Лина накрыла на стол.

Ты дважды проверил: Лина поставила на стол блюда, которые ты не готовил.

Заметив удивление на твоем лице, она пожала плечами:

– Заказала в ресторане…

Да. Это в ее стиле.

В дверь позвонили.

– Уже иду, дорогой! – засуетилась Каролина.

– Костик, кто там у тебя? – донесся из-за двери пронзительный голос Иванны Юрьевны.

Ты напрягся. Договаривались в половине шестого, а она приехала раньше. Вот…

На твое плечо легла рука Лины. Жена (бывшая!) всегда так делала, когда видела, что ты нервничаешь. Тебя это почему-то успокаивало.

– Каролина! – громко ответил ты и поплелся в коридор.

Лина улыбнулась прежде, чем ты пошел отворять дверь. Было в этом «Костик» что-то… неправильное.

Жена (бывшая! бывшая жена!) никогда не называла тебя Костиком. Даже когда вы были просто друзьями и как только друг друга не именовали:

Гений, Малой, Крокодильчик (ты);

Каролька, Малая, Жирафа (она).

Были еще Фрекен Бок (ты) и Герда (она), но позднее.

Кстати, Каем ты был, пока она была Гердой. Одна из подруг спросила у Лины: «Как твой Кай?» А жена (бывшая! бывшая жена!) просто сказала: «Лара спрашивает, как мой Кай». Ты ответил, что хорошо…

Линой она стала не так давно. Лет… пять назад? Целых пять лет?! Значит, все же давно.

Каролина как раз выбирала себе «крутой» псевдоним для публикации первой статьи в женском журнале (раньше она работала в солидном издании для деловых людей и сокращала собственное имя до инициала К., а теперь нужно было что-то более креативное).

«Кэрол или Лина?»

Нет, Кэрол – это как-то… слишком по-английски. Твоя жена (бывшая! бывшая жена!) все, что ей казалось слишком угрюмым, или слишком правильным, или слишком чопорным, называла английским… Пусть лучше Лина.

– Ты же не против, Лина?

Она была не против.

– Каролиночка, кто это?! – пробасил, обходя тебя, коренастый мужчина лет тридцати пяти, которого утром Лина назвала «парень».

«Каролиночка! Тьфу!» – мысленно возмутился ты.

– А у нас что, двойное свидание, Костик? – пропищала Иванна Юрьевна и прошла в комнату вслед за тридцатипятилетним «парнем».

Когда ты зашел на Линину половину квартиры, она все еще пыталась переварить то самое так неорганично прозвучавшее «Костик».

– Мы уже уходим, – чуть слышно шепнул ты ей в ухо.

– Все нормально, – махнула она рукой. – Еды хватит. А не хватит – закажем пиццу. В конце концов, где трое, там и четверо…

– Трое – это кто? – не понял ты.

– Откуда мне было знать, что у тебя планы, – прошипела она и, улыбнувшись гостям, поставила на стол дополнительные приборы.

– И как ты это себе представляла?

– Никак, – пожала плечами Лина.

Она сказала правду, так как едва ли представляла, каково будет бывшему мужу и нынешнему… парню сидеть за одним столом и давиться остывшей ресторанной едой.

Просто она привыкла рассчитывать на тебя. Ты ведь до сих пор встаешь в семь утра, чтобы сварить ей кофе.

– Мы вам не мешаем? – пробасил тридцатипятилетний «парень».

– Нет, – улыбнулась Лина так, как улыбалась всегда, когда бесстыдно лгала.

Ты называешь это «лживая улыбка № 3».

Лживая улыбка № 1 бывает при вранье «лайт» (если бы вместо «нет» Лина сказала «самую малость»), ну а № 2 – при «ванильном» вранье (если бы Лина сказала «не то чтобы очень»).

Но то была именно улыбка № 3.

Потому что когда кто-то посторонний прерывает разговор двоих (кем бы они друг другу ни приходились и что бы ни обсуждали), то очевидно, что он им мешает.

– Кофе? Чаю? – спросила Лина.

Гости единогласно выбрали кофе.

– Хорошо, – кивнул ты и пошел в кухонный уголок (если забыть о стене, что отделяла мужскую половину от женской, квартира по-прежнему оставалась студией, и Линина половина плавно перетекала в кухню).

Ты подошел к кофемашине – подарок ее родителей на годовщину свадьбы.

– Воду?..

– Не заливала… Это чашка Кая! – воскликнула Лина.

Ты обернулся и увидел, как твоя жена (бывшая! бывшая жена!) выхватывает зеленую чашку из рук своего «парня».

– Да какая разница, Каролиночка, какая разница? – рассмеялся тот и взял белую чашку.

– Это Линина, – качаешь головой ты.

– Линина? – Коренастый парень рассмеялся еще громче.

– Просто отдай, – прошипела Лина.

– Что за детский сад, Каролиночка! Вы бы еще ели каждый из своей тарелки! – никак не мог угомониться мужчина.

– Мы и едим, – в твоем голосе появились угрожающие нотки.

Не хватало еще, чтобы этот самодовольный примат (ты силился вспомнить, как звали «плохого парня» из «Планеты обезьян») обижал женщину, с которой ты прожил восемь лет!

– Ты – из зеленой, а она – из белой?

– Наоборот, – поморщилась Лина.

Ей этот разговор категорически не нравился.

Если она и представляла ваше знакомство с этим ее… парнем, то наверняка не так.

– А мне кажется, это очень мило, – пропищала Иванна Юрьевна, которая все это время молча наблюдала за происходящим и едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться, – шутки коренастого и сама ситуация казались ей довольно забавными. – Это так… мило!

– Мило – в ваннай! – с деланным кавказским акцентом пробасил коренастый, и оба гостя залились смехом.

«Коба!» – вдруг осенило тебя.

Кофе был готов.

– Ну, не обижайся, Каролиночка! – приятельски толкнул Лину в бок Коба.

– Я не обижаюсь. – Улыбка № 3.

– А вы не будете пить? – спросила Иванна Юрьевна.

– Я молока не купил. Чаю?

Лина кивнула.

– Ты же не любишь чай! – поморщился ее великовозрастный парень с планеты обезьян.

– И не пью кофе без молока.

– Ну разочек-то можно! – махнул рукой Коба.

– Я же сказала: не люблю! – набросилась на него противница черного кофе.

– Лина, можно тебя на минутку? – попросил ты.

Она нервничает. Нервничает? Это очевидно. Возможно, из-за тебя? В твоем присутствии? Или из-за Иванны Юрьевны?

– Она грызет ногти, – прошептала тебе на ухо жена (бывшая! бывшая жена!). – Она грызет ногти, и у нее противный голос.

– Да, голос писклявый.

Она грызет ногти? Ну и что?

– Тогда какого черта? – тихо спросила Лина.

– Это я какого черта? А сама какого черта? – прошипел ты.

– Ты первый начал!

– Ничего я не начинал! – сказал ты достаточно громко, чтобы гости могли вас слышать.

– Обойдусь без чая. – Лина озарила тебя улыбкой, номер которой ты не смог определить, и села за стол. – Давайте есть…

Вы не покупали посуду на случай прихода гостей. Решили, что гости сами рано или поздно подарят все необходимое.

Как показал опыт супружеской жизни, решение ничего не покупать специально для гостей было рациональным и продуманным. Сами все подарили!

На свадьбу – сервизы на дюжину персон, и кофейный, и чайный, и столовый… И полотенца на десять лет вперед, и постельное белье, и три скатерти. Вам оставалось только время от времени доставать их из шкафа на балконе перед приходом «дорогих гостей», которые столько всего надарили.

Вот и на этот раз Лина по привычке накрыла стол на двоих, а для гостей поставила желтые чашки и тарелки. Ты спрашивал себя, сможете ли вы когда-нибудь снова жить так, как до свадьбы? Не бросаться на людей из-за того, что они взяли не ту чашку или тарелку? В конце концов, Коба прав: это всего лишь посуда. Перестанете ли называть друг друга Каем и Линой? Станет ли она когда-нибудь Каролиночкой, а ты – Костиком? И если да, то когда?

– Каролиночка, все очень вкусно! – причмокивая, сказал Коба. – Будешь готовить мне это каждый день! Я, знаешь ли, страх как покушать люблю.

– О, уверяю вас, Лина будет готовить! – горячо заверил ты и мысленно произнес: «Это Лина-то будет готовить?! Ха-ха!»

Коба понял это по-своему:

– Если бы мне кто-нибудь такое готовил, я бы никогда с ним не развелся!

– Кстати, а почему вы развелись? – поинтересовалась Иванна Юрьевна.

Вопрос прозвучал совсем некстати. Просто по выражению ее лица было ясно, что мать Кая описала ей бывшую невестку не иначе как «криворукую, которая даже омлет не в состоянии приготовить».