моя свобода. Только распланировав все, только тогда, когда я действительно уверена в завтрашнем дне, я свободна.

Я благодарна тебе за то время, что мы провели… если так можно сказать, вместе. Я благодарна за твои сообщения, за поддержку, за попытку познать меня, кофе и Плю. Как, наверное, ты заметил, я вернула все твои подарки. Но с Плю расстаться я не могу, прости.