- Трофейный "Феникс", бывший атомный крейсер... Вот чем они украсили площадь, - услышал Речник горький шёпот сармата. Гедимин смотрел на корабль, не отрываясь, и его глаза сузились и потемнели.

  - Гедимин, что с тобой? - испугался Фрисс. - Этот звездолёт... ты на нём летал?

  - Хуже, - прошептал сармат и сделал шаг к чёрному остову. - Я его строил.

  Его рука, помедлив, опустилась на шершавый бок корабля. Фрисс заметил, что она дрожит. Прикусив язык, он подошёл к звездолёту поближе - и увидел, что от жуткой боевой машины остался лишь корпус. Когда-то корабль разрезали, чтобы вытащить из него всё, что было внутри, и посреди Чивенкве покоилась только пустая, но неимоверно прочная броня. Сотрясение, раскрошившее город в щебёнку, едва смогло поцарапать сарматский звездолёт!

  Некоторые срезы сделаны были наискось - как будто владельцы пустого корпуса хотели показать, насколько он прочный. Слой к слою внутри толстой стенки были уложены ипрон, серебристый тлиннгил, свинец и сталь. Фрисс протянул руку к срезу, чтобы сравнить толщину брони с длиной ладони, но не успел коснуться металла.

  Со сдавленным рыком Гедимин отшвырнул его в сторону, к груде обломков. Тяжёлая ладонь впечаталась в наручи Фрисса, но Речник этого даже не заметил, с изумлением глядя на сопло сфалта, направленное прямо на него.

  - Никогда, - тихо и зло прошептал Гедимин, - никто из обезьян...

  Фрисс медленно отвёл взгляд от оружия и заглянул в глаза сармата, горящие жёлтым огнём и совершенно безумные. Кого тот видел сейчас перед собой?

  - Гедимин! - тихо окликнул он. - Я не твой враг. Помнишь, мы вместе нашли "Идис"?

  Сфалт качнулся в сторону. Сармат прищурился, будто не мог разглядеть собеседника.

  - Фриссгейн, - сказал он и тряхнул головой, отгоняя что-то невидимое, - сделай одолжение, оставь меня одного. Я видел блеск вон в тех руинах. Посмотри, что там лежит. Я... я догоню тебя.

  Он закинул оружие за спину и резко отвернулся. Фрисс быстро и тихо нырнул за гору булыжников. Он вспомнил безумный огонь в глазах сармата и поёжился. Что-то очень нехорошее творилось с Гедимином, Фрисс не знал, что и думать. "Этот корабль мои предки отбили у сарматов в бою. Они победили такой звездолёт... и они отняли его у сарматов навечно. Может, корабли им были так же дороги, как станции?" - подумал Фрисс и оглянулся на обломки. Сейчас он не хотел попадаться на глаза Гедимину. В ближайших остатках здания, действительно, что-то сверкало, и Речник с любопытством обошёл их и заглянул в пролом. И не пожалел, что последовал совету Гедимина.

  Там среди булыжников от рухнувшей стены лежали осколки костей и клочья серебристого скирлина, а среди раскатившихся костяшек - того, что когда-то было рукой - тускло блестело древнее оружие. Тёмно-серое, со странными значками сверху и сбоку, с широким соплом и удобными выемками под пальцы на рукояти. Фрисс, затаив дыхание и не веря своим глазам, двумя руками сжал рукоять и поднял тяжёлый бластер перед собой, нацелив его в стену. Вот оно, оружие Тлаканты...

  Фрисс собрал куски рилкара в подобие могильного холмика - для сожжения останков не было ни дров, ни времени.

  - Прости, что не знаю твоего имени, - прошептал он, коснувшись рукой камней. - Спасибо за оружие, мой великий предок...

  Он снова взял в руки Старое Оружие, пытаясь угадать, как оно работает. Тихий хруст рилкара послышался из-за спины. Гедимин стоял рядом и разглядывал бластер.

  - Трофейный сарматский, маркировка сколота, - пробормотал он. - Это "Фокка", одноручный боевой бластер. Простое и надёжное оружие Третьей Сарматской, кто только ими ни пользовался...

  Фрисс повернулся к сармату и протянул ему оружие рукояткой вперёд.

  - Ни одна древняя штуковина не заставит меня враждовать с тобой, - тихо, но твёрдо сказал он. - Пусть мои предки стреляли в тебя - я этого делать не буду. Возьми...

  Гедимин взял бластер, растерянно посмотрел сначала на Речника, потом на "древнюю штуковину", что-то передвинул и скрепил сначала у рукояти, потом у сопла.

  - У "Фокки" часто расходится корпус, и заряды "светят" на рукоять, а она греется, - сказал он задумчиво и направил бластер на стену. - Я это поправил. У него хорошая сила луча, до плазмы не дотягивает, но...

  Три бледно-зелёных луча вырвались из сопла и оставили в рилкаровой стене одну дыру сложной формы. Речник невольно присвистнул.

  - Хватит и для крысы, и для знорка, - сказал сармат, поглядев на дыру, и протянул оружие Фриссу. - Сдвигаешь пластину у рукояти и прикасаешься к углублению. Когда не стреляешь, ставишь пальцы на боковую пластинку. Сверху прицел, но думаю, что он не пригодится. Держи двумя руками, это для меня "Фокка" одноручный...

  Фрисс крепко сжал рукоять драгоценного оружия и растерянно улыбнулся, но сармат уже смотрел не на него, а куда-то поверх развалин, то ли в небо, то ли в прошлое.

  - Хорошая находка, Фриссгейн, - равнодушно сказал он, - хорошее оружие и для той войны, и для этой.

  - Это ты нашёл, Гедимин, - сказал Речник и покачал головой. - С тобой ничего не случилось? Я хотел бы до ночи уйти отсюда. Если в Чивенкве нет ракет, значит, их нет...

  - Тогда пойдём, - кивнул сармат и оглянулся на холмы, за которыми лежал корпус чёрного звездолёта. Фрисс услышал шёпот на незнакомом языке, из которого разобрал только два слова - "Чивенкве" и "Феникс". Он не хотел потревожить сармата, но тот всё равно заметил пристальный взгляд и косо посмотрел в ответ.

  - Я знаю, что веду себя, как безумец, - буркнул он. - Можешь этого не говорить, знорк. Идём.

  Фрисс опять прикусил язык. Сгорая от любопытства, он пробирался по грудам обломков и крепко сжимал в руках бесценный артефакт - первое Старое Оружие, найденное Речником.

Глава 11. Пустыня Молний

  - Никто, кроме тебя, не может быть командиром "Идис" - хранитель атомного огня тому свидетель! А если Совет Сармы думает иначе - это не ты, а они не в своём уме! - сердито сказал Фрисс и крепко сжал ладонь Гедимина. Сармат усмехнулся.

  - Твоя уверенность, Фриссгейн, могла бы превратить ипрон в ирренций. Но, боюсь, её недостаточно для того, чтобы убедить Совет. Они ведь меня знают...

  - Я буду свидетельствовать в твою пользу, если они не хотят слушать саму "Идис", - пообещал Речник.

  - Тогда меня не допустят на эту станцию не то что командиром, но даже уборщиком, - вздохнул сармат. - Свидетельство знорка... Тут не всё так, как на Реке, Фриссгейн. Тут ещё... ещё слишком много воспоминаний, и много очевидцев... Ладно. Не надо помогать мне, знорк, с Ураниумом я разберусь сам. Идём?

  - Да, - кивнул Фрисс, поднимаясь с тёплого камня и закидывая сумку за спину. - Уф, ну и жарища! Тут не воздух, а жидкий прозрачный огонь, не иначе! Как ты не спёкся в своей броне, Гедимин?

  - В скафандре система охлаждения есть, а вот в твоём тряпье - нет, - усмехнулся Древний Сармат и опустил на глаза тёмный щиток. Беспощадное солнце даже для него, привыкшего к сиянию ирренция, было слишком ярким.

  Они шли по каменистой пустоши, изрезанной сетью трещин и поросшей пучками жёсткой тонколистной гезы и клубками лаллии, одетой в длинные серебристые иглы, как в шубу. Окружённые острейшими шипами зелёные столбы Ицны возвышались над равниной, как деревья. В её тени спасались от жары большущие полосатые ящерицы, толстые, нахальные и злобные. Так, по крайней мере, думал о них Фрисс, когда отрывал от сапога или поножей очередную зверюгу, намертво сцепившую челюсти. У ящериц была пора размножения, одни бегали по солнцепёку и дрались между собой и со всеми, кто не успевал отойти в сторону, а другие уже охраняли кладки - так же яростно и самозабвенно. Речник всё-таки воровал у ящериц яйца - высохший до каменной твёрдости Листовик ему наскучил, а Би-плазма вызывала только уныние. Челюсти у рептилий были мощные, но прокусить поножи не смогла ни одна.