Последние два с половиной года друзья твердили, что я прекрасно справляюсь, учитывая, что мне пришлось пройти через развод, выкупить долю чужой ипотеки и переосмыслить будущее. Но многое из того, что связывало мою жизнь воедино, казалось хрупким: разваливающийся дом, тот факт, что я стал зарабатывать вдвое меньше прежнего, что тратил существенную часть заработка на поддержание живущей вдали от меня женщины. Я сомневался, что легко переживу утрату еще одного кота — кота, чья жизнь всецело связана с моей.

Вернувшись с прогулки, я открывал дверь с чувством тяжести в груди. В доме было пугающе тихо. Ральф куда-то ушел, а Медведь стоял на лестнице, словно поджидал меня.

«Я интуитивно чувствую все, что ты думаешь, — будто говорил он. — У меня есть разные ответы, но лучше я изложу их в письменной форме».

Шипли лежал на кровати на том же месте, где я его оставил, однако, завидев меня, встал. Не сразу, шатаясь, с двух попыток, но поднялся и издал тихий гортанный звук. Сначала я не разобрал, что к чему, и, наклонившись, попросил повторить.

— Ты кретин!

— Что?

— Ты кретин, — заявил Шипли. — Даже не кретин — вообще безмозглый. Был бы я вдвое больше и не болела бы у меня так голова, за милую душу надрал бы тебе задницу. А теперь возьми меня на руки и переверни вниз головой.

Я выполнил его просьбу, и он громко замурлыкал.

К вечеру Шипли ругался с прежней энергией: поносил меня, клял Медведя, наскакивал на Ральфа. Но больше всего от него досталось кусочкам индюшатины, которыми я его кормил. Он даже набросился на листовку, которую я принес домой для музея «Мир барометров» в Окгемптоне. Я позвонил Джемме сообщить хорошие новости, но прежде дал знать Деборе: она посылала мне каждый час эсэмэски с отчетом о состоянии Шипли, и у нее отлегло от души. Кота еще пошатывало, и он ел меньше, чем обычно, но, что бы там ни было в волшебных шприцах Джорджа, лекарство помогло.

Реакция Шипли на особое отношение и разрешение вторую ночь подряд лежать в моей спальне напоминали реакцию полководца. Вторгшись в очередную страну, он ожидал сопротивления, но вместо этого его приняли с распростертыми объятиями. Сначала кот отнесся к ситуации с подозрением, но затем воспользовался сполна своим преимуществом — напористо мурлыкал мне прямо в лицо, уселся задом на книгу с рассказами Элис Манро и разбудил в четыре часа утра, прихватив зубами кожу на локте. Я все это стерпел — даже рогалик, который Шипли надкусил, когда я повернулся к нему спиной, — все-таки кот находился на излечении.

Имя: предположительно Дездемона

Замечания. Объект встречен на ведущем к деревне склоне холма после долгой прогулки. Чрезвычайно устал, поэтому не потрудился объект погладить, но объект не пожелал принять отказ. Объект удивительно чистый для особи из числа любителей покататься в пыли. Предположение: объект слишком много времени уделяет туалету, чтобы скрыть собственные слабости и не показаться «нечистым». Расстался с трудом, несмотря на отчаянно саднящие волдыри на ногах и острое желание выпить пива.

Имя: предположительно Альберт

Замечания. Объект имеет приятную наружность, но извращенные инстинкты. Кажется, пришел в раздражение от того, что я занял его стул. И когда моя знакомая Эми сказала объекту, что он замечательный, объект зашипел. Явно приобрел комплекс превосходства из-за того, что клиенты целыми днями возятся с ним. Вероятно, мог бы существовать в более открытой обстановке, где люди не восклицают каждые пять минут: «Ба! Кот! В пабе!» — и воспринимают присутствие его сородичей как само собой разумеющееся.

Имя: предположительно Дерек Блэкшоу

Замечания. Объект чувствует себя вполне комфортно в своей среде обитания, хотя, вероятно, предпочел бы «бездорожье», вроде расположенной в сотне ярдах рощице. Самодовольство от того, что объект живет в тупике, проистекает из его взгляда на себя как на успешную, сложившуюся личность. Объект самоуверен, но заносчивым не выглядит. Пришлось изо всех сил стараться не привести объект домой или, по крайней мере, не забрать на прогулку в соседнюю деревню Форнем-Мартин.

Имя: предположительно Берилл

Замечания. Объект сразу проявляет дружелюбие, с удовольствием позволяет чесать себе под подбородком, ложится исследователю на живот. Восторжен, хотя выглядит немного странно, словно обкуренный, пахнет дровами, очень социален, чему способствует ежедневное общение с утками и другими котами, с которыми сосуществует по впечатляющему принципу «живи и давай жить другим». К исследователю и его подруге проявил дружелюбие, что предполагает формирование долговременной психологической связи. Замечания в гостевой книге отзывов вроде: «Никогда не встречал такого дружелюбного кота — чуть не поехал с нами домой» или «Обалденный гостиничный кот» — предполагают, что на объект возложены подтачивающие здоровье обязанности.

Имя: предположительно Джон, Странный Следящий за Машинами Пятнистый Кот

Замечания. Объект обнаружен на дороге неподалеку от дома Джея и Элизабет, куда исследователь спешил на вечеринку, но опоздал. Шесть минут объект был всецело поглощен рассматриванием автомобилей и не отвечал на вопросы исследователя. Налицо симптомы синдрома ложного управления дорогой, замещение сознания и общая агрессивность. Объект предоставлен заниматься своими делами, на прощание сказано: «Счастливо оставаться!»

Имя: предположительно Гвен

Замечания. Объект кажется очень спокойным, несмотря на серьезную угрозу его дому со стороны значительной эрозии берега. Предпочел исследователю его знакомую девушку, однако излучает удивительную ауру, возымевшую действие на исследователя и его знакомую, которая заявила: «Хорошо бы нам такую кошку». В итоге, уезжая, исследователь помахал объекту рукой из окна машины, причем сделал это непрофессионально и где-то даже глупо.

Взрослые знакомы с принципом младенческой лихорадки — напряженного, почти иступленного периода, когда среди друзей вскармливание малюток перестает быть явлением случайным и становится почти откровенно заразным. Котеночья лихорадка — состояние гораздо менее описанное, но также распространенное и истерическое. Я знал три или четыре случая и даже испытал сам, что привело в 2001 году к появлению в моем доме Шипли, Ральфа и Медведя. Однако самая острая вспышка лихорадки случилась в 2011 году. Такое впечатление, что между ноябрем и январем все мои знакомые обзавелись новыми пушистыми комочками, и эти пушистые комочки были самыми милыми, самыми необычными, самыми волшебными.

Те, кто был в курсе, что я пишу о кошках, часто ошибочно полагали, будто среди моих знакомых обширная сеть помешанных на этих зверьках людей. Что в выходные дни мы регулярно собираемся и берем с собой своих питомцев для «игр в песочнице», и они забавляются клубками шерсти, а мы снимаем нечто вроде сериала «Бэгпус». Довольно долго в начале 2009 года некая незнакомая дама, которая читала о моих книгах, но не читала их самих, посылала мне электронные письма[7] с просьбой познакомить с одним из моих приятелей-кошатников, хотя я сразу ответил, что у меня всего трое друзей-кошатников и все они женаты. Сказать по правде, половина моих равнодушных к кошкам знакомых считали, что кошки — это неплохо. Но к концу 2001 года стали склоняться в пользу кисок. «А твои умеют на глазах вытворять такое? — спросил Бен, который только полгода назад заявлял мне в пабе, что кошки — эгоистичные существа и ему с ними никак не ужиться, а теперь с ума сходил по своему пестрому котенку: „Ты не представляешь, что выделывает мой Бонзо!“»