в 1920 на 20.02 в 1984 на 2.02

в 1930 на 30.01 в 1985 на 20.02

в 1940 на 8.02 в 1986 на 9.02

в 1950 на 17.02 в 1987 на 29.02

в 1960 на 28.01 в 1988 на 17.02

в 1970 на 6.02 в 1989 на 6.02

в 1980 на 16.02 в 1990 на 27.01

в 1981 на 5.02 в 1991 на 15.02

Длительность года колеблется в днях — от 354–355 до 383–384. В первом случае в году 12 месяцев по 29 и 30 дней, во втором, что случается примерно раз в 4 года, — 13. Вставной месяц появится или после месяцев— со второго по восьмой, или после десятого месяца. Есть основания полагать, что такое определение начала года более природно-естественное. В Корее, которая живет по восточному календарю, во время празднования Нового года, который называется тэт, принято ставить на стол расцветшую ветку персикового дерева. Дерево любезно раскрывает цветы всегда накануне праздника вне зависимости от того, объявляют его в январе или феврале и какого числа. Это доказывает, что Новый год по восточному календарю действительно каждый раз приходится на совершенно определенную гелиогеофизическую ситуацию. А это показывает, что следует и к звездному небу, и к древней астрономии относиться с должным уважением. Ибо последняя дала не только начало мифам и верованиям, но — и это главное — очень точные предсказания природных явлений, разрешающие в глубокой древности планировать хозяйственную деятельность. При этом единое небо раскидывало свой шатер над разными расами, культурами и цивилизациями, которые давали сходный отклик на одинаковое воздействие. Формировались до сути единые представления о Мировом круговращении Времени — Кола Времени древних славян.

Человек чувствовал свою принадлежность к мировому космическому порядку и прежде всего строил обсерватории— место общения со стихийными силами. Только потом эти силы стали антропоморфными — превратились в богов, похожих на человека, и, наконец, возник замкнутый, чисто человеческий мир, лишенный прежней космической глубины.

Эти древние обсерватории имели совершенно разный вид, различны были и поздние мировоззренческие наслоения. Но в основе лежало одно непреложное утверждение— время и его исчисление подвластны Луне, Солнцу и звездам. Кому больше, кому меньше, как и когда считать — несущественно, ибо, как гласит японская поговорка, «истина есть истина всегда, а размышленье — времени подвластно».

Если подойти с должным уважением к попыткам доисторического человека познать окружающий мир, пружины его развития и изменения, то надо признаться, что время изучали всерьез всегда: в доплсменных пещерах; в первых общинах, где началось разделение труда; в ранних аграрных государственных формациях; в развитых системах торговых городов; в индустриально развитых странах с высоким потенциалом науки; в наш век атомной энергии, ЭВМ и выхода в космос.

В древних Месопотамии, Шумере, Индии, Египте знали о цикличности течения процессов. Грек Платон видел во времени «движущийся образ вечности»; Аристотель— свойство движения; римлянин Лукреций в своей знаменитой поэме «О природе вещей», являющейся энциклопедией знания своего века, писал:

Также и времени нет самого по себе, но предметы

Сами ведут к ощущенью того, что в веках совершилось,

Что происходит теперь и что воспоследует позже.

И неизбежно признать, что никем ощущаться не может

Время само по себе, вне движения тел и покоя.

Великий энциклопедист эпохи Возрождения Леонардо да Винчи, знавший и умевший все, что знали в ту эпоху, и еще многое сверх того, провел анализ представлений свойств времени и нашел, что «хотя время и причисляют к непрерывным величинам, однако оно, будучи невидимым и бестелесным, не целиком подпадает власти геометрии, которая делит видимые и телесные вещи на фигуры и тела бесконечного разнообразия. Время совпадает только с первыми началами геометрии, то есть с точкой и линией: точка во времени должна быть приравнена к мгновению, а линия имеет сходство с длительностью известного количества времени. И подобно тому как точки — начало и конец линии, так мгновения— граница и начало каждого данного промежутка времени. И если линия делима до бесконечности, то и промежуток времени не чужд такого деления. И если части, на которые разделена линия, соизмеримы друг с другом, то и части времени будут друг с другом соизмеримы».

Рассуждая о природе, жизни и смерти, Леонардо да Винчи пишет: «О время, истребитель вещей, и старость завистливая, ты разрушаешь все вещи и все вещи пожираешь твердыми зубами годов мало-помалу, медленной смертью. Елена[33], когда смотрелась в зеркало, видя досадные морщины своего лица, содеянные старостью, жалуется и думает наедине, зачем два раза была похищена».

В этих и других высказываниях делались попытки понять-свойства времени на интуитивном уровне, словесно описать их. Возможностями исследовать свойства самого времени мыслители не располагали. Время, в лучшем случае, оказывалось всего-навсего служанкой, выполняющей работу в уравнениях точных наук.

Только к концу XIX — началу XX века появились наконец технические возможности изучать время, да и человек психологически созрел до того, чтобы приступить к этому изучению.

Начало научному подходу к исследованию времени было положено немецким философом И. Кантом и французским философом А. Бергсоном еще в XIX веке.

Иммануил Кант говорил о времени как о сложном предмете рассмотрения, состоящем из трех «модусов» — последовательности, сосуществования и устойчивости. Таким образом, Кант рассматривает время и как последовательность ряда значений, и как совокупность всего существующего, и как величину. В таком рассмотрении время оказывается уже не одномерным, а как бы двух или трехмерным явлением.

Что касается Анри Бергсона, то он в 1889 году, задолго до того, как Пуанкаре и Эйнштейн выдвинули теорию относительности, выступил против понятия абсолютного пространства и абсолютного времени. Им было предложено представление о времени как о потоке событий. Для Бергсона внешняя реальность подвижна. Никаких «готовых» вещей нет, существует все в процессе развития и неустойчивого, изменяющегося состояния. Имеется реальное пространство без длительности, в котором все явления появляются и исчезают одновременно с изменением состояния сознания человека. Имеется реальная длительность, разнородные моменты которой взаимно проникают друг в друга, но так, что каждый момент ее может быть сопоставлен с одновременным с ним состоянием внешнего мира и тем самым уже отделен от внешнего мира. Из сравнения этих двух реальностей возникает заимствованное у пространства символическое представление длительности, которая принимает таким образом мнимую форму однородной среды. Соединительной чертой между пространством и длительностью служит одновременность, которую Бергсон определяет как пересечение времени с пространством.

Вот это «бергсоновское время» — время процесса, а не покоя — и положено в основу современных физических представлений, а также представлений в биологии. Сегодня в физике и философии рассматриваются две взаимодополняющие концепции времени (в смысле принципа дополнительности Бора). Первая пара является дополняющей для понятия природы времени. Время по одной концепции есть такая же субстанция, как пространство или вещество (субстанциальная концепция). Время по другой концепции есть отношение (система отношений) между физическими событиями (реляционная концепция).

Вторая пара является дополняющей для понятия отношений категории времени и категории бытия. События прошлого, настоящего и будущего, согласно одной концепции, существуют реально и даже в некотором смысле одновременно, важен момент осознания явлений и материальных объектов, появление и исчезновение которых иллюзорно (статическая концепция); по другой концепции, реально существует только настоящий момент, событий прошлого уже нет, события будущего еще не наступили (динамическая концепция).