- Я видел ящериц, на которых можно было верхом ездить, - задумчиво сказал Гедимин, закидывая в заросли очередное животное, отцепленное им от Речника. - Будь осторожен.

  Высоко в бесцветном раскалённом небе реяли призрачные полуденники, а ближе к закату над пустыней пролетали хвостатые Скхаа - то поодиночке, то небольшими стайками. Других живых существ Речник не видел.

  Эта местность - прославленная Пустыня Молний - была иссушена не ирренциевой пылью, но безводьем и палящим солнцем. Фрисс шёл без скафандра, не опасаясь излучения. Гедимин упомянул однажды, что Пустыню Молний "очистили" Куэнны. Следы погибшего мира попадались тут, но редко - иногда среди камней блестели осколки рилкара и земляного стекла, иногда из-под корней гезы проступали очертания рукотворной стены. Фрисс не отвлекался на раскопки - очевидно было, что Старого Оружия в пустыне нет.

  Пустыня Молний не так устрашала, как Гиблые Земли или мешанина обломков на месте Чивенкве. По ночам Фрисс слышал, как плещется глубоко под ногами подземное озеро. Эта вода, как он надеялся, рано или поздно должна была подняться к поверхности и оживить пустошь. А пока он создавал воду и туман на каждом привале, чтобы напоить увядающие травы.

  Несколько раз небо на горизонте наливалось чернотой, и вся пустыня содрогалась от громовых раскатов, а молнии сыпались дождём. Но ветер, налетающий из-под сверкающего ливня, не приносил прохлады. Пустыня Молний славилась свирепыми, но "сухими" грозами. Фрисс, глядя на далёкие сполохи, спросил однажды, приходят ли сюда обыкновенные дожди. Гедимин лишь пожал плечами - он их не застал ни разу, хотя проходить и пролетать по пустыне ему, как ликвидатору, приходилось часто.

  По ночам землю окутывал непроницаемый мрак, только иглы лаллии слабо светились и потрескивали, предвещая очередную грозу. Альквэа ненадолго утихал. От остывающей земли веяло жаром - как и от чёрной брони Гедимина, к которой под вечер невозможно было притронуться. Фриссу казалось, что сармат в темноте должен светиться красным, как раскалённые угли. Фрисс и Гедимин по очереди охраняли друг друга - ящерицы и полуденники по ночам спали, но в Аркасии хватало других опасностей. Речник, меряя шагами темноту вокруг спящего сармата, думал, что мало проку от его охраны - в таком непроглядном мраке он и дракона не заметит. Зато в ночной тиши слышен был каждый шорох, и это давало некоторую надежду. В одну из таких ночей Фрисс услышал неподалёку монотонный шелест и перезвон, не приближающийся, но и не отдаляющийся, и вскоре после рассвета путники вышли на пологий холм, откуда и доносился звук.

  На вершине холма с трёх перекладин из гладкого, отполированного ветрами Дерева Ифи свисали разнообразные подвески - пучки пёстрых перьев, бусины, фигурки из кожи, бубенцы из обрезков тростника и семян, черепа мелких зверьков. Ветер играл ими, и всё сооружение шуршало и позвякивало. На столбах, поддерживающих перекладины, ещё заметны были высеченные знаки - буквы Шулани, язык незнакомый, но Фрисс прочитал имена Макеги и Ийамис.

  - Джайкоты и руйи, - хмыкнул сармат, глядя на шуршащее святилище с неодобрением. - Лучше бы остерегались летать в грозу и приземлялись на ночь...

  - Для каждого народа хорошо уважать своих богов, - покосился на него Фрисс и склонил голову. Макега хранила странников и разрушала преграды, а Ийамис - великая кошка звёздного неба - дарила отдых и вселяла в сердца радость. Речник знал этих богов и относился к ним с почтением.

  Гедимин ждал у подножия холма, пока Фрисс привязывал к свободной нити пятнистую витую ракушку и стеклянную бусину - и ничего не сказал, когда Речник спустился, даже удержался от неодобрительного взгляда. Фрисс только пожал плечами...

  Около полудня колючки лаллии заискрили и встали дыбом. Гедимин глянул на запад - по небу стремительно мчалась иссиня-чёрная туча с дымящимися краями. Налетел порыв раскалённого ветра, взметнул пыль и стряхнул с лаллии целый ворох мелких трескучих искр...

  - Буря! Фриссгейн, ложись!

  Гедимин в тяжёлой броне откатился подальше. Речник упал, но тут же повернулся на бок, чтобы всё видеть - какой прок наблюдать бурю носом в песке? Неизвестно ещё, в какой жизни он снова попадёт в Пустыню Молний!

  Тем временем солнце померкло. Всё, что мог видеть Фрисс, накрыла черная туча, освещённая изнутри синими сполохами. Только серебристые лаллии неярко светились, как белые призраки. Тихий треск исходил от них в тишине, опустившейся на пустыню. Ветер затих на мгновение - и торжествующе взвыл. В облаке загрохотало, яркая ломаная линия соединила небо с землёй, и земля содрогнулась.

  Удар за ударом сотрясал пустыню, и от непрестанных сполохов Речник видел перед собой лишь алые пятна и клочья темноты, а когда они тускнели - сплошную сеть синевато-белых молний, соткавшуюся в недрах тучи. Они будто запутались там, зацепились друг за друга - лишь изредка разряд бил в землю, но из облака гром доносился непрерывно. Не только лаллии, но даже сухие кустики гезы поднялись дыбом и затрещали, окутываясь белым сиянием. Такой же свет потёк по волосам Речника, и он боялся шевельнуться, чтобы не привлечь к себе молнию.

  Череда небольших теней заслонила от него сияющую тучу, он пригляделся и увидел, как огромная стая Скхаа разворачивается над пустыней и ныряет в грохочущее облако. Крылатые хески без страха шныряли среди разрядов и ловили их, всё новые стаи появлялись из темноты и влетали в облако. Вот уже ни одна молния не успевала долететь до земли - Скхаа перехватывали их в момент зарождения и распухали на глазах, наливаясь светом и цветом. Их уже нельзя было спутать с летучими мышами - скорее они напоминали гигантских скатов, плывущих под облаками. А туча стремительно таяла, растратив силу, и грохот стихал, сменяясь шелестом тысяч крыльев и оперённых хвостов. Только лаллии ещё потрескивали и искрились, и те Скхаа, которым не хватило молний, носились над кактусами, смахивая с них белое сияние. Стаи ярко-алых и малиновых "скатов" выписывали в небе сложные фигуры и одна за другой улетали прочь - в потаённые пещеры, где они уснут до следующей грозы...

  Речник поспешно вскочил, не обращая внимания на сполохи перед глазами. Небольшая молния с сухим треском сорвалась с его руки.

  - Сотворённые бурей! Можно поговорить с вами?

  Трое Скхаа настороженно снизились, и взгляды трёх выпуклых глаз сошлись на Речнике. Тела хесков, переполненные энергией, искрились и потрескивали.

  - Что тебе нужно, знорк из пустыни?

  - Я ищу старые вещи, то, что осталось от погибшего мира! Меняю их на магию и воду. Что у вас есть?

  Скхаа переглянулись.

  - Ничего такого, странник. Немного расплавленной земли, песчаное стекло и кости. Больше ничего мы не видели.

  - Да нет! - перебил второй Скхаа, недовольно помахивая хвостом. - Есть ещё корабль, он валяется в той стороне. Но он не такой старый, и он не наш.

  - Да ну тебя! - первый хлестнул его хвостом по крылу. - Обильных гроз тебе, странник, а мы полетели.

  - Силы и славы! - Фрисс помахал им на прощание. Яркие крылатые тени скользили низко, будто отяжелели от поглощённого электричества...

  С земли поднялся Гедимин, посмотрел на Речника и пожал плечами.

  - Не знаю, знорк, почему ты до сих пор жив...

  Хотя во время бури казалось, что каждый разряд вонзается в землю в десяти, а то и в пяти шагах от путников, на самом деле рядом не ударила ни одна молния. Первые их следы Фрисс увидел, когда отошёл на две сотни шагов - верхушка Ицны раскололась надвое и дымилась, истекая кипящим соком. А поодаль на земле чернела ямка с расходящимися от неё лучами. Речник раскидал рыхлую землю и вынул кусок спёкшегося песка, похожий на корень дерева, корявый и потрескавшийся, но неожиданно прочный.

  - Песчаный обсидиан! - Речник похвастался находкой и попробовал отпилить кусочек лучом бластера, чтобы рассмотреть срез. Гедимин нашёл второй кусок и придирчиво осмотрел его, попутно отломив и отбросив большую часть.