— Ну как дела? — спросил художник.

— Мы арестовали обоих Элефтерие, — ответил Алек. — Соседей, проживающих рядом с Андреем. Их отделяла только стена. Жена нравилась Флореску…

Прутяну слушал его, то ли искренне удивляясь, то ли разыгрывая, что он вне себя от неожиданности.

Выслушав Армашу, художник сказал:

— Я полагаю, что вы руководствовались мотивом преступления, в данном случае ревностью. Вы что, всерьез принимаете эту историю или… — Прутяну задумался.

— Или? — переспросил его Алек.

— Или вы хотите провести кого-то?

Армашу невинно улыбнулся.

— Мне нелегко вам сейчас ответить: надувательство это или серьезное подозрение. Думаю, и то и другое. Пока. Завтра, возможно, я вам отвечу иначе. Супруги Элефтерие ввели в заблуждение следственные органы, а ведь речь идет о серьезном преступлении, не о краже чемоданов на Северном вокзале. Они уже подлежат каре за ложные показания. Как бы то ни было, они совершили преступление.

— Хорошо, оставим их ложь в покое. Вопрос стоит так: они совершили убийство или нет?

— Не знаю. Почему они не сообщили в милицию, что Флореску мертв? Только из-за страха? Боязни осложнений с органами правосудия? Но я побеспокоил вас по другому поводу. Пришел вам кое-что показать, — Алек достал тетрадь с рисунками и начал ее перелистывать, наблюдая за внимательным взглядом художника.

— Что скажете? Узнаете?

— Да! Он их показывал мне две-три недели назад, как только закончил.

— Плод впечатлений, оставленных недавней экскурсией?

— Видите ли, тут я ничего не думаю. Может, и так, но вполне возможно, что и не так. Наша память, память художников, своеобразна. Случается, какой-то пейзаж может осесть, отложиться и выплыть из памяти намного позже, неожиданно, четко, без всякой видимой причины. Несомненно, мотив существует и в нашем подсознании или это ассоциация восприятий… Во всяком случае, я твердо могу сказать, мне он ничего не говорил о своих недавних экскурсиях.

— Я вижу, что вы стараетесь запутать меня и сбить с толку… чтоб я не знал, что и подумать.

— Да нет же! Особенно если говорить об Андрее. Он с некоторых пор полностью отверг всякую наглядность изображения. Так что, может, он и вспомнил какую-то виденную им давно натуру.

— Вы верите в то, что говорите?

Художник с недоумением посмотрел на Алека:

— Естественно. Но оставим это. Вместе с тем я должен признать, что рисунки напоминают журнал зарисовок, недавно запечатлевшихся в памяти.

— Благодарю. Извините, что я побеспокоил вас, помощь мне крайне была нужна. Вы единственный, кто может мне помочь в этом деле.

Армашу вышел на улицу и, сев в машину, вспомнил, что забыл спросить художника еще кое о чем. Подумав, он решил сделать это в другой раз. С Жаном Прутяну стоило встретиться еще.

На другой день ранним утром Алек Армашу уехал из Бухареста, надеясь к обеду вернуться домой.

За аэропортом он поднажал на акселератор, как вдруг на большой скорости его обогнала черная «Волга», резко затормозила и, просигнализировав «остановку», сама прижалась к обочине автострады.

«Эх, дьявол! Автоинспекция», — подумал Алек, послушно останавливаясь.

— Как поживаете, вы, нарушитель? — спросил, подходя к нему, майор Дину.

— Это что за погоня?

— Хотел посоветоваться, что нам делать с несчастными Элефтерие? Напуганы. Клянутся, что сказали нам правду, что к убийству Флореску не причастны.

— Да подержите их хоть бы пару дней.

— Кстати, куда это вы?

— Прогуляться по долине Валя Праховей. Чудесные места!

— Вам же сейчас не до этого…

— Ищу вот одну виллу. И летний садик. Очень уж меня интересует: а не бывал ли там Флореску? Возможно, мы не знаем еще всех персонажей драмы. И боюсь, что как раз самых интересных.

— Ну ладно. Я с вами.

Дину пересел в машину Алека, оставив в своей «Волге» подофицера. Проехали Плоешти. В Буштени покрутились по улицам города, поехали дальше. Но ни в Синае, ни в Предяле Алек и Дину ничего не нашли. В Тимиш они прибыли усталыми и угнетенными.

— Похоже, от набросков никакой пользы. Потеря времени, — заметил майор.

— А я думаю, что мы просто торопились. В Синае, например, осмотрели далеко не все дома.

— Но их невозможно перебрать все подряд. Даже те, возле которых есть летний сад.

— Да. Однако начнем все сначала.

Теперь они ехали очень медленно, тщательно изучая каждый дом, встретившийся по пути.

— А вдруг тот сад, что мы ищем, расположен за рестораном и обращен в сторону гор, а не улицы? — спросил Алек.

— Как будто такой ресторан здесь есть, — припомнил майор, — на самой окраине.

Через несколько минут они подкатили к одинокому строению, будто прячущемуся подальше от курорта. Войдя в сад, майор и Армашу от неожиданности даже вскрикнули. Алек раскрыл альбом и осмотрелся. Не так уж далеко от ресторана он обнаружил виллу, прикрытую несколькими высокими елями. Именно она была изображена в зарисовках Флореску.

— По-моему, мы заработали хороший обед за свой подвиг, — весело сказал Армашу. Они прошли в ресторан и заказали три порции жаркого для себя и шофера. Когда очередь дошла до вина, майор спросил: «Как теперь действовать?»

— Очень просто. Предложите директору ресторана отвести нам укромную комнатку. Иначе тут соберется весь город. Мы по порядку переберем всех, кто здесь служит. Может быть, кто-нибудь из них по фотографии и опознает художника. А уж тогда спросим и о других, с кем он был.

— Ну а практический результат этой операции?

— Тоже очень простой. Художник, я думаю, посещал это заведение несколько раз. Подозреваю, что не один. Странновато для человека, так много работавшего и не склонного к подобным вылазкам. Не оттого, что не выносил жаркого и пива. Он был не тем человеком, чтоб ради этого отправляться в Синаю. У него не было времени. Не было привычек разъезжать со своими друзьями. Друзей у него было мало. А среди них ни одного любителя экскурсий. Здесь скрывается что-то другое… Может, его вызвали зачем-то в Синаю. Местечко, благоприятное для осуществления незаметных афер. Располагающая обстановка… Хвойный лес, беззаботное настроение. А они не хотели, чтоб их вместе видели в Бухаресте.

— Мечтатель вы, Армашу.

— Да, это всего лишь воображение. Но от каждого, с кем я беседовал, мне удалось получить по незначительной детальке. Они-то и привели меня на террасу этого ресторана. За одним из этих столиков замышлялось преступление. Почему Андрей никогда ничего не говорил никому о своих поездках сюда? Значит, была причина. Либо он о них говорил, и тогда от нас по каким-то соображениям это скрывают. В любом случае здесь не все в порядке. Вещи, о которых молчат, всегда оказываются самыми интересными и неожиданными. Но давайте приступим к делу. Идите приготовьте сцену, пора начинать спектакль.

Майор ушел и минут через десять, заглянув в зал, едва заметным движением руки позвал Алека.

В хорошо обставленной комнате Алек достал фотографию Флореску и положил ее на стол. Директор что было сил суетился около них. Он старался казаться столь же полезным, сколь и приятным человеком.

— Первое, что от вас требуется, сдержанность. Не тревожить людей. А начнем прямо с вас. Вы его знаете? — спросил директора, показывая фотографию, Дину.

— Нет. Не припоминаю, чтобы я видел его у себя.

— Молодец… Ну так делайте так, как я вас просил, любезный.

Директор ушел, смиренно улыбаясь.

Так началось продолжительное шествие. Один за другим проходили официанты, буфетчики, дежурные со второго и третьего этажей гостиницы и даже сторожа.

Армашу действовал аккуратно, не торопясь, так что вся операция длилась полтора часа с лишним. Первые результаты были обескураживающими. Потом отдельные лица, вероятно под влиянием полицейской атмосферы, невольно сложившейся в ресторане, сказали, что будто бы знают человека, изображенного на фотографии. Майор справедливо подметил, что их показаниям верить нельзя: что это за показание, если его не отличишь от сплетни. Алек согласился и спросил директора, нет ли у него другой смены официантов. Эта, по существу, простая мысль решила все.