Жалобный голос из четвертого ряда:

— У меня днем важная встреча — покупка льняного семени.

Киний улыбнулся за холодными защитными пластинами на щеках.

— Встречи не будет.

— Я не взял с собой еды, — сказал другой.

— Когда я вас отпущу, можешь послать раба за едой. А в другой раз знай: сбор на весь день.

— Мы все должны носить синие плащи? — спросил кто-то.

— Это узнаете у Никия. Еще что-нибудь?

Он посмотрел на них.

Все молча сидели на лошадях. Как отряд, они послушнее богатых афинян, но выглядят теми, кто они есть: богачи, играющие в воинов. Киний вздохнул.

— Гиппеи! — крикнул он. Огляделся. Никий, Аякс и Левкон стояли с лошадьми у сидений ипподрома; рядом на попонах — образцы снаряжения. Диодор с двумя галлами уже начал упражняться в метании копий, а Антигон подставляет тяжелый щит под удары двух мечей. Все готово, насколько возможно. — По местам! — приказал Киний.

Все сразу пришли в движение. Примерно четвертая часть направилась прямо к нему — жалобы, требования, предложения. Киний этого ожидал. Все-таки они не воины — они зажиточные люди и греки.

Он знал, как побыстрее покончить с этим. Ему помогал Ликел — другой ветеран афинских сборов. Ликел ездил по рядам, выслушивал жалобы и как мог разбирался с ними. С остальными Киний был терпелив, но тверд. Получаса хватило, чтобы отправить всех по местам.

С ярусов сидений доносился голос Никия, который советовал пользоваться копьями с кизиловым древком. Он уже произвел разведку и знал, кто из купцов города может доставить эту древесину из Персии и какой кузнец делает лучшие наконечники. Он с Левконом с помощью Кена оценивал качество и подготовку лошадей.

Кен прошел по песку к Кинию и хотел с ним поговорить. Когда Киний посмотрел на него, он сказал:

— У нас загвоздка с лошадьми.

Киний хмыкнул и сдвинул шлем назад.

— Кобылы и жеребцы?

Кен кивнул.

— Лошади здесь дешевы. Должна быть обычная случка. Иначе, когда у кобыл начнется течка, начнется хаос.

Киний потянул себя за бороду.

— Что говорит по этому поводу Ксенофонт?

Кен улыбнулся.

— Мерины.

Кинию казалось, что он вот-вот либо уснет, либо умрет. Он наклонился вперед.

— Значит, будут мерины. К гиперету и военачальникам это не относится.

Сказав так, он проехал туда, где метала копья первая группа всадников. Это все были молодые люди, которые ездили с ним на равнины, и они производили отрадное впечатление. Когда Киний наблюдал за ними, ему пришло в голову, что нужно создать из гиппеев особый отряд в пятьдесят человек. Лучших наберется как раз пятьдесят.

Кир галопом проскакал по песку. Его гнедая вытягивала голову, мелькали копыта. Бросок, сильный и точный. Щит упал с грохотом, подобным грому.

— Парень бросает словно рукой Зевса, — сказал Филокл за плечом Киния. — Царь шлет привет. Он будет ждать тебя во втором часу.

Молодежь очень хороша, но остальные отнюдь нет. Дурной пример подал Никомед: он упал во время первой перемены лошади и при каждом броске промахивался по щиту. Он с трудом скрывал свою досаду за маской презрительного высокомерия. Киний догадывался, что он не привык уступать.

Как и все прочие богатые граждане.

Рядом с предводителем одной из городских фракций проехал Аякс и бросил копье. Он что-то крикнул — Киний не разобрал слов, но это определенно была насмешка — и поскакал к мишени, разбрасывая рабов, которые бросились на помощь хозяину. Никомед выругался, поднялся в седло, ухватившись за гриву лошади, и поскакал за Аяксом, который точно поразил цель. Копье Никомеда пролетело в ладонь от щита. Арену огласили его проклятия.

— Старики держатся в седлах, как мешки с навозом, а люди средних лет так боятся выпачкаться, что напоминают совокупляющихся жриц, — проворчал Никий. — А ведь мы еще не начали ездить строем.

Киний старался не улыбаться.

— Но молодежь недурна. Я хочу собрать всех лучших в отряд из пятидесяти человек. Составь список. Пусть об этом станет известно, чтобы люди соперничали за место в этом отряде.

— Думаешь о себе? — с недоброй улыбкой сказал Никий. В Афинах во всех процессиях и играх всегда соперничали шесть отрядов конницы. Никий подбородком указал на Клеомена, отца Эвмена, который спокойно сидел среди друзей. Они не участвовали в упражнениях. — Не совсем мятеж, — сказал Никий. — Но сложностей не миновать.

— Я разберусь, — ответил Киний, поворачивая лошадь.

Пожилой всадник перебросил ногу через лошадь и упал на землю с противоположной стороны.

— И с такими ты собираешься сражаться с македонцами? — спросил Никий.

— А ты?

— Ну, я-то конечно. Мне сказали, что сами боги велели тебе сразиться с македонцами. Они и этот хлыст тебе прислали? — Никий показал на тяжелую плеть за поясом Киния. — Отряд конницы в атаке разбросает этих, как перхоть. А остальное предоставит пельтастам.[61] Половина наших подопечных вывалится из седел и будет лежать, пока им не перережут горло. Или я ошибаюсь?

Киний повернул лошадь.

— Похоже, тебе предстоит большая работа.

Хитрое, как у хорька, лицо Никия сморщилось в печальной улыбке.

— Так и знал, что ты это скажешь.

Киний направился туда, где стоял Клеомен со своими двадцатью друзьями и союзниками.

— Какое упражнение ты хочешь выполнить первым, господин? — спросил он.

Клеомен не обратил на него внимания. Один из его друзей рассмеялся:

— Мы граждане, а не воины. Не вовлекай нас в этот фарс.

Киний посмотрел на говорившего.

— У тебя нет панциря. И лошадь слишком маленькая. Будь добр, обратись к моим гиперетам.

Тот пожал плечами.

— А если я откажусь?

Киний не повышал голос.

— Я могу тебя понизить, — сказал он. — Или доложить архонту.

Тот улыбнулся, словно угроза его не испугала.

— Или в кровь изобью тебя здесь же на песке, — добавил Киний. — Как гиппарх, я имею право на все перечисленное.

Человек съежился.

А Киний повернулся к Клеомену.

— Я гражданин Афин, — сказал он. — Я не в обиде на тебя за то, что ты голосовал против моего назначения гиппархом и присвоения мне гражданства. Демократия есть демократия. Но если ты откажешься исполнять свой долг, мы столкнемся с испытанием, которое никому не принесет пользы.

Клеомен не смотрел ему в глаза. Он смотрел на кого-то другого — вероятно, на Никомеда, своего главного соперника в городе.

— Ладно, — напряженно сказал он. — Мне почему-то захотелось бросить копье.

Победа была безрадостная. Клеомен отошел к мишеням, сел верхом, бросил копье — хорошо бросил, вернулся на прежнее место и снова сел.

Киний попробовал другой подход. Он подозвал Кена и показал на Клеомена.

— Вон сидит один из самых влиятельных людей города. Нас он не любит. Ведет себя, как высокомерный болван, и я не могу его понять. Подружись с ним.

Кен усмехнулся.

— Как один высокомерный болван с другим, хочешь ты сказать.

— Что-то в этом роде, — согласился Киний.

Заключительные упражнения прошли из рук вон плохо. Первая попытка построиться ромбом — Киний предпочитал такой строй — провалилась из-за ограниченности пространства на ипподроме и большого количества всадников, и воцарилась полная неразбериха. Потребовалось полчаса, чтобы каждый всадник запомнил свое место в строю, но они не могли пройти и десяти шагов, чтобы снова не превратиться в толпу.

Киний вздохнул и сдался. Построил всех в колонну по четыре и повел кругами, чтобы каждый научился держать интервал, — так продолжалось целый час.

Он охрип от крика. Все его люди охрипли, и кое-кто из парней, ездивших с ним на равнину, тоже. Киний покачал головой и подъехал к Клиту:

— Я теряю голос. Может, прикажешь им разойтись и поесть?

— С удовольствием, — ответил Клит. Достав свой хлеб, он вернулся и сказал: — Я знал, что ты подходящий человек для такого дела. Посмотри на них!