- Ревнуешь?
- Нет… нет, определенно точно не ревную. Мне их просто хочется всех убить. Совершенно беспричинно, - заявляю я, и Саша смеется, запрокидывая голову.
Я смотрю на него, не отрывая глаз, как завороженный. Черт, у этого мужчины даже кадык чертовски сексуальный! Или это я чертовски озабоченный.
- Ти-и-и-м… - тянет он хрипловато.
- Что? – спрашиваю, не отрывая взгляда.
- Не смотри на меня… так.
- А то что?
Вместо ответа меня прижимают к стенке и целуют так, что все глупые вопросы сами собой покидают мою голову. Я охотно отвечаю, зарываясь руками в густые, успевшие отрасти, волосы – мне до чертиков нравится это делать.
Он целует жадно, исступленно, будто в последний раз. Я задыхаюсь от ощущений, жар желания лавой растекается по телу, и к пряжке его ремня я тянусь почти неосознанно.
- Стоп, Тим… нет! – он неохотно отстраняется.
- Что? – мой голос дрожит, а глаза слезятся от разочарования. – Ты… не хочешь?
- Эй, Тим, ну что ты, котёнок! – он прижимает меня к себе и шепчет: - Глупости какие. Хочу, очень хочу тебя, до боли… но я не хочу торопиться.
- Торопиться? – взвился я. – Саш, я понимаю, что мы знакомы не так давно, но у нас есть притяжение, которое глупо игнорировать, неужели ты не понимаешь? Неужели лучше самоудовлетворяться в душе и делать вид, что мы не замечаем этого, хотя стены там тонкие и все прекрасно слышно? Я в первый раз так сильно… привязался к кому-то. И я хочу тебя.
- Тим, ты прав, ты конечно же прав, я всё понимаю. Я просто… это твой первый раз, и я бесконечно счастлив этому факту, но я не хочу делать тебе больно!
- Тогда не отталкивай меня.
***
Мы в спальне. Он снова целует меня, и этот поцелуй совершенно иной, не такой как бывали раньше. Я чувствую, как Алекс впервые отпустил себя, позволил себе свободно дышать и делать то, что он хочет, не сдерживать себя. Он буквально вылизывает мой рот, одной рукой сжав волосы на затылке, а другой лаская спину.
Для меня всё это ново. Эти чувства, эти ощущения. Я действую на уровне инстинктов: выгибаю спину, когда его руки принимаются ласкать мои ягодицы и протяжно стону, когда он сжимает мой пах.
- Ти-и-им… - выстанывает Саша, покрывая мелкими поцелуями мой торс, и принимается освобождать нас от такой лишней сейчас одежды.
Мягко толкает меня на кровать и наваливается сверху, опираясь на руки, чтобы не раздавить.
- Ты сводишь меня с ума, котёнок. Я никогда и ни с кем не чувствовал себя ТАК.
Это льстит безумно, и мне хочется сделать всё, чтобы со мной ему было лучше всех. Чтобы он не мог оторваться от меня.
Я целую его сам, припоминая всё, чему он учил меня. Руками ласкаю затылок и шею – эрогенная зона, он даже выгибается со стоном. Отталкиваюсь, и мы переворачиваемся так, что Саша лежит на спине, а я сижу на его бедрах. Мне хочется изучить и обласкать каждую клеточку его тела, но это наш первый раз, и мы слишком долго ждали его, чтобы медлить и отвлекаться от главного.
Я снова оказываюсь на спине. Смотрю в его глаза, в которых взрывной коктейль из нежности, страсти и желания, что дух захватывает.
- Я люблю тебя, Саша.
***
Он спит, а я все никак не могу уснуть, слишком много эмоций и впечатлений. Я вспоминаю, как отозвался дрожью в моем сердце блеск его глаз, когда я признался в любви. Как он обнял меня, как признался в ответ… Какая улыбка была на его лице. Как он ласкал меня, и как я возносился на вершину блаженства.
Вспоминаю, как я стал его. Его судорожные вздохи, свои стоны, короткий миг боли и волна наслаждения, переросшая в цунами… и набатом в висках: «Люблю-люблю-люблю». Люблю.
Глава 9. Жизнь в розовом цвете
Вот и закончился мой короткий отпуск, пронесшийся, как одно мгновение. Не передать словами, как мне не хотелось возвращаться к тренировкам. Сам бы не поверил, если бы кто-нибудь сказал мне о том, что я не захочу выходить на лед, но сейчас единственное, чего мне хотелось, кого мне хотелось – Саша. С ним я был готов на все, с ним все было интересно и захватывающе. Я бы даже хоккейную форму надел, если бы он захотел, но он сразу обозначил свое мнение – поиграть со мной ему было бы, безусловно интересно, но хоккей – игра жестокая и жесткая, а он совсем не хочет, чтобы кто-нибудь сделал мне больно. Алекс воспринимает меня как нечто хрупкое и слабое – много слабее, чем я есть на самом деле, но от него приятно принимать вызванную этим фактом нежность и заботу, хотя иногда приходится напоминать, что я вовсе не хрустальный.
Всего неделя прошла, а как будто маленькая жизнь. И в голове не укладывается, что всего лишь за семь дней человек стал мне родным, стал неотъемлемой частью моей жизни, занял все свободное место в сердце, стал магнитом для моих глаз. Все мысли в моей голове как у влюбленной девчонки, я осознаю, что веду себя глупо, но ничего не могу с собой поделать, хочется улыбаться, петь, а ещё – рисовать. Рисовать я любил с детства, но мама посчитала, что это недостойное занятие, поэтому, отчасти и отдала меня в спорт, который занял главное место в жизни, так что ни на что иное времени не оставалось, а в свободное время ничего не хотелось, но сейчас, рядом с Сашей, я вновь взялся за карандаш и все мои рисунки были о нем, для него. Я любовно вычерчивал скулы, выводил плавную линию рта… старался воспроизвести на рисунке все то, что я так люблю в этом сильном, удивительно терпеливом и нежном мужчине.
Но я понимаю, что жить одним им – неправильно, поэтому послушно собираю сумку и иду в дом спорта. В раздевалке я предсказуемо встречаюсь с Заречным и Сильевым.
- Ой, какие люди! – тянет Заречный, ухмыляясь. – Светится, как елка новогодняя. Что, Тимочка, у кого-то был секс?
- Ага, - улыбнулся я. – И тебе советую. Глядишь, вместе со спермой дерьмо из характера выйдет.
