Ситуация напрягала своей новизной и непривычностью. И Хищник разрешил ее единственным кажущимся ему правильным способом. Просто сообщил, что им пора выдвигаться.

Шлюз открылся, и Хищник привычно замер, прислушиваясь. Без плазменной пушки над плечом он чувствовал себя словно голым. Но по условиям наказания она была запрещена. Провинившийся яутжа не имел право на оружие Чистокровного.

Впрочем, на мальчишку запрет не распространялся. Нигде не было сказано, что инорасник не может пользоваться оружием охотника. Закон был неписаным. Отдать свое оружие не позволяла гордость. Но в ситуации, в которой оказался Хищник, о гордости думать было поздно.

Тем более, что на основную охоту, с добычей трофеев, мальчишке все равно нельзя. Так что вопросов не возникнет.

Под ногами хрустели мелкие камни, перемешанные с песком. Вокруг не было ничего, что могло бы привлечь внимание. Тишина. И она напрягала. Слишком... пустая. Наигранная. Чужие наверняка уже засекли их и попрятались, выжидая и наблюдая.

Хищник знаком велел мальчишке оставаться у корабля, а сам включил режим инвиза и медленно заскользил вдоль борта. Нужно было установить ловушки и датчики движения, которые помогут сканеру.

Нет... Сегодня его не тронут. Сегодня твари будут наблюдать. Их тактику Хищник знал отлично. И, в отличие от других охотников, он был сторонником того, что Чужие обладают разумом. Извращенным, непонятным, но изворотливым и злобным.

Главное, чтобы мальчишка не сунулся куда не нужно. Хотя... Может, это послужит ему уроком. Хищник отлично помнил, как учили их самих. Любой опыт, отрицательный или положительный, приветствовался. Но за каждое ослушание следовало суровое наказание. Но сам Хищник так поступать не собирался. Ослушавшийся наказывает сам себя.

***

Стоять на одном месте Максу наскучило уже через пять минут. Пространство вокруг было освещено огнями корабля, да и опасного ничего видно не было.

Где-то недалеко журчала вода. И мальчишку буквально подмывало пойти и посмотреть на источник звука. В конце концов – у него есть этот крутой плазменный пистолет, так что опасаться нечего.

Макс кивнул сам себе и, крадучись, пошел на звук.

Свет от бортовых огней корабля как-то резко потускнел, а потом и вовсе внезапно исчез. Видимо, те самые ядовитые испарения, о которых обмолвился Хищник, так действовали. В любом случае, Макса это не остановило. Он был уверен, что заблудиться здесь не удастся. Звук воды был ровно справа. А значит, не будет стоить труда пройти в обратном направлении по своим же следам.

Внезапно мальчишке почудилось, что кто-то провожает его внимательным недобрым взглядом. Он испуганно обернулся, но кроме смутного очертания валуна ничего не заметил.

– Чертовщина какая-то мерещится, – прокомментировал он вслух и двинулся дальше, поминутно оглядываясь и замирая. Ощущение не исчезло. Только нарастало, давило в затылок.

Туннельный синдром. Так это называлось, по словам старого Маркуса. Там главное было убедить себя в том, что ничего опасного за спиной нет. Что все это чушь и игра подсознания. Но действовал ли этот закон здесь?

Мальчишка съежился, но продолжил идти. Умом он понимал, что это глупая ребяческая бравада, но отступить и вернуться с позором он уже не мог.

Где-то слева словно прошуршала по камням чья-то поступь. Что-то хрустнуло, снова зашуршало... Но, как только Макс испуганно замер, все прекратилось. Невидимый преследователь дразнил его. Смеялся над его страхом.

Мальчишка трясущимися пальцами коснулся сенсора, активирующего оружие, и, выставив «пистолет» перед собой, замер.

Тишина. Только журчит, словно издеваясь, невидимый ручеек.

Ничего.

Макс шагнул на пробу, надеясь, что это «передразнивание» невидимым некто его движений только почудилось. Но нет. Словно в насмешку невидимый пародист точно так же прошуршал песком.

Руки затряслись. Макс уловил этот момент. Он просто увидел, как начинает разливаться по телу эта нервная дрожь. Стало резко холодно.

– Тво... твою мать... – трясущиеся губы выговорили ругательство не сразу, потому что промелькнувшая на периферии зрения тень, напугала до холодного пота и трясущихся нехорошей дрожью коленей.

И шорох. Уже совсем близко. Уже обдало холодным ветром от чужого движения.

Выстрел не грохнул, как это бывает с огнестрельным оружием. Дуло выплюнуло сгусток плазмы почти бесшумно. Наделал грохоту расколовшийся камень.

И если бы не обостренная страхом реакция – Макс бы валялся сейчас с дырой от зазубренного хвоста в груди. Такой... мерзости мальчишка не видел ни разу за свою короткую жизнь. Жуткая морда, истекающая полупрозрачной слизью и взгляд отсутствующих глаз. Тяжелый, жуткий.

«Пистолет» у него выбили сразу. Мерзкая лапа с длинными суставчатыми пальцами одним движением и лишила его оружия, и отшвырнула метра на два в сторону.

Макс приземлился спиной ровно на обломки камня, ухитрившись в полете коснуться сенсора, раскладывая копье в боевое положение.

А тварь издевалась. Хвост ударил, метя в грудь, но мальчишка успел извернуться, откатившись в сторону. Кончик острия копья задел суставчатую лапу.

Чужой зашипел, отскочил. А на песке зашипели капли его...крови. Кислота. Вот о чем говорил Хищник!

Блядская тварь!

Кажется, играть с жертвой больше не входило в планы чужого. Все произошло очень быстро: тварь метнулась, прыгая на пытающегося подняться Макса. И прыгнула, надо сказать, очень удачно. Все было рассчитано верно: Макс поднимается и оказывается пришпиленным к плоскому боку расколотого валуна. Но предательский камень спутал чужому все планы. Макс просто снова растянулся на земле, неуклюже выставив копье. Остановить прыжок чужой уже не мог, разве что слегка изменить траекторию.