Каковы были источники этой энергии? Этого не знал никто, но наиболее вероятным ответом было использование тепла раскаленного ядра планеты.

Существовало мнение, что между корой планеты и ее глубинными зонами лежит своего рода металлический щит. Отсутствие вулканической деятельности и землетрясений в какой-то мере подкрепляло эту дикую гипотезу.

Поскольку на планете не было ни ледяных шапок, ни больших водных масс, которые могли бы создавать температурный градиент, сравнимый с земным, режим ветров тут должен был быть совсем другой. Но пока их общий характер мало чем отличался от земного.

Фаербрасс решил опустить корабль до высоты 3600 метров — немного выше 12 000 футов. Возможно, тут ветер будет послабее. Вершины гор теперь находились лишь в 610 метрах, или 2000 футах, ниже корабля, и эффект восходящих и нисходящих потоков воздуха в это время суток был достаточно сильным. Способность изменять наклон пропеллеров быстро скомпенсировала эти чередующиеся прыжки вверх и вниз. Зато скорость движения существенно возросла.

Около 15 часов Фаербрасс приказал поднять дирижабль над дождевыми облаками. В 16 он снова спустил его ниже, и «Парсеваль» величественно плыл над долинами. Когда солнце зайдет, горизонтальные и вертикальные воздушные потоки должны ослабнуть, и корабль пойдет ровнее.

Когда пришла ночь, водород в отсеках охладился, и кораблю пришлось задрать нос еще выше, чтобы придать ему динамический подъем, компенсирующий некоторое снижение плавучести.

Герметизированная рубка управления отапливалась с помощью электрообогревателей. И все же ее обитатели сидели в теплой одежде. Фаербрасс и Пискатор курили сигары, большинство остальных — сигареты. Вентиляторы всасывали дым, но недостаточно быстро, чтобы полностью удалить сигарный запах, который Джилл ненавидела.

Детекторы, улавливающие содержание водорода в воздухе и помещенные вблизи газовых отсеков, должны были подать сигнал тревоги в случае утечки. Тем не менее курить разрешалось только в пяти местах — в рулевой гондоле (или на «мостике»), в каюте, находившейся примерно на середине продольной оси дирижабля, во вспомогательной рубке управления в нижнем хвостовом «плавнике» и каютах, прилегающих к помещениям команды на носу и корме.

Барри Торн — первый офицер хвостовой секции — отрапортовал о показаниях магнитометра. Согласно этим показаниям, Северный полюс Мира Реки совпадал с северным магнитным полюсом. Магнитное поле было гораздо слабее земного. Более того, оно было столь слабым, что его было бы невозможно засечь и измерить без помощи приборов, изобретенных лишь в конце 1970-х годов.

— Что означает, — расхохотался Фаербрасс, — что в одной и той же точке находится целых три полюса — планетный, магнитный и Башня. Ну а если б в нашем экипаже был хоть один поляк, то их стало бы у нас четыре![75]

Радио сегодня работало замечательно. Корабль летел высоко над горами, а передатчик «Марка Твена» находился на привязном аэростате, запущенном с корабля.

— Можете говорить, сэр, — сказал Окузо.

Фаербрасс сел рядом с самоанцем и заговорил:

— Сэм, говорит Фаербрасс. Мы только что получили известие от Грейстока. Он в пути, идет на северо-запад, готов изменить курс в ту же минуту, как получит сведения о местонахождении «Рекса».

— В некотором смысле я надеюсь, что вы не обнаружите Дерьмового Иоанна, — ответил Сэм. — Я с наслаждением схватился бы с ним и лично утопил его. Может, это было бы и не слишком практично, зато здорово согрело бы душу. Я же по натуре не мстительный человек, Милт, но эта гиена заставит и самого святого Франциска сгорать от желания пинком сбросить его с утеса к чертовой матери!

— «Минерва» несет четыре сорокашестикилограммовые бомбы и шесть ракет с девятикилограммовыми боеголовками, — сказал Фаербрасс. — Если будут хоть два прямых попадания бомбами, корабль вероятней всего пойдет ко дну.

— И даже тогда этот коронованный ворюга может спокойно и в добром здравии добраться до берега, — возразил Клеменс. — Ему везет, как и всем прохиндеям. И как я его тогда разыщу? Нет, мне нужен его труп. А если он будет взят живьем, я желаю лично свернуть ему шею.

— Клеменс говорит слишком уж жестко для человека, ненавидящего насилие, — шепнул де Бержерак Джилл. — Впрочем, это вполне естественно, если учесть, что враг находится по меньшей мере в 60 000 тысячах километров от Клеменса.

Фаербрасс рассмеялся и сказал:

— Ладно, если ты сам не сможешь открутить ему башку, Сэм, то твой Джо как раз подходящая личность для такой работенки.

Нечеловечески глубокий бас пророкотал:

— Нет, я оторву к чертям его ручки и ножки. А затем Зэм может крутить ему башку, чтоб тот понял, куда попал. Ему может не понравитзя то мезто, куда он отзюда отправитзя…

— Оторви ему одно ухо за меня, — сказал Фаербрасс. — Старина Иоанн почти достал меня, когда начал пулять в мою сторону.

Джилл решила, что разговор шел о битве за «Внаем не сдается», когда король Иоанн украл его.

Фаербрасс продолжал:

— Согласно расчетам, «Рекс» должен быть где-то в часе лета от нас. Вы тоже должны быть где-то в тех же местах, примерно в ста сорока километрах к западу от «Рекса» по прямой. Конечно, наши расчеты могут оказаться и ошибочными. Ведь «Рекс» мог идти с гораздо меньшей скоростью, чем мы предположили, или король Иоанн мог поставить его на ремонт в док, или вообще решил дать команде длительный отпуск на берегу.

Разговор продолжался еще около часа. Клеменс захотел поговорить со многими членами экипажа, преимущественно с теми, кого он знал еще до отплытия из Пароландо. Джилл заметила, что с де Бержераком он общаться не стал.

Как раз когда Сэм уже был готов отключиться, радист объявил, что «Рекс грандиссимус» уже виден.

Оставаясь на высоте 452 метра, «Парсеваль» кружил над кораблем. С этой высоты корабль смотрелся как игрушка, но быстро увеличенные фотографии показывали, что это действительно судно короля Иоанна. Корабль был великолепен. Джилл подумала, что разрушать такое прекрасное судно просто позор, но вслух этого не высказала. Фаербрасс и де Бержерак питали слишком сильные чувства к человеку, который когда-то захватил их любимый легендарный речной пароход.

Окузо передал координаты Грейстоку, который сказал, что «Минерва» может прибыть к «Рексу» уже на следующий день. Он затребовал также и местонахождение «Марка Твена».

— Я хотел бы пролететь над ним, чтоб Сэм мог полюбоваться на воздушный король, который собирается потопить «Рекса», — пояснил Грейсток.

— Тебе для этого не придется сильно удлинять свой маршрут, — ответил Фаербрасс, — а Сэму доставит колоссальное удовольствие.

Окончив разговор с Клеменсом, Фаербрасс сказал:

— Я полагаю, что Грейсток совершает чистое самоубийство. «Рекс» набит ракетами и несет два аэроплана, вооруженных ракетами и пулеметами. Все зависит от того, сможет ли Грейсток захватить «Рекса» врасплох или нет. На это шансов мало, если радар засечет «Минерву». Конечно, радар может быть выключен. Зачем им его включать? Для навигации в дневное время вполне достаточно и сонара.

— Да, — отозвался Пискатор, — но люди на «Рексе», должно быть, видели нас. Они начнут прикидывать, кто мы такие, и вполне вероятно, что воспользуются радаром, ибо насторожатся.

— Я тоже так думаю, — сказала Джилл. — Они быстро сообразят, что только Пароландо способно строить дирижабли.

— Что ж, посмотрим. К тому времени когда «Минерва» доберется до «Рекса», мы уже перелетим через Полярные горы. Не думаю, что в тех местах хороший радиоприем. Нам придется подождать новостей до возвращения оттуда.

Говоря это, Фаербрасс сохранял на лице весьма мрачное выражение, будто совсем не был уверен, вернется ли «Парсеваль» из своего полета.

Солнце скрылось за горизонтом планеты, хотя на этой высоте небо еще долго оставалось освещенным. Наконец пришла ночь со своими сверкающими звездами, туманностями и грозовыми облаками. Джилл еще несколько минут поговорила с Анной Обреновой, прежде чем отправиться в свою каюту. Маленькая русская казалась довольно дружелюбной, но было в ее манерах нечто, говорившее о внутреннем напряжении. Неужели она и в самом деле оскорблена тем, что не получила места старшего помощника?