— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос.

— Это меня совсем не устраивает, капитан.

Инспектор говорил прежним дружелюбным тоном, но Лаура вздрогнула при мысли о том, что могло скрываться под этим напускным добродушием. Родериго посмотрел на инспектора и прибавил:

— Решительно ничего не могу сказать!

— Тогда оставим этот разговор...

С этими словами Пигот прыгнул в лодку.

— Слушайте, Родериго, — вмешался Нунец. — Мы с Пиготом делаем все возможное, чтобы разъяснить запутанное и крайне неприятное для вас положение. Не осложняйте нам работы...

— Спасибо, друг мой, за ваши хлопоты. Я понимаю, что мне грозит гаррота, хотя я и не виновен, но, умоляю вас, не вынуждайте меня отвечать на этот вопрос...

Лодка, в которой находились доктор, инспектор и Лаура, отчалила от борта «Альдебарана».

В этот вечер, Нунец, вопреки привычке, не отправился в клуб. Проглотив наскоро обед, он надел непромокаемый плащ, кликнул своего верного друга, собаку Неро, и пошел на берег. Смеркалось, но силуэт «Альдебарана» был еще настолько отчетливо виден, что можно было разглядеть, как на палуба, какой-то матрос стирал белье. На мгновенье показался старый Рамон. Внезапно он исчез, как бы провалился сквозь землю.

«В это время, — думал Нунец. — Родериго должен обедать, как всегда в полном одиночестве». Нунец погладил собаку и произнес сквозь зубы:

— Да, дружище, ужасно запутанное дело.

Собака залаяла, как бы в знак согласия.

На набережной показался Каучо. Мужчины молча пожали друг другу руки. Они стояли почти против кафе «Андалузия», славившегося хорошим вином. Кафе было полно. Со всех сторон доносились оживленные разговоры.

— Не зайдем ли и мы, Нунец? Нам нужно немного рассеяться после утренних событий.

— Что ж, пожалуй!

Если бы Нунец и Каучо были менее заняты своими думами, они сразу заметили бы сидевшего в углу небольшого роста старичка, который явно за ними наблюдал. Но они прямо прошли к свободному столику. На пути доктора окликнул один из посетителей, которого ром привел в очень благодушное настроение.

— Какими судьбами, доктор. Вот не ожидал видеть вас здесь!

— Что делать, — ответил доктор, узнавая одного из своих пациентов. — Как-то холодно стало, и мы решили завернуть сюда.

Каучо предложил Нунецу сыграть парию в шахматы, но лакей с отчаянным видом замахал руками. Он только что отдал последнюю шахматную доску никому неизвестному старичку.

На своем угловом столике старик расставил фигуры. Кончив, он откашлялся, выпил глоток рома, крякнул и двинул вперед белую пешку. Затем, не ожидая, чтобы к нему подошел какой-либо партнер, сделал ответный ход черными.

— Странный игрок, — прошептал Нунец. — Неужели он будет играть сам с собой?

Старичок, как ни в чем не бывало, поочередно передвигал белые в черные фигуры, напевая про себя какую-то песенку.

— Кто это? — спросил Нунец у Каучо.

— Понятая не имею. Какой-то иностранец, француз, если судить по покрою платья и шляпе.

Как бы угадывая, о чем идет речь, старичок запел громче — первые слова старинной провансальской песни.

Это был низкого роста худой человек с очень узкой, но удлиненной кверху головой. На вид ему, было лет шестьдесят. Бросались в глаза жидкие усы наподобие двух запятых, большие мешки под глазами, непропорционально большой рот и почти полное отсутствие подбородка. Глаза старичка выражали недюжинный, ум.

Его игра была очень странная. Он не разыгрывал партии, а то и дело ставил фигуры в безвыходное положение и искал способы, как бы их вызволить.

— Как глупо, — заворчал Каучо, — мы лишены возможности сыграть партию, потому что этому дураку угодно заниматься глупостями!..

Старичок временами почесывал себе нос и подносил к губам рюмку с ромом. Внезапным жестом он опрокинул все фигуры. Этого не стерпел Неро и, заворчав, подошел к беспокойному незнакомцу.

— Неро, сюда!

Собака послушалась не сразу, и Нунец поднялся.

— Прошу извинить меня, сударь!

— Не за что, сударь!

Осторожно погладив собаку по голове, старичок сказал:

— Неро! Какое красивое имя!

Поднявшись, он подал шахматную доску доктору Каучо, который немедленно начал расставлять на ней фигуры.

— Позвольте представиться, — продолжал старичок со старомодным поклоном. — Мосье Транкиль.

— Моя фамилия — Нунец. Я начальник здешней полиции. А это мой друг, доктор Каучо.

Предвкушая удовольствие игры, доктор рассеянно поклонился и двинул вперед пешку.

— Отвечайте, Нунец!

— Так значит, вы француз? — спросил Нунец, также передвинув пешку.

Незнакомец молча кивнул головой.

— И с каких пор вы изволите пребывать в наших краях?

— С начала недели, сударь.

Он вынул из кармана примитивный портсигар, служивший некогда коробкой для конфет против кашля, и стал рассказывать:

— У меня двухнедельный отпуск, я служу архивариусом в Периге. Мне давно хотелось познакомиться с Испанией, и в этом году я оказался в состоянии доставить себе это удовольствие. Завтра я собираюсь отправиться дальше, в Астурию.

Тем временем шахматная партия продолжалась. Нунец довольно смело двинул вперед пешку, затем другую.

— Играйте внимательно! — воскликнул Каучо. — Или я тотчас же разобью вас!

— Да, да, — заметил Транкиль, который в это время стал подниматься, чтобы покинуть кафе, — вам не следовало трогать этого офицера.

Он поклонился и направился к двери. Когда он вышел, Нунец спросил:

— Что он хотел сказать, упоминая об офицере?

— Почем знать. Всякий француз вечно болтает какие-нибудь нелепости.

Нунец задумчиво посмотрел через окно на старичка, который странной походкой, почти в припрыжку, направился в город. Затем его мысли вернулись к партии. Он тронул офицера и поставил его на другое поле.

— Ваш ход, Каучо!

Партия длилась уже довольно долго, а исход ее все еще не определялся. Вдруг дверь быстро отворилась, и в кафе вбежал мальчик лет десяти, с лицом, изрытым оспинами. Он направился прямо к начальнику полиции и произнес:

— Синьор Нунец, это для вас!

С этими словами он передал Нунецу сложенную вчетверо записку.

— Кто тебе дал ее? — спросил Нунец, который вздрогнул, кончив чтение.

— Какой-то господин на Королевской улице. Он спросил меня, знаю ли я синьора Нунеца. Я сказал — да.

«

„

“

»

— Нет! — воскликнул Нунец, обращаясь к Каучо. — Эта записка не от Пигота. Это не его почерк, и к тому же он не знает, что я здесь. Какого вида был этот господин?

— Не могу сказать, сударь... Теперь уже довольно темно...

— А не говорил ли он с иностранным акцентом?

— Не заметил, сударь. А зачем вам это знать?

— Убирайся со своими глупыми вопросами!

Не обращая больше внимания на мальчика, Нунец передал записку Каучо. Тот прочел вполголоса:

Партия в шахматы так и осталась неоконченной.

На следующий день Нунец с утра явился к синьоре Тейа. Хотя было еще очень рано, она давно была на ногах. У нее был такой плохой вид, что у Нунеца сжалось сердце. Она молча показала ему на кресло.

— Скажите, синьор Нунец, есть ли у вас какие-либо новости?

— Новости есть, но не сказал бы, чтобы очень хорошие...

С этими словами Нунец протянул хозяйке дома записку, на которой рукой неизвестного было предъявлено страшное обвинение капитану Родериго.