Инвар Круз ждал его на входе, блаженно смоля самокрутку.

-- Херово всё, -- сплюнув под ноги, заявил он, -- не дают. Придётся по земле добираться.

-- Дай мне поговорить с тем, кто запретил.

-- Не положено.

-- Ты вряд ли знаешь, с кем говоришь, -- напрягся Килоди.

-- А чего тут знать то? -- хмыкнул Инвар. -- Будь ты шишкой какой, давно б полетел куда захочешь и никого б ни о чём не упрашивал.

Лицо Инсара посерело.

-- Ты это, не надобно пыжиться тут, -- примирительно начал рыжий, -- дай предложу кой чего?

-- Ну, говори же! -- выпалил Инсар.

-- Довезу тебя, куда скажешь. Возьму недорого. Полёты давно запретили. Даже в Исиуды не пущают. А это самый популярный маршрут у туристов то. Так что давай договариваться?

-- Сколько ехать до Рахни?

-- Поганое место, если честно. Чего понесло туда?

-- Ты поболтать хочешь или заработать?

-- Лады, лады. -- Прогудел Инвар и о чём-то задумался, загибал пальцы, считал. -- День и полдня туда ехать. В горы, с горы. По серпантину всякому, вброд. Короче, путь трудный. Пять тысяч статов, и я берусь.

-- Завтра утром чтоб всё было готово, -- сказал Килоди. -- Тащи картридж. Задаток оставлю сейчас, чтобы собирался веселей.

-- Вот это дело! Вот это подход! -- пробасил Инсар. -- Жду рано. Часов в пять. И прикупи себе тёплых вещиц каких-нибудь. А то задубеешь.

-- Обойдусь, -- буркнул Килоди и поторопил Инвара за картриджем.

Ему нестерпимо захотелось спать. Зуверфы молчали, а значит это обычная реакция организма, без вмешательств извне. Не подцепил ли он простуду? Было бы забавно, решил Инсар и улыбнулся своим мыслям. А ещё сорваться с уступа или вылететь с дороги в каком-нибудь ущелье. И чем тогда помогут Зуверфы? Соорудят парашют или батут на месте падения? Что ж, решил Инсар, если однажды к нему придёт острое желание совершить суицид, он первым делом опробует свободное падение.

Однако дорога оказалась не такой уж страшной. Инвар, конечно, запугивал, набивая цену. Ехали они в комфортном внедорожнике с огромными колёсами, которые проходили любые вязи, болота и овраги. На поворотах машина чувствовала себя уверенно, а Инвар, на удивление, оказался не слишком болтлив. Ночью они остановились в придорожной гостинице, так что сон Инсар провёл в мягкой, чистой постели. А к обеду будущего дня шипованные покрышки машины Инвара Круза пересекли крошечный деревянный мост через ручей, влезли на холм, промчались по дубовой роще, старой и тёмной.

-- Говорю ж, -- оживился Инвар, -- чем ближе этот Рахни, тем яйца меньше. Скукоживаются!

Инсар не поддержал смешка, который издал водитель, и осмотрелся. Горы по одну сторону, река с другой. А впереди непроходимый лес. Машина встала у рекламной вывески "Мёдоварня Рахни".

-- Приехали. Дорога на медоварню, -- Инвар протянул свою дубину в сторону узкой колеи, уходившей куда-то в чащу, -- минут десять пешком. А от медоварни до Рахни рукой подать. Там мостовая камнем выложена, так что идти понятно куда.

-- Отвези меня до самой деревни.

-- Не могу, -- помотал своей башкой Инвар, -- машина не пройдёт, слишком узко. А другой дороги нет. Да и связываться с местными не хочу. Девчонку давеча провожал, так они на меня так смотрели, что я чуть в штаны не наложил.

-- Какую девчонку? -- блеснули глаза Инсара.

-- Она не представилась. Тоже в Рахни рвалась. Ну, я её и отвёз так же, как тебя.

-- Когда? Как она выглядела?

-- С неделю назад или больше, точно не вспомню, -- опять задумался Инвар.

-- Выглядела как?!

-- Беленькая такая, стройная. Худая я б даже сказал. С материка прибыла как и ты, -- Инвар Круз закурил, -- не её часом ищешь то?

-- Пока не знаю, -- проговорил Инсар, -- что-нибудь рассказывала о себе?

-- Неа, -- отмахнулся Инвар, -- не из разговорчивых. Лицо у неё такое было, напряжённое, что ли. Будто о чём-то всё время думала, как прям ты. Вежливая, но жёсткая баба. С такими шутки плохи.

-- Дай картридж, -- Инвар протянул ему чёрный футляр, Инсар расплатился и вылез на воздух, влажный, холодный и чистый -- так пахнет озон.

-- Ну, будь здоров! -- махнул ему Инвар. -- Соберёшься обратно если, то проси местных. Не смотри, что глушь, тут деньжата тоже любят.

Двигатель заревел, и громадный пикап Инвара задребезжал по ямам в обратном направлении. А Инсар зашагал по тропе, которая вела к медоварне, к Рахни. Точнее к Инхару или Иншару -- его дому. Килоди убеждался в этом после каждого нового шага. Местность восстанавливалась в памяти сродни мозаике, забытая карта оживала на глазах.

Ступил на брусчатку он не скоро. Рыжий плут обманул его, сказав, что идти недолго. Начинало темнеть, во всяком случае, местная погода, бессолнечная и ненастная, заставляла думать, что близится ночь. Медоварня -- длинная бревенчатая постройка с покатой крышей -- казалась опустевшей, заброшенной. Но из трубы валил белый дым. Инсар поднялся на крыльцо, постучал в массивную дверь из сосны. Никто не открыл. Инсар хотел расспросить о местности у хозяина медоварни, у кого-то, кто живёт близ главных врат деревни. Но расчёт Инсара не оправдался, и он пошёл дальше. Брусчатка тянулась вдоль реки, не широкой, но бурной и полноводной. По правую руку шуршал густой листвой лес, а за ним начинались горы. Инсар подошёл к полуразрушенным оборонительным стенам деревни. Тут же он встретил первых местных -- милую девушку с маленьким мальчонком. Они просто гуляли, шли к реке.

-- Ребят, -- окликнул их Инсар, -- деревня тут?

-- Ага, -- кивнул ему пацан, -- иди дальше, там значай наш.

-- Как звать?

-- Олнустр. Значай старый, его не трудно найти, -- ответила девушка мягким, словно поролоновая губка, голоском.

За стенами былой крепости кипела жизнь. Инсар не сразу понял, как это случилось: в один момент на пустых улочках образовались телеги с рыбой, дети, снующие под ногами, сплетничающие женщины и мужики, коротающие вечер на завалинке. Такого оживления Инсар не ожидал, и ещё большей глупостью ему показались слова Инвара, в которых он неласково приложил весь Рахни и его обитателей.

-- Как пройти к значаю? -- спросил он у первого встречного паренька лет двадцати, нёсшего в руках монтировку.

-- По главной пёхай, -- обронил парень, ткнув разветвлённым концом инструмента в направлении, где улочки стекались в один проспект.

-- Крупная у вас деревенька то, -- заметил Килоди.

-- Гм, -- хмыкнул парень и продолжил свой ход.

Проспект состоял из вычурных, украшенных на фасадах разноцветными виньетками деревянных и роскошных каменных строений. Ещё лавок всякой всячины, книжного магазинчика с геранью на подоконнике, винного погреба, откуда разило кислятиной и в центре, там, где подразумевалась площадь, высокого и тонкого фонтана в форме ретивого коня, что пестрил серебряными струями, извергая их из ощетинившейся зубастой пасти. Инсару мерещилось, что пройдя по той узкоколейки, он отправился в прошлое, будто герой фильма или книги, но провисающие линии электропередач, оставленные у жилищ мотоциклы, самодельные полусгнившие трициклы с кузовом и перманентный гул генераторов тут же возвращали его в настоящее время.

-- Вижу новый лик, -- послышалось со стороны, -- как вам наш городок?

Инсар измерил взглядом Олнустра, девяносто девятилетнего старца, чья седина была белее самых чистых облаков. Олнустр стоял, опёршись на трость. Одет он был в вязаный шерстяной свитер, мешковитые шаровары и сапоги.

-- Скажи, где могу я переночевать и подкрепиться?

-- Зачем пришёл? Сначала та девица, теперь ты, -- Олнустр почесал затылок.

-- Что за девица, старик?!

-- Знать не знаю. Пришла к нам, рвалась к дрянной крепости. Раньше-то туда туристов водили, а нынче нет-нет, запрещено.

-- Весело у вас, бодро, -- решил сменить тему Инсар, -- а сплетничают, будто местные совсем иноземцу не рады.

-- Не рады! -- отрезал Олнустр. -- Я терпеть не могу вас, падальщики! Нам и без вас забот хватает.