126

они вам соседи, так ещё и общая стенка. Хотя, с другой стороны, если что будет назревать, сразу услышите. Так что сигнализируй... Плохо, что в деревнях нет никакой работы. В город он не поедет, а у нас чем заниматься?.. И опять этот папаша втянет его во что-нибудь. Вы там с Сергеем Орловым в ваш коровник...

- Гусятник.

- Да?.. Если привезёте что ценное, так хоть охраняйте по очереди. Наши быстро упрут. Не провоцируйте. Из совхозного уже последнее растягивают: дошли до навоза. Раздали бы в своё время всё людям, так был бы толк. А то раньше на двадцать краж в совхозе одна - личного имущества. По дворам всё-таки собаки...

Иван решил, что предупреждение состоялось, и сделал движение везти бидон домой. Однако Володя вздохнул и сказал совсем другим тоном:

- Не знаю, обрадую тебя или нет. Господин этот из местной мафии, Сергей Петрович Голованов, убит вчера автоматной очередью возле ресторана "Прозерпина"... Ну, любитель свежей баранины. Помнишь?

- Я понял. Всё-таки наказан.

- Да такое каждые полгода происходит. В Морске ещё чаще. Где много денег, там много крови. Всё делят, делят, никак не переделят... У них как? Поднялся человек - для нас он уже недосягаем благодаря своим связям. Он с прокурорами, судьями, местными чиновниками на пикники ездит, друг другу детей крестят, на свадьбах гуляют. А в своём кругу он становится главной мишенью. Вот увидишь, новый пахан через полгода тоже крякнет. С чужой помощью.

- А вы уже знаете, кто новый?

- Конечно.

- Так он и убил скорее всего.

- Нет, там другая разборка...

- Раскроют и спустят на тормозах.

- Всё может быть. У нас сейчас надеются на новую смену в руководстве.

127

- В руководство люди ниоткуда не попадают. Кто-то их двигает вверх. И

они кому-то обязаны. Расплачиваются страной.

- Посмотрим. У нас в органах тоже много разочарованных. Плохо, если начнут уходить. Тогда останутся одни карьеристы и взяточники. Да такие, как я, кто пенсии ждёт. Ну, всего хорошего. С соседом осторожнее. Тебе по секрету скажу: Валерка - стукач районных оперативников. Так что ворованного не покупай: сдаст.

- Я и не покупаю...

- А вообще, мне передали, что он на зоне был опущенным. То есть на самой низкой ступени по их иерархии. Так что должен вести себя тихо. Смотри, Иван, это всё между нами...

- Понятное дело.

Когда Иван вернулся с водой, Дарья уже прибрала двор, сидела на дровяной колодке, наблюдая за серой курицей, которая квохтала по-особому и, возможно, планировала стать квочкой.

- Неужели сядет на яйца? - спросил Иван, подойдя к жене. - У нас обычно июньские квочки...

- Поглядим. Ранние, конечно, лучше... Да ты садись. Расскажешь мне, как там, в "тридевятом царстве". Вижу: съездил неудачно. Не переживай, главное, вернулся жив-здоров.

- Разве что жив, - согласился Иван, усаживаясь на дрова.

- И там отказали?

- До Генпрокуратуры я даже не добрался...

- За три дня?

- Ну, что... Только сошёл с поезда, не успел и сориентироваться - ни паспорта, ни денег...

- Ты же всё во внутренний карман прятал.

- Доставал десятку на проезд. А тут все повалили на выход, вот и сунул в

128

куртку... Да паспорт-то нашёлся. Бомж какой-то подобрал. И на обратный билет по карманам наскрёб. Только пришлось в милиции переночевать. Пока выясняли личность... Надолго теперь запомню товарища лейтенанта Карнаухова...и День космонавтики.

- Тебя там не били? А то в Москве сейчас террор из-за тех событий...

- Кто?

- Да хоть те, хоть те.

- Милиция - нет, а в камере...там не КПЗ, а как-то по-другому...эти сидели...поклонники содомского греха. Так их здорово унижали.

- Вот не хотела я, чтоб ты ехал. Побывал уже в двух прокуратурах, не всё ли равно. Раз "внизу" такое позволяют себе, значит, с "верхов" идёт. Если б не убедил меня, что журналисты помогут, ни за что не отпустила бы...

- А к журналистам не с чем было обращаться. На следующий день почти добрался до места и попал в какую-то демонстрацию. Запрудили всю улицу так, что даже по тротуару нельзя было пройти. Ну, думаю, толпа вынесет, куда надо, встал с ними... В глазах аж рябило от плакатов и флагов. Прямо как будто живая река течёт по улице. А тут другая демонстрация. Потом омоновцы... Портфель с бумагами потерял, пуговицы - как срезало. Нас, человек пятнадцать, вынесло под какой-то навес над входом в магазин. Два раза ударился о железный столб. А когда разбили витринное стекло, меня чуть внутрь магазина не забросили. Думаю, схватят ребята, как вора, за то, что под шумок полез что-нибудь стянуть. Ну, и упёрся руками... Там уже санитары бегали. Видят, что у меня кровь на ладонях, предложили ехать в больницу. Решил: из этого ада лучше побыстрее выбраться. Согласился.

Дарья уже схватила мужа за руки и разглядывала их.

- Да не думай. Царапины.

- Стеклом порезался - и царапины?

- Ты ж видишь: уже зажило. Меня ещё и ночевать оставили. Ни на ночлег, ни на еду не пришлось тратиться.

- Иван. Говори правду. С маленькими порезами на руке не госпитализируют.

129

- А чего мне скрывать? Два ушиба да вот руки.

- У тебя было сотрясение?

- Не было у меня никакого сотрясения.

- Не обманывай.

- Не бы-ло... Нас, раненых, привезли человек двадцать, вот и оставили.

- Всегда ты свои болезни скрываешь... А в камеру за что посадили? Паспорт же нашёлся...

- На всякий случай... Это ещё ерунда. Там один мужик сидел, Толик, так он получил пятнадцать суток за то, что был свидетелем.

- Как это?

- Видел, как у соседки квартиру обворовывали. Преступников поймали, и для Толика началась "счастливая" жизни. По два раза в неделю, говорит, вызывали - это как минимум. Потом начал ездить на суд. Всё никак не могли приговорить домушников. Работы у него нет, ездил зайцем. Поймался - ссадили. За то, что не прибыл вовремя, дали пятнадцать суток. Судья прямо сказала, что надо жить так, чтоб ничего не замечать... Воров, кстати, отпустили прямо из суда, дав по году условно.

- Неужто такое возможно? Он не сочинял?

- Скорее всего, нет. Его историю знала вся камера, а выдумывать такое среди блатных небезопасно.

- Сколько ж ты, бедный, пережил за эти дни!.. Лучше сидеть дома и никуда не высовываться. Ты сегодня, пожалуйста, ничего не делай. Где у тебя ушибы? Дай, потрогаю...

Дарья ощупала раненую голову мужа и выразила на лице сожаление: шишки были небольшими. Но она-то знала, что, независимо от их размеров, её Иван, конечно же, сильно пострадал.

- Ну, вот видишь: ерунда.

- Да, ерунда!.. Всё равно. Об железо стукнуться - это не шутки. Чтоб сегодня отдыхал. Я буду стирать, а мальчишки мне помогут... Сейчас с каждым днём всё теплее, так дед Степан с утра греет на солнышке свои

130

косточки. Небось, скоро выйдет. Вот и болтай с ним о политике.

- Потом не упрекай, что бездельничаю.

- Когда я упрекала?.. Да и что тебе делать? С хозяйством Юра уже разобрался... И мне будет лучше. А то выйду вешать бельё, а Игнатьич цепляется с разными вопросами. Тут некогда, и не отвечать - невежливо... Да он к тебе всё равно пристанет: ты ж вечером, когда приехал, сам сказал ему, что был в Москве.

- "А поведай-ка, соседушка, каково поживает наша столица белокаменная?" - спародировал Иван.

- Вот-вот.

- Реклама, скажу. Везде реклама. Столько её, что не одну нашу деревню можно купить на эти деньги. Вместе с нами, крепостными...

Иван, действительно, решил отдохнуть в этот день. Но не из-за уговоров жены и не потому, что было воскресенье - работая на себя, он догадывался о выходных только по остающейся дома семье. У него на самом деле болела голова. С этой же сильной головной болью он рано утром ушёл из московской больницы, чтобы до полудня уехать домой. Денег не было, портфеля с бумагами, туалетными принадлежностями и прочими необходимыми вещами не было, а сам он, небритый и помятый, совершенно потерял желание чего-либо добиваться в этом странном городе, совсем не похожем на его деревню, и хотел только одного - вернуться к привычной обстановке и к хорошим людям.