— Нет. Ты пришел устрашить гиппеев — и меня. И не вини меня в том, что твои люди дрогнули перед атакой конницы, — это скорее изъян их подготовки.

— …твою мать, — сказал Мемнон, побагровев. Голос его звучал тихо, но внушал страх. — Не играй со мной, афинянин.

Архонт встал.

— Киний, ты мне не понравился. Вы оба не понравились. Пожалуй, следует прикрикнуть: извинись немедленно!

Они стояли треугольником, окруженные гоплитами Мемнона, которые отсекли толпу. Поза Мемнона свидетельствовала, что он готов к насилию. Большие пальцы он сунул за пояс с мечом, правая его рука дергалась — он был готов выхватить меч. Киний полагал, что и сам выглядит не лучше. Он легко покачивался на носках, готовый к схватке.

Взгляд архонта переходил с одного на другого.

— Киний, извинись немедленно!

Киний принял решение.

— Мемнон, извини, — сказал он.

Архонт хмыкнул.

— Это я приказал Мемнону поддерживать тебя, охламон. Ты вообразил, будто знаешь нас, — ты ничего не знаешь. Подумай о своем высокомерии, пока будешь сопровождать варваров по равнинам. Теперь ступай.

Киний, униженный, повернулся и протиснулся сквозь ряды людей Мемнона.

— Давай возьмем своих лошадей и уйдем, — сказал Никий, положив руку на амулет Афины у себя на шее. Он закашлялся, и кашлял долго и надрывно. Кракс и Арни усадили его на ложе перед жаровней. Никий был очень болен.

— Куда тебе! — ответил Киний, что прозвучало как упрек, хотя Киний этого не хотел. — Зима на носу. Хочешь зимой возвращаться по побережью?

— Мы можем оставить лошадей и отплыть отсюда на корабле, — сказал Диомед.

— Легче перерезать себе горло. Послушайте, это моя вина. И то, что мы здесь, и то, что я не умею держать язык за зубами. Пока остаемся. Я возьму с собой Ликела и Ателия. Диодор, будь готов ко всему и постарайся избегать стычек с Мемноном.

Из коридора сквозь занавес из бус прошел Филокл.

— Пирушка для избранных?

Киний сердито посмотрел на него. Постоянные внезапные отлучки и появления Филокла раздражали его: спартанец с ними, когда ему это выгодно, но в других случаях держится отчужденно.

— Да.

Филокл подошел к столу и налил себе вина.

— Слухами земля полнится. Неприятности с архонтом? Тебя отправляют с поручением? Очень разумно со стороны архонта: на несколько дней он убирает тебя из города. Меня это тоже устраивает: буду счастлив сопровождать тебя.

— Я уже выбрал себе спутников. Архонт разрешил мне взять только двоих.

— А из остальных, — сказал Диодор, — выйдут отличные заложники.

Филокл улыбнулся.

— Ну, я-то на самом деле не из твоих людей, — сказал он. — Едва ли архонт желает избавить тебя от моего общества. Я просто уеду из города. Могу случайно встретить вас на дороге.

Киний, все еще разозленный и обиженный происшествием на агоре, почувствовал себя одновременно тронутым и разъяренным. Гневный ответ уже вертелся у него на языке, но он проглотил его и запил вином.

— Я не могу помешать тебе, — сказал он, но его голос чуть потеплел.

— Вот и я о том же. — Филокл допил вино. — Когда выезжаем?

— Как только я разыщу людей из этого списка.

Киний показал на лежащую на столе табличку.

Филокл прочел список и кивнул.

— Большинство их я знаю — это все молодежь. Некоторые подружились с Аяксом, двое желали бы стать больше, чем друзьями, если вы меня понимаете. Пошли его за ними и забирай с собой — проще простого.

И он щелкнул пальцами.

Диодор кивнул.

— Мне было бы спокойнее, если бы Ликел остался. Он не хуже меня знает местных. — Он посмотрел на Филокла. — Богатые молодые люди. Может, сыновья самых богатых?

Филокл пожал плечами.

— Архонт не дурак. Ты тоже, Киний, — когда не срываешься. До меня дошел слух — может, вы его тоже слышали? Будто архонт разрешил провести городское собрание, чтобы одобрить новые налоги.

Диодор кивнул.

— Я слышал то же самое.

Филокл перекинул ногу через стол и наклонился, как на ложе. Прочный дубовый стол заскрипел под его тяжестью.

— Если позволите высказать предположение, архонт отсылает сыновей самых богатых граждан, чтобы иметь возможность держать в руках собрание. Как по-вашему?

Диодор провел рукой по волосам.

— Конечно, так и есть. Я должен был сам догадаться.

Киний переводил взгляд с одного на другого.

— Как приятно, что вы таким образом рассеиваете мое неведение. Сунете мне под нос еще какую-нибудь голову Горгоны, пока я собираюсь в поездку?

— Город шумит, как хор лягушек в пруду, и все о прошедшем сборе. На людей произвело впечатление — и мы, и ты, Киний, и особенно твое маленькое представление с людьми Мемнона. Их все ненавидят. Нас — пока нет. Ну что, пошлем за Аяксом?

Киний сказал:

— Терпеть не могу, когда мной управляют. — Он печально улыбнулся. — Какой же я был дурак!

— В котором случае? — невинно спросил Филокл и исчез за занавесом.

Ужин с Клитом, торжественный и умело устроенный, протекал без происшествий. Случайно или намеренно среди гостей преобладали отцы тех, чьи сыновья отправлялись на равнины. Киний не чувствовал враждебности с их стороны и ясно дал понять, что, хотя поездка будет тяжелой и он будет обучать молодых людей, он позаботится об их безопасности.

Клит сам начал разговор о возможном собрании.

— Все на агоре говорят: архонт созывает собрание, чтобы мы одобрили новые налоги.

Киний молчал, пытаясь перехватить взгляды Диодора и Филокла, чтобы заставить молчать и их. Но не сумел.

— А когда собрание проходило в последний раз? — спросил Филокл, отхлебывая вино.

Клит огляделся и пожал плечами. С ложа приподнялся Клеомен, один из самых богатых купцов города.

— Почти четыре года назад, господин. Целая олимпиада прошла с тех пор, как нам в последний раз разрешили собраться.

У него совсем юный сын — Эвмен, который, вспомнил Киний, явился на сбор верхом и в доспехах. Но не настолько юный, чтобы молчать на пиру. Юноша на ложе отца сел и сказал:

— Так было не всегда, господин. Когда архонт был только назначен, собрания проходили регулярно.

Клит знаком приказал рабу принести еще вина.

— Мы все здесь верны архонту, мальчик. Думай, что говоришь. Мне хотелось бы расценить возможность провести собрание как добрый знак.

Эвмен с легкой тревогой осмотрелся.

— Ничего против властей я не сказал.

Киний чувствовал, что в этом разговоре есть какая-то подоплека: даже заявление Клита о верности архонту — тоже какой-то код. Следя за лицами собравшихся, за выражением их глаз, он чувствовал сдержанное напряжение между ними.

— Может быть, после собрания дела пойдут иначе, — сказал другой гость.

Киний не помнил его, но знал, что это самый богатый судовладелец в городе и что его сын, едва достигший возраста, который позволяет служить в коннице, утром тоже отправляется с ним в поездку.

Это заявление прозвучало зловеще, тем более что на него никто не откликнулся, и все запили его вином. Никто не подхватил обсуждение, даже Филокл. Клит, напротив, заговорил об успехе сбора.

На Киния обрушились похвалы — слишком много, показалось ему.

— Мы даже не начали обучение, — сказал он. — Когда у вас заболят задницы, никто из вас и не подумает меня превозносить.

Это вызвало общий смех, но отец Клио — Киний вспомнил его имя: Патрокл — покачал головой.

— Мы ожидали другого наемника, вроде Мемнона. И были удивлены тем, что ты определенно благородный человек. Думаю, что могу выразить общее мнение: мы будем довольны, когда начнутся упражнения, по крайней мере весной. При мысли об упражнениях зимой мои старые кости начинают скрипеть!

С этой минуты пир несколько оживился. Клит, несмотря на жесткость в общении, оказался превосходным хозяином. Друг друга сменяли танцовщицы, искусные и со вкусом подобранные, и акробаты, и темнокожий свободный человек, который подражал самым важным жителям города: Мемнону, самому Клиту, наконец, Кинию.