Эмилия приподняла бровь, облизнула губы и насмешливо улыбнулась.

– Ладно, я иду спать, – сказала она, стягивая с себя балахон.

– Не спеши.

Отвернувшись, она не заметила, как Мартин очутился рядом. Он сорвал с нее тряпку, в которой она запуталась с перепугу, и больно впился в губы.

– Что ты делаешь! – возмутилась Эмилия, глубоко дыша после поцелуя. – Больно же!

Мартин прикусил ей губу, в его темных глазах плескались безумие и страсть. Разве не этого она добивалась?

– Животом на стол, живо! – скомандовал он, расстегивая ременный пояс.

– Да ни за что! – Эмилия немного струхнула и попятилась.

Впрочем, выбора у нее уже не было. Мартин включился в игру и определенно намеревался осуществить задуманное.

Эмилия и пикнуть не успела, как ее прижали к столу. Только и оставалось, что визжать и брыкаться, пытаясь вывернуться.

– Прекрати! – кричала она, задыхаясь от стыда и… желания.

Мартин наклонился и прикусил ее за ухо.

– Прекратить? – спросил он едва слышно.

«Только попробуй!» – хотела сказать Эмилия, но лишь отрицательно замотала головой. Она вдруг поняла, что согласна на любые безумства.

Вцепившись в край стола обеими руками, она замерла в ожидании: что сделает Мартин? От неизвестности и беззащитности сладко сводило внизу живота. Эмилия и не думала, что это может так возбуждать.

Она трепетала от волнения, пока Мартин поднимал подол ее платья и спускал с ягодиц панталоны. Потом она ощутила его руку между ног.

– Раздвинь, – хрипло приказал он, и Эмилия подчинилась, дрожа от вожделения.

Мартин взял ее резко, грубо. Но в этом безумии была страсть и дикое, почти звериное желание. Эмилия кричала и сопротивлялась, Мартин распалялся и заставлял ее кричать еще громче – уже от удовольствия.

Они оба словно сошли с ума. Сначала со стола слетели бумаги и краски, потом и они сами упали на пол. Рыкнув, Мартин подхватил Эмилию и уложил на диван, рывками освобождая от одежды. Трещала ткань, рвались пуговицы и шнуровки, пальцы оставляли на коже синяки, ногти – царапины. Старый диван визжал пружинами. Мотыльки, налетевшие на свет через открытое окно, неистово бились под абажуром.

Потом они долго смеялись – когда пришли в себя и увидели, во что превратилась комната и они сами. Мартин отнес Эмилию в ванную, отмывать от краски. И снова ласкал, теперь уже нежно, заставляя ее тело таять от прикосновений.

И на этот раз все было по-честному, без зелий и недомолвок.

От Мартина пахло померанцем и дубовым мхом. Просыпаться утром в мужских объятиях приятно, даже если при этом ломит все тело.

Эйфория прошла, и теперь каждая клеточка звенела болью. Эмилия попыталась высвободиться, но Мартин еще крепче прижал ее к себе. Она невольно зашипела сквозь зубы.

Наверняка на спине синяк после падения со стола. И вообще, она вся – сплошной синяк. Но как же было хорошо! Пожалуй, попозже это непременно стоит повторить.

Эмилия подняла голову и убедилась, что Мартин уже не спит. Он хмурился и выглядел недовольным и виноватым. Эмилия потянулась за поцелуем. Мартин отпрянул, потом вздохнул и осторожно прикоснулся губами к уголку ее рта.

– Ты меня пугаешь.

– У тебя губа опухла, – сообщил Мартин. – И вся шея в синяках. И…

– Ты тоже красавчик, – хихикнула Эмилия, облегченно выдохнув. – Как будто тебя дикие кошки царапали. Мне тоже начать каяться?

– Ерунда. Мне даже… – Он осекся, и Эмилия снисходительно улыбнулась. – Так ты не сердишься?

– О, я просто вне себя от гнева, – довольно ответила Эмилия. – Какого черта ты так долго ждал?

– Женщины… – фыркнул Мартин.

– Минуточку! Какие еще женщины? – притворно возмутилась Эмилия. – Пока я рядом, у тебя может быть только одна женщина, понятно?

– Женщина! Ты мне приказываешь?

Мартин подмял под себя Эмилию и завис над ней, опираясь на руки.

– Повелеваю, – невозмутимо ответила Эмилия.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя леди.

Эмилия обняла Мартина за шею и поцеловала сама, наплевав на боль в губе, но потом все же поморщилась.

– Нет уж, я за мазью.

– За какой? – поинтересовалась Эмилия.

Она перевернулась на бок и, подперев рукой голову, наблюдала, как муж натягивает штаны.

– За чудодейственной. Сейчас вернусь.

Мартин вышел из комнаты обычным способом – через дверь. Значит, лекарство где-то в доме, и у нее есть минут пять, а то и десять.

Эмилия отправилась в ванную комнату. Повертевшись перед зеркалом, она поняла, что сегодня придется надеть платье с длинным рукавом и высоким воротником. Или не выходить из комнаты, потому что опухшую губу все равно не спрятать.

– Эми! – позвал вернувшийся Мартин. – Где ты там?

Вместе с Мартином в спальню проникло и вездесущее чудовище. Эмилия давно уже поймала себя на том, что мысленно зовет Ло так же, как и муж. Дракоша с радостным писком бросился ей под ноги, пришлось наклоняться и чесать за ушком.

Потом Мартин все же уложил ее на кровать и стал намазывать чем-то едко-пахнущим. Эмилия расчихалась, но зато мазь приятно холодила кожу и снимала боль.

– Апчхи! Магия? – спросила Эмилия.

– Нельзя тебе ничего магического. Обычные травы.

– А почему нельзя?

– Я не знаток теории магического исцеления. Но вроде как магия может остаться в клетках. Тогда барьер не пустит тебя обратно.

– Боишься, я застряну тут навсегда? – съехидничала Эмилия.

И замерла, сожалея о несдержанности. Мартин не склонен шутить на эту тему, а услышать правду она пока не готова.

От неловкой ситуации ее спасло чудовище. Оно стащило банку с мазью, сунуло туда нос и обиженно заревело. Перепуганная Эмилия потащила Ло в ванную, отмывать нос от мази, Мартин помчался за дракошиной няней.

Обошлось. Дракошу отмыли, успокоили, накормили вкусным, и он уснул, устав от переживаний. Мартин ушел по делам, не успев позавтракать. А Эмилия снова осталась одна.

Тогда ее и накрыло. Эмилия называла это откатом. Отчаянная эйфория и кураж сменились опустошением и апатией.

Мазь и в самом деле оказалась чудодейственной: отек с губы спал. Отсидеться в комнате, сказавшись больной, не получилось. Эмилия старательно придерживалась обычного расписания, но все валилось из рук. Учитель танцев выгнал ее с урока, сказав, что не нанимался обучать вальсу и мазурке воскресших мертвецов. Мол, сегодня у нее деревянная пластика и полная невменяемость, даже последовательность из трех движений она не в состоянии запомнить.

Эмилии, привыкшей во всем становиться лучшей, сейчас было все равно. Ей хотелось одного – забраться в какое-нибудь укромное и тихое местечко, укутаться в теплый плед и выспаться всласть. Она решила, что так и сделает. После того, как прочтет леди Айрин положенное число страниц.

Едва она закрыла книгу, как свекровь обрушилась на нее с гневной речью. Эмилия даже опешила от такого напора. Вроде бы только что леди Айрин с удовольствием покачивала головой, слушая очередную главу, скармливала Ло яблоко и почесывала его за ухом. И вот она уже подобралась, сузила глаза, вздернула подбородок и отчитывает невестку, как девочку.

– …ваше неподобающее поведение, милочка. Вы ведете себя как уличная девка, похотливая развратница. Эти плебейские замашки…

Внутри у Эмилии все клокотало. Она и родной матери не позволила бы так бестактно вмешиваться в свою личную жизнь, а тут приходилось терпеть и не возражать. И не потому что ей нужно было изображать послушную жену. Эмилия считала недопустимым воевать с больным человеком. Даже если очень хочется адекватно ответить на грубость.

Разомлевший после обильного десерта Ло недовольно завозился, когда его потревожил голос леди Айрин. Эмилия стояла, опустив глаза. Не от стыда – так проще ждать, когда все закончится. Поэтому она видела, как Ло вразвалочку обошел леди Айрин по кругу, присел, прицелился… и укусил ее за ногу.

– Ай! – От неожиданности леди Айрин неграциозно подпрыгнула в кресле, посмотрела вниз, увидела чудовище и расцвела от умиления. – Ах ты, негодник! Ты зачем это сделал?