31 октября 1939 года министр снабжения Великобритании составил для министра иностранных дел документ, в котором подчеркивалась «уязвимость советских нефтяных источников – Баку, Майкопа и Грозного»: «Если уничтожить русские нефтепромыслы… нефти лишится не только Россия, но и любой союзник России, который надеется получить ее у этой страны» [20][14].

Сотрудник британского Foreign Office Фицрой Маклин (Fitzroy Maclean) в октябре 1939 года составляет «Меморандум относительно Советской угрозы интересам Британии на Ближнем Востоке», основная мысль которого сводиться к тому, чтобы «поднять знамя восстания везде, где только можно» для чего «взывать к еще сохранившимся религиозным чувствам и искать опору в горькой ненависти, которую нынешний режим неизбежно должен вызывать во многих слоях населения». Дестабилизации должны подвергнуться «оккупированные русскими» районы Закавказья и Средней Азии, а также Армении, Азербайджана, Казахстана, Узбекистана и Таджикистан с помощью «аборигенов пограничных районов Афганистана и Ирана, которые практически не отличаются от соответствующих племен по советскую сторону границы», для чего на границе с СССР должны разместиться базы для подрывных операций. Центральным звеном его плана, ставшим основой операции «Pike», согласно которой тяжелые бомбардировщики с базы в Египте должны были в течении недели уничтожить всю нефтяную структуру Баку и Грозного, после чего, убеждал Маклин, Советы не продержатся и месяц [22].

24 января 1940 года начальник генерального штаба Великобритании генерал Э. Айронсайд представил военному кабинету меморандум «Главная стратегия войны», где указывал следующее: «На мой взгляд, мы сможем оказывать эффективную помощь Финляндии лишь в том случае, если атакуем Россию по возможности с большего количества направлений и, что особенно важно, нанесем удар по Баку – району добычи нефти, чтобы вызвать серьезный государственный кризис в России» [14], тогда же английское посольство в Москве сообщило в Лондон, что «акция на Кавказе может поставить Россию на колени в кратчайшие сроки». Иранский министр обороны А. Нахджаван выразил «готовность пожертвовать половину бомбардировочной авиации Ирана ради разрушения или повреждения Баку» [20]. 8 марта английский комитет начальников штабов представил правительству доклад под названием «Последствия военных действий против России в 1940 г.» Канадский историк М. Карлей признает, что «советская нефть мало что значила для Германии», а значит, разрушение советских нефтяных источников не могло быть направлено против Германии, как это описывают современные английские историки. О причинах сказал 30 марта на заседании Верховного Совета СССР В. Молотов: «Враждебные акты в отношении Советского Союза со стороны Англии и Франции объясняются не торговлей СССР с Германией, а тем, что у англо-французских правящих кругов сорвались расчеты насчет использования нашей страны в войне против Германии…» [14]. Более того, мемуары греческого премьер министра генерала Метаксаса содержат информацию о «Южном плане», предусматривающем вовлечение в войну с СССР Турции и Греции [23].

Несмотря на подписание 12 марта 1940 г советско-финского мирного договора, после чего повод напасть на СССР с целью остановить агрессию против «маленького миролюбивого государства» уже становился несостоятельным, 30 марта английская авиация произвела разведку районов Батуми и Поти, где находились нефтеперегонные заводы. Первая бомбардировка Баку была назначена на 15 мая [14]. К картине общей критической ситуации нужно добавить и угрозу со стороны Японии, заключившей в 1939 году англо-японское соглашение, ставшее «Дальневосточным Мюнхеном», логическое развитие которого предполагало для СССР войну на два фронта [16].

Однако 13 мая 1940 года генералы вермахта перешли от «сидячей войны» (Sitzkrieg) к «молниеносной» (Blitzkrieg), танковая группа генерала Клейста, форсировав реку Маас, устремилась к побережью Ла-Манша, оказавшись возле него в ночь на 20 мая. «Союзников» не спасло даже предупреждение о наступлении, своевременно переданное им адмиралом Канарисом. 22 мая немецкие танки были на расстоянии 15 км от Дюнкерка, единственного крупного порта на побережье, взятие которого лишили бы отступавшие английские и французские войска возможности эвакуации, но 24 мая Гитлер отдал свой загадочный «стоп-приказ» (Halt Befehl), удивительно, но ему предшествовал такой же приказ со стороны командующего британскими экспедиционными силами Джона Стендиша Горта [25][26]. Благодаря этим приказам из попавших в окружение 1 миллиона 300 тысяч англичан удалось эвакуировать около 370 тысяч в основном военнослужащих английской армии. Основной ущерб понесла Франция, ее главнокомандующий Вейган констатировал: «Три четверти, если не четыре пятых нашего наиболее современного вооружения было захвачено» [27]. 19 июля 1940 года Гитлер выступил с речью в «Kroll Opera House»: «Думаю, что, не делая поблажек побежденным, могу сказать, что победа выступает от имени обоснованности, и я не вижу обоснований, чтобы эта война продолжалась. Мне горько думать о возможных жертвах и мне хотелось бы их избежать». Далее фюрер заявил о готовности, соблюдая все дипломатические процедуры, вывести войска из всех стран, кроме областей, исторически бывших немецкими [28].

Ситуация складывалась так, что в октябре 1940 года Риббентроп позволил себе поддеть Сталина: «…советский нефтяной центр в Баку и нефтепорт в Батуми, несомненно, уже в этом году сделались бы жертвой британских покушений, если бы разгром Франции и изгнание английской армии из Европы не сломили бы английский дух нападения как таковой и не положили бы внезапный конец всем этим махинациям» [14].

К анализу ситуации необходимо добавить, что потребность СССР в импорте промышленного оборудования снизилась с 81 % в 1928 г. до 17,8 % в 1931 г. [82], в целом она всё-таки сохранялась. Официальный запрос советской делегации в Германии констатировал: «Нашей задачей является получить от Германии новейшие усовершенствованные образцы вооружения и оборудования, Старые типы покупать не будем. Германское правительство должно показать нам все новое, что есть в области вооружения, и пока мы не убедимся в этом, мы не сможем дать согласия на эти заявки» [8]. 19 августа 1939 года было заключено кредитно-торговое соглашение о кредитовании Die Deutsche Golddiskontbank советских заказов, по которому Германия поставляла в СССР оборудование и материалы на сумму 129 млн. марок, а Советский Союз товары двумя партиями по 90 млн. марок в год. Кредит с первым траншем в 120 млн. в год выдавался на 7 лет под векселя торгового представительства СССР в Die Deutsche Golddiskontbank [65], также кредитовались советские заказы, выполняемые в обмен на поставки сырья и продовольствия – 200 млн. марок, под 4,5 %, на 7 лет [8]. Обмен был взаимовыгодным, ведь уже 20 сентября в связи с военной операцией в Польше в Германии была снова введена карточная система [69]. В дальнейшем были заключены хозяйственные соглашения от 11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г. и еще шесть торговых соглашений [8].