Как удалось «Минерве» так быстро отыскать «Марка Твена»?

Огромный речной корабль тащил за собой большой, похожий на воздушного змея аэростат, поднимавшийся выше гор и несший на себе передатчик, который посылал мощные разряды в виде точек и тире. Харди — штурман «Минервы» — знал примерное местоположение судна из карты, лежавшей на его столе. За годы плавания «Марк Твен» послал множество сообщений, позволивших ученым Пароландо следить за его маршрутом. Кроме того, «Парсеваль», обнаружив корабль визуально, тут же послал радиограмму, которая дала «Минерве» возможность более точно определить местонахождение «Марка Твена».

Получив почти одновременно данные о местоположении «Рекса», капитан «Минервы» выяснил, что судно Иоанна Безземельного находится почти на одной прямой с кораблем Сэма, лишь немного западнее последнего. «Рекс» плыл всего лишь в 140 километрах, если следовать по этой прямой, как спина прусского офицера, линии. Если же путешествовать по Реке, то кораблю Сэма пришлось бы пройти не менее 571 195 километров, или 355 000 миль, прежде чем он добрался бы до того места, где сейчас был «Рекс».

Грейсток, пользуясь передатчиком в гондоле управления, попросил у Сэма разрешения пройти над самым «Марком Твеном». Голос Сэма по радио звучал на редкость глухо и невыразительно.

— Зачем?

— Чтобы салютовать вам, — ответил англичанин. — А кроме того, я полагаю, что вы и ваш экипаж захотите бросить взгляд на воздушный корабль, который летит, чтоб уничтожить короля Иоанна. По правде говоря, моим ребятам, да и мне тоже очень хотелось бы поглядеть на ваше великолепное судно с близкого расстояния. — Грейсток помолчал и добавил: — Не исключено ведь, что это наш последний шанс.

На этот раз паузу пришлось сделать Сэму. Затем голосом, в котором звучали подавляемые слезы, он ответил:

— О’кей, Грейсток. Разрешаю полет по нашему курсу, но не над нами. Хотите, считайте меня параноиком, но мне как-то не по себе, когда воздушный корабль с четырьмя бомбами зависает прямо над моей головой. А вдруг они случайно сорвутся?

Грейсток закатил глаза к небу, что явно означало недовольство, и жестко улыбнулся другим офицерам, находившимся с ним в гондоле.

— Да нет, такого в жизни быть не может, — сказал он.

— Вона! То же самое сказал капитан «Мэна»[81] как раз перед тем, как отправиться спать! Нет уж, Грейсток, делайте так, как я сказал.

Грейсток, явно недовольный, ответил, что повинуется.

— Мы облетим вас один раз, а потом пойдем делать свою работу.

— Что же, удачи вам, — сказал Сэм. — Я знаю, что ваши отличные ребята могут не…

Казалось, он никак не может найти слова, которые завершили бы эту фразу.

— Мы знаем, что можем не вернуться, — ответил Грейсток, — но я думаю, что у нас большие шансы застать «Рекса» врасплох.

— Я тоже надеюсь на это. Но помните, что у «Рекса» есть два аэроплана. Вам надо ударить по взлетной палубе так, чтобы они не смогли взлететь.

— Мне советы не нужны, — холодно ответил Грейсток.

Последовала еще одна пауза, более продолжительная, чем предыдущие.

Теперь голос Сэма звучал громче.

— Лотар фон Рихтхофен направляется, чтобы приветствовать вас. Он пролетит рядом и даст вам свое личное благословение. Это самое малое, что я могу сделать для него. Пришлось потратить уйму времени, чтобы отговорить его от намерения сопровождать вас всю дорогу. Он хотел тоже принять участие в атаке.

Но у наших аэропланов потолок всего лишь 3660 метров. Это делаем их слишком чувствительными к нисходящим воздушным потокам над горами. А кроме того, пришлось бы брать дополнительные баки топлива для возвращения домой.

— Я говорил Сэму, что вы могли бы уделить нам топливо из ваших запасов, Грейсток. И тогда мы могли бы вернуться, — раздался в эфире голос Лотара.

— Ничего не поделаешь.

Грейсток глянул вниз через переднюю прозрачную панель гондолы. Привязной аэростат уже опускался, но пройдет еще минут двадцать, пока его пришвартуют к палубе.

Гигантский корабль был прекрасен. По длине он превосходил «Рекса» на четверть и был гораздо выше того. Джилл Галбирра доказывала, что «Парсеваль» — самое крупное и самое прекрасное произведение человеческих рук в Мире Реки. Да и на Земле не видано ничего равного ему. Однако Грейсток подумал, что вон то судно, если воспользоваться словами самого Клеменса, «могло бы в борьбе за голубую ленту на милю обставить всех претендентов».

Пока Грейсток любовался «Марком», аэроплан подняли на лифте на взлетную палубу, а команда принялась готовить катапульту.

Высокий мужчина обежал холодными как Арктика глазами рулевую гондолу. Пилот Ньютон — авиатор времен второй мировой войны — сидел на своем посту. Харди — штурман и ирландец Самрад — первый помощник, стояли у правой бортовой прозрачной панели. Остальные шесть членов экипажа находились в трех моторных гондолах.

Грейсток прошел к оружейной кладовке, открыл ее и достал два тяжелых пистолета «Марк-4». Это были стальные четырехзарядные пистолеты с дюралевыми патронами, заряженными пластиковыми пулями 69-го калибра. Один из них Грейсток взял за рукоятку левой рукой, а второй держал в правой за ствол.

Поглядывая краем глаза на тех двоих, что стояли у бортовой панели, Грейсток бесшумно зашел Ньютону за спину. Рукояткой пистолета он нанес сильнейший удар по голове пилота. Тот безжизненной массой вывалился из кресла на пол.

Потом Грейсток быстро протянул левую руку и большим пальцем нажал на переключатель передатчика. Оба мужчины обернулись, услышав удар металла по черепной кости. Они замерли, глядя на совершенно неожиданную для них картину.

— Не двигаться… — сказал Грейсток. — А теперь… руки за голову!

Харди, у которого глаза вылезали из орбит, спросил:

— Ты что, парень?

— Стой спокойно, и все тут.

Грейсток пистолетным стволом указал на шкаф:

— Наденьте парашюты и не пытайтесь напасть на меня. Обоих уложу в момент.

Самрад заикался, его лицо то краснело, то бледнело.

— Т… т-ты… подонок! Предатель!

— Нет, — сказал Грейсток. — Всего лишь верный подданный короля Иоанна Английского. — Он улыбнулся. — Хотя мне и было обещано, что я стану вторым по рангу человеком на «Рексе», если приведу этот дирижабль к его величеству. Это, разумеется, укрепило мою преданность.

Самрад глянул в кормовой иллюминатор. То, что произошло в гондоле управления, можно было хорошо наблюдать из моторной гондолы.

— Я же выходил отсюда полчаса назад, чтоб проверить работу инженеров, помнишь? Теперь они связаны, а потому помощи вам ждать не приходится, — сказал Грейсток.

Оба мужчины пересекли гондолу, подошли к шкафу, открыли его и стали надевать парашюты.

— Можете надеть парашют и на Ньютона; выбросите его наружу, прежде чем выпрыгнете сами.

— А с инженерами что?

— Им придется рискнуть жизнью.

— Они же погибнут, если тебя собьют! — воскликнул Самрад.

— Что ж, будет жаль, конечно.

Когда оба надели свои ранцы, они оттащили Ньютона на середину гондолы. Грейсток, направив пистолеты на них, попятился к стене, пока они занимались этим. Затем он нажал кнопку, опускавшую правую бортовую панель. Стонавший и наполовину еще не пришедший в себя Ньютон был сброшен через борт гондолы. Самрад успел рвануть строп его парашюта, когда тело Ньютона переваливалось через борт. Минуту спустя прыгнул и ирландец. Харди задержался; одна его нога была уже перекинута через борт.

— Если когда-нибудь встретимся, Грейсток, убью тебя на месте.

— Не убьешь, — отозвался Грейсток. — Давай прыгай, пока я не решил подстраховаться, чтоб такого шанса у тебя никогда не оказалось.

И он повернулся к радиопередатчику.

— Какого черта у вас там стряслось? — ревел голос Клеменса.

— Три человека из моего экипажа тащили жребий, кому покинуть дирижабль, — спокойно произнес Грейсток. — Мы решили, что его следует облегчить. Так лучше; нам нужна вся скорость, которую можно выжать из моторов.