***

Рэнди проснулся около полудня. Как ни странно, но после вчерашней вылазки в клуб, чувствовал он себя хорошо. Оторвался на славу. Даже опустился до минета в общественном туалете, хотя раньше никогда себе такого не позволял. Парень, который отсосал ему, недвусмысленно намекал на продолжение, но Харрисон сослался на какие-то, вдруг возникшие дела, и сбежал.

Поднявшись с кровати, он отправился в душ. Проходя мимо столика, заметил сиротливо лежащий листок. Подхватив его, Рэнди остановился глазами на сумме, которую старательно вывела Эмили.

«Блядь!» — выругался мужчина.

Воспоминания вчерашнего вечера нахлынули на него. Вот только теперь Рэнди закипел от злости, злости на самого себя.

«Так облажаться! Отказаться от выгодного предложения! Нагрубить Эмили! Нужно будет позвонить и извиниться. Чертов Харольд! Опять он переворачивает его жизнь. Ну, уж нет! Душ, мне нужен душ!»

Теплые струи воды били по плечам. Вода расслабляла и успокаивала. Рэнди отдался этому блаженству.

Выйдя из душа совсем другим человеком, он сварил себе кофе, присел на диван и уставился на листок. Потом вдруг вскочил, включил компьютер и стал что-то лихорадочно набивать на клавиатуре.

«Это было перед сериалом. Гейл как-то упоминал об этой рекламе».

Ролики появились на экране. Харрисон просмотрел их и остановил картинку, где Харольд в оранжевой куртке, которая делала его таким сексуальным, улыбался своей партнерше по съемкам. Как он любил эту улыбку, и всегда считал, что ему Гейл улыбается совершенно по-особенному. Но теперь эта улыбка не принадлежала ему, теперь ничего не принадлежало ему. Он и любил и ненавидел одновременно, за то, что этот мужчина ворвался ураганом в его жизнь, смел все и исчез, оставив после себя все в развалинах — его сердце, душу и жизнь.

Рэнди смотрел только на Харольда, как-то не особо вникая в суть рекламы.

«Значит «Понтиак», и я больше, чем уверен, что ты уже согласился, — думал он, — теперь дело за мной, и ты уверен, что я не соглашусь».

Ожил телефон. Рэнди не отрываясь от экрана, потянулся за трубкой.

— Слушаю, — не глядя, кто звонит, ответил блондин.

— Привет, Рэндс, — услышал он знакомый голос.

Его обдало волной жара, руки вспотели, а ноги стали ватными. Хорошо, что он сидел.

«Да что же это такое, меня повело от одного только его голоса, а что будет, когда я его увижу».

Рэнди разозлился. Решение пришло мгновенно, он потом так и не мог понять, откуда оно появилось в его голове. В конце концов, актер он или нет?

— О! Мистер Харольд?! Чем обязан? — весело и немного манерно произнес блондин.

Гейл несколько опешил от такого приветствия. Он ожидал срывающийся, заикающийся, удивленный голос, ну, на худой конец, гробовое молчание. А здесь ему ответили так бодро, что он мгновенно забыл все свои заготовленные фразы.

— А—А, как дела? — ляпнул Харольд первое, что пришло в голову.

— Вы звоните через столько лет, чтобы узнать, о моих делах? Как мило! У меня все хорошо! Еще что-нибудь?

— Ну, да…нет, я хотел узнать, ты получил предложение сняться в рекламе? — наконец, совладал со своим голосом мужчина.

— Конечно, вот как раз просматриваю бумаги, — вдохновенно врал Рэнди, неотрывно глядя на Гейла десятилетней давности, сжимая листочек с суммой.

— Так, что ты решил? Будешь сниматься?

— Естественно, какой же идиот откажется от предложения с таким гонораром? Я с удовольствием поработаю, тем более что у меня сейчас выдалось свободное время, — несло Харрисона.

Трубка в ответ молчала.

— Ау! Мистер Харольд, вы там? Вы так удивлены, что нет слов? Оу! Вы, кажется, не ожидали, что я соглашусь? Наверное, собирались уговаривать меня, приготовили речь. Сюрприз!!! Это работа, а наши отношения давно в прошлом, так что надеюсь, вы тоже согласились, не хотелось бы терять такие деньги, — продолжил блондин.

— Да, — сдавленно прошептал Гейл.

— Вот и чудненько! — пропел Рэнди.

В ответ он опять ничего не услышал.

— До встречи на съемках, Гейл, — холодно закончил разговор Харрисон и нажал отбой.

В этот момент ему даже не пришло в голову, откуда у Харольда мог быть его номер.

Блондин отбросил трубку и без сил плюхнулся на диван. Ему показалось, что за эти несколько минут, он отыграл двухчасовой спектакль. Зато он почувствовал такое внутреннее удовлетворение, которого не ощущал уже давно. Пусть Харольд теперь подергается.

«Вот так вот, самонадеянный засранец!»

Немного успокоившись, Рэнди снова потянулся к телефону и набрал Эмили.

— Привет, дорогой! — проговорила она. — Я как раз собиралась тебе звонить. Как ты?

— Лучше не бывает! Ты можешь приехать через час? — спросил Харрисон.

— Конечно! А…

— Захвати все бумаги по этой гребаной рекламе, — перебил ее Рэнди. — И, Эмили, извини за вчерашнее, просто я…

— Все нормально, Рэнди, тебе не за что извиняться. Заскочу через час, — не дала она ему договорить.

***

Гейл еще какое-то время держал трубку у уха, хотя там уже давно шли гудки.

«И что это было?»

Потом он очень спокойно отключил телефон, прошел к бару, плеснул себе виски, вернулся к дивану и заорал: «И—Д—И—О—Т!»

«Он точно идиот. Не спал тут всю ночь, а этот мелкий стервец, которого он все равно любит, выкинул такой фортель».

У Гейла заныло в груди.

«Это работа, а наши отношения давно в прошлом», — звучали, не переставая слова Харрисона. Мужчина налил себе еще.

«А чего я ждал? Пять лет прошло. Для него, конечно, все в прошлом. Я сам во всем виноват, и больше всего в том, что до сих пор молчал».

И тут на ум пришли слова Абу-алъ-Фараджа:«Я часто раскаиваюсь в том, что говорил, но редко сожалею о том, что молчал».

Гейл закурил, а потом с силой шарахнул кулаком по столу;

«Нет, Рэндс, у меня появился шанс, и ты выслушаешь меня, даже если мне придется привязать тебя к стулу».