В дополнение ко всему внезапно потемнело.
С удивлением она посмотрела на часы. Стрелки их были едва различимы, но все же она смогла понять, что было только восемь часов. В такое время в августе еще светло.
Она подошла к окну. Загадка сразу прояснилась.
Еще недавно светило солнце. Теперь же все небо затянулось черными тучами. Первая вспышка молнии внезапно разрезала небо, а за ней последовал удар грома.
Усилился ветер.
Скоро первые капли дождя ударили в окна. Затем начался такой ливень, будто разверзлись все хляби небесные. Однако не прошло и десяти минут, как капризная погода выкинула еще одно удивительное коленце. Небо прояснилось почти мгновенно, будто усиливающийся ветер в один момент расчистил его своей метлой.
Показалась луна.
Наступило полнолуние. В вечерних сумерках лунный свет был настолько ярким, что тени сосновых деревьев, окружавших двор, четко обозначались на земле. Так как часть сосен высохла, их ветви в лунном свете напоминали какие-то скелетообразные щупальца. Черные, как уголь, тени на земле повторяли эту картину.
«От всего этого может и в озноб бросить», — подумала Хелена.
Она стояла у окна и смотрела во двор.
Какой-то смутный инстинкт нашептывал ей все сильнее, что тут что-то не в порядке.
И вдруг она вспомнила.
Испуг перехватил дыхание.
«Осенние розы так хороши, что я отнесу букетик… туда».
Да, именно это сказала Элиза. Во второй половине дня. Эти слова прошли мимо ее ушей. Очевидно, она была слишком занята ожиданием визита этой проклятой Ольги. Или, возможно, дело обстояло иначе: она преднамеренно не хотела воспринимать этих слов? Эти паломничества Элизы к месту гибели матери были, по ее мнению, странными.
Более того.
В них было что-то неприятное, почти противоестественное. Если бы Элиза носила цветы на могилу матери, то все было бы понятно и отвечало установленным добрым обычаям. Конечно, нельзя не принимать во внимание и того, что фамильный склеп Лаутапоррасов находился в приходском селе, а до него — около двадцати километров.
И все же…
Чего ради выбирать местом поклонения сосну? Это разнесчастное дерево уже давно следовало свалить. Спилить под корень, чтобы и пня не было видно. А затем забыть, закрыть эту трагическую историю тяжелым покрывалом.
Но сейчас об этом уже бесполезно говорить.
Сейчас Элиза пошла туда! Когда именно она отправилась, Хелена не заметила, помнит лишь те слова: «Осенние розы… я отнесу букетик… туда».
Хелена с трудом подавила тяжелый вздох. Слова постоянно звучали в ее ушах, как глухой чугунный звон. Почему Элиза до сих пор не вернулась? Прошло уже столько времени!
Утешение на миг принесло предположение о том, что, может, девушка продолжала свою прогулку по лесу, пересекла его и заглянула в деревню, чтобы повидаться с кем-нибудь из друзей? Нет.
Это никак не вписывалось в установившиеся здесь порядки.
Прежде всего, у Элизы в деревне Ала-Коттари не было сердечного друга. Едва ли даже просто знакомые. И во-вторых, в обычаи Элизы не входило отсутствовать так долго, ничего не сообщив об этом.
На лбу старой женщины выступил пот. Она почувствовала сильное сердцебиение и боль, вызываемую им. Освещаемый лунным светом дом раскинулся перед ней. Бушевавший во время грозы ветер не стих и после ее окончания. Тени раскачиваемых ветром веток продолжали свою пляску на земле. Они напоминали отвратительных пресмыкающихся.
Было страшно.
Только внутри дома можно было чувствовать себя в безопасности. Однако нельзя больше медлить. Нужно выходить из дома. Выяснять причины исчезновения Элизы. Это необходимо.
Машинально Хелена набросила на себя пиджак и повязала платком голову. Выйдя во двор, она направилась к дороге. Из-за охватившего ее предчувствия беды она не ощутила даже ломоты в больных ногах, шаги были удивительно быстрыми. Полная луна так хорошо освещала окрестности, что не было опасности оступиться в выбитую колею. Однако, когда дорога у опушки леса сузилась до тропинки, Хелена вынуждена была замедлить шаг.
Было страшно погружаться в шумевший лес. К тому же в темноте. Лунный свет проглядывал только местами из-за качающихся вершин деревьев.
Но она знала эти места хорошо, так что при необходимости могла бы пробраться вперед и на ощупь.
Хелена плотно сжала губы и продолжала свой путь.
До цели оставалось немного.
Как в ужасном сне, она продиралась вперед. Несколько раз спотыкалась и падала. Однако тут же поднималась и продолжала путь. Усилия истощали силы, легким не хватало воздуха, а сердце билось так, будто хотело выпрыгнуть из груди.
Когда она наконец достигла цели и увидела фигуру, висящую на ветви дерева, мир померк в ее глазах.
Глава 9
Самолет вылетел с Родоса в полночь. Он приземлился в Сеутула[6] на рассвете. Хелина и Селма Поррас взяли свой автомобиль со стоянки, предназначенной для путешественников дальних рейсов, и отправились на нем домой. К тому времени, когда они подъезжали к родным местам, уже полностью рассвело.
— Посмотри-ка, никак Ольга Ойттинен…
Взгляд Хелины различил женщину, ехавшую им навстречу на велосипеде. После того как они разминулись, Хелина взглянула в зеркало и недовольно сказала:
— Эта баба слезла с велосипеда и смотрит нам вслед.
— На нас всегда смотрят.
Комментарий Селмы был сдержанным и коротким. Она не стала утруждать себя и оборачиваться назад. Однако, когда они поднялись на вершину горной гряды, с которой уже был виден их дом, Селма удивленно произнесла:
— Что это за сборище? И в этом-то месте!
У дороги действительно стояло с полдюжины человек. Двое на мопедах, двое на велосипедах и два пешехода. При приближении автомобиля они устремили свои взгляды в сторону Лаутапоррас, оживленно жестикулируя при этом. Но когда красная «мазда» поравнялась с ними, все будто окаменели.
Хелина вновь посмотрела в зеркало.
— Они глазеют на нас, как публика на того космонавта, при открытии Олимпийских игр в Лос-Анджелесе.
Селма пожала плечами. Хелина повернула автомобиль на дорогу, ведущую к дому. Она увидела, что обе створки ворот распахнуты настежь, и заметила с усмешкой на губах:
— У Хелены, кажется, гости. Видно, прибыли на тройке?..
Селма не ответила.
Хелина подогнала автомобиль к ступенькам дома. Сестры открыли багажник и взяли каждая свои вещи. Когда они вошли в гостиную, то увидели старую Хелену, сидевшую у стены.
Завидя прибывших, Хелена разразилась безудержными рыданиями.
— Что случилось?
Рука Хелины, освободившаяся от автомобильной перчатки, замерла. Селма опустила чемодан на пол и поспешила к Хелене:
— Что с тобой?
— Когда…
Потоку слез не видно было конца. Тогда и Хелина бросилась к Хелене, схватила ее за плечо и сурово спросила:
— Чего ты ревешь?
Хелена протяжно всхлипнула. Когда она подняла глаза, они были совершенно отсутствующими.
— Элиза умерла.
Сестры быстро переглянулись. Хелина спросила:
— Что за чепуху ты несешь?
Хелена вновь всхлипнула.
— Брось хныкать!
Брови Хелины нахмурились от гнева, и, взглянув на Селму, она спросила:
— Она что, сошла с ума?
Селма вынула платок из сумки. Вытерла им глаза старой женщины и тепло сказала:
— Хелена, золотко, успокойся.
— Это верно, Элиза умерла.
Глаза Селмы расширились. Рот Хелины сжался в узкую полоску. Ее рука все еще лежала на плече старухи. Сжав пальцы, она безжалостно впилась в плечо Хелены.
— Где Элиза?
— Они увезли ее.
— Кто?
— Полицейские.
— Говори, бога ради, яснее! Что сделала Элиза… если полиция ее увезла?
— Элиза умерла.
Хелина ослабила свою хватку, сняла руку с плеча. Она отступила на пару шагов. На какое-то время в гостиной все затихло, слышалось лишь мерное постукивание огромных часов в углу. Затем Хелена сказала:
