Трудно сказать, как на дальнейшее событие повлиял бы приход к власти той или иной группировки, внешняя политика Японии была сформирована такой же как у Германии ограниченностью ресурсов, как писал еще в 20-х годах Б. Доливо-Добровольский: «Япония, бедная углем и железом… не может отказаться от своих притязаний на Китай, с его богатыми железными рудниками, с его угольными копями, запасы которых в два раза превышают угольное богатство Западной Европы» [25]. Уголь для металлургии Японии поставляла Франция, половину ввозимого олова и треть каучука Англия, кроме того на поставках цветных металлов в Японию специализировались ее доминионы Канада и Австралия, нефть, хлопок и ферросплавы поставляли США [69].

Китайская карта активно разыгрывалась с прихода к власти весной 1927 года правых китайских националистов во главе с Чан Кайши [25], порвавшего в марте с коммунистами [81], но большую часть времени проведшим в Японии, где он издавал журнал «Цзюнь шэн» («Голос армии») и пробовал учить немецкий язык [26]. Примечательной фигурой также является жена Чан Кайши, которая не скрывала, что «единственное китайское, что у меня есть – это лицо». Сама она, как и ее семья, еще во время обучения в Америке была представлена президенту Теодору Рузвельту [72][73], счастье такое, понятно, выпадает не каждому приехавшему учиться в Америку китайцу. Поразительной параллелью является то, что ее сестра вышла замуж за Сунь Ятсена [81], также в свое время после провала второй революции, бежавшего в Японию [80].

После поражения войск Чан Кайши в Манчжурии от войск советской Дальневосточной армии в ноябре-декабре 1929 г. президент США Герберт Гувер заявил: «Мы должны указать, что Китай оказался не в состоянии обеспечить должный порядок внутри страны, который предусматривался договорами. Значительная часть Китая оказалась под влиянием китайских коммунистов, сотрудничающих с Россией».

Японские милитаристы взяли на себя роль Чан Кайши, который отдал своим войскам приказ не оказывать им сопротивления, а народ наставлял «соблюдать спокойствие и выдержку», когда 18 сентября 1931 года японцы напали на казармы китайских войск в Мукдене, Чанчуне и ряде других городов. При обсуждении опубликованного в октябре 1932 года «доклада Литтона» глава Foreign Office Саймон парировал все обвинения Японии в агрессии, британцы защищали японскую политику и в Лиге Наций [16][25]. Усилиями Японии появилось 30-миллионное государство Маньчжоу-Го с императором Пу И, при котором неотлучно находился генерал-летенант японской армии Есиока Ясунори [70] [71].

Американский дипломат Уильям Додд вспоминал наивные увещевания американского посла китайским, который «все еще надеется, что Соединенные Штаты и Англия заставят Японию прекратить истребление его народа, и умоляет об этом» [15]. Официальную позицию выдает просьба государственного секретаря Г. Стимсона, чтобы в прессе не было никакой критики Японии, ведущие газеты США даже перевыполнили просьбу, сообщая, что «китайские войска атаковали японские части, и последние были вынуждены защищаться» [27].

В декабре 1936 года генералы Чжан Сюэлян и Ян Хучэн арестовали Чан Кайши, склонив его к созданию единого фронта с коммунистами против японских захватчиков [28], после чего в развитии японской военной машины появились новые заинтересованные лица. Ситуацию не изменил даже декабрьский инцидент 1937 года, когда японские самолеты потопили американскую канонерку «Пэнаи» с сотрудниками посольства США на борту, американское правительство ограничилось принятием извинений, сохранив концепцию «невмешательства в войну в Китае» [6]. Несмотря на газетную истерику по поводу инцидента, исследователи отмечают, что население было против вступления в войну [27]. И такая позиция вероятно предопределила появление самого громкого исторического события – атаки на американский флот в Перл-Харбор.

С вооруженного инцидента на мосту Лугоуцяо началась Японо-китайская война, в которой Советский Союз поставил Китаю 1285 самолетов, 1600 орудий, 82 танка, 1850 автомашин, и на которой погибли 227 советских инструктора. Англия Китаю не помогала [88]. Ассиметричные действия, подготовка диверсионных бригад на Кавказе и Средней Азии осуществляла Япония [89].

В 1938 году начальник генерального штаба французской армии М. Гамелен определит британский интерес так: «…так же обстоят дела в Китае по отношению к Японии, которая претендует на 80 % всей китайской внешней торговли. Только оставшиеся 20 % Англия хочет оставить за собой» [29]. В это время Япония контролировала провинции Северного Китая, Хэбее, Чехаре, частично Суйюани и Жэхэ, территории Центрального и Южного Китая [30]. Одним из первых инвесторов Японии во время Второй мировой войны оказался банк Bache & Со, в наше время отчасти соединившийся с корпорацией Wachovia. Старт банку дал Джулис Бачи (Jules S. Bache), реорганизовавший под своим именем банк своего дяди Леопольда Кана (Leopold Cahn). Банк входил в неофициальную банковскую группу Our Crowd, организованную немецкими банкирами еврейского происхождения, в которую также входили банки Lehman Brothers, Goldman Sachs, J. & W. Seligman & Co и Kuhn Loeb, а одним из первых его клиентов были Джон Рокфеллер (John D. Rockefeller Sr.) и Эдвард Гарриман (Edward Н. Harriman) [31][32].

Другим источником инвестиций для Японии стали Морганы. Если за время оккупации Манчжурии инвестиции группы Моргана в Японию составили 182 млн. долларов, то с 1937–1939 год они выросли до 511 млн. долларов, американский атташе вспоминал: «Если кто-либо последует за японскими войсками в Китае и увидит, сколько у них американского снаряжения, то он получает право думать, что следует за американской армией» [25]. Другой американский политик, конгрессмен К. Андерсен выступил с аналогичным высказыванием: «Мы все знаем, что шансы 50 на 50, что наш флот встретится в смертельной схватке с японским флотом. Ему, наверное, придется сражаться с кораблями, построенными из металлолома, вывезенного из нашей страны, машины которых будут работать на нашей нефти» [6]. К 1940 году доля американских поставок в Японию по нефти и нефтепродуктам составляла 67 %, по металлическим сплавам 99 %, по стали и меди 90 %, по самолетам 70 % [15]. Уже в 1944 году, говоря об отношениях с Японией в предвоенный период сенатор, Г. Шипстед добавил существенную деталь к общей картине: «Мы же осыпали их таким количеством военного и промышленного оборудования, за которое японцы не были в состоянии расплатиться. Мы сами платили за него, финансируя и предоставляя бонусы при продаже драгоценных металлов и, конечно, закупая в больших количествах японские товары, что давало Японии еще валюту» [6]. Таким образом, финансы текли в Японию и с английской и с американской стороны, а за внутренними распрями японской элиты вполне могли оказаться интересы инвестирующих сторон по контролю над Японией и дальнейшему ее использованию в своих планах.

В марте 1939 года, выступая в Экономическом клубе Аллен Даллес отозвался о немцах, итальянцах и японцах, как об «энергичных народах… твердо решивших самостоятельно управлять своей судьбой» [34]. А уже в мае японские войска предприняли попытку захватить территорию, принадлежащую Монгольской Народной Республики восточнее реки Халхин-Гол. Договор о ненападении между СССР и Германией, подписанный 23 августа 1939 года сыграл свою роль в скорейшем окончании конфликта [6][35]. На следующий день после заключения советско-германского договора министр иностранных дел Арита сообщил о прекращении любых переговоров с Италией и Германией, газета «Ници-Ници» признавала: «Пакт о ненападении между Германией и СССР является похоронным звоном для антикоминтерновского пакта» [69].