Я не знала, что здесь машина, а что – электричество, или всё это одно и то же, но знала точно, что чуждое зрелище напрямую относилось к технологиям, которые находились под запретом. Что за злая магия позволила поймать в ловушку подводного сна всех этих людей? Запрет может и стал законом, но когда я смотрела на сеть проводов и бездушный металл, отвращение начинало подниматься откуда-то изнутри, тошнотворными толчками в желудке. Машины уничтожили мир. Как провидец, я видела взрыв так ясно, как никто: гигантскую волну раскаленного света, крушащую абсолютно всё. Даже после четырех лет, проведенных в камере с электрической лампочкой, я по-прежнему страшилась одного вида этих проводов, металла и панелей. На лбу выступил пот, ноги задрожали. Урчание машин, состоящих из множества деталей, напоминало рык дремлющего зверя. Руки тоже охватила дрожь. Я думала, что резервуары из моих видений полностью соответствовали настоящим, но увидеть их наяву оказалось еще хуже. Трубки, что вторгались в тела и выходили из запястья и рта, напоминали нити кукольника. Если бы я смогла выбраться и рассказать всем, что здесь происходит, наверняка и большинство Альф ужаснулось бы от этого! А если полагаться на видения, то где-то и правда есть Остров, там я могла бы найти тех, кто поверит мне и даже поможет.

Во всей этой жуткой сцене особенно пугала ее странная упорядоченность: аккуратно расставленные ряды резервуаров; равномерное колыхание грудных клеток, точно совпадающее с ритмом беспрерывной колыбельной песни, что издавала чудовищная машина. Несмотря на то, что тела в резервуарах имели разные изъяны, все они поражали однородностью своего коматозного состояния. Я прошла вдоль всего ряда, затем прижалась лбом к стеклу одного из резервуаров. Мерный гул и полутьма постепенно успокаивали. Вдруг по стеклу пробежала дрожь. Я сразу встрепенулась, подняла глаза и увидела прямо перед собой лицо. У юноши, что приник к стеклу резервуара, была очень бледная кожа с четко просвечивающими венами. Над головой колыхались светло-русые волосы, а из приоткрытого рта свисала трубка. Единственное, что нарушало всеобщую неподвижность – это встревоженный взгляд широко раскрытых глаз.

Я отпрыгнула, коротко вскрикнув. Впрочем, мой крик сразу же потонул в ритмичном гуле и густой сырости. Я отвела взгляд и посмотрела ниже. Увидев, что юноша, как и остальные, нагой, тут же подняла глаза опять к его лицу. Несмотря на клеймо, тонкое лицо юноши напомнило мне Зака. Позже я задумывалась, уж не потому ли он показался каким-то близким и знакомым.

Я ухватилась за мысль, что его открытые глаза пусты и вовсе не означают, что он в сознании. В некоторых резервуарах тоже плавали люди с открытыми глазами, но не выказывали ни малейших признаков присутствия сознания. Я немного отступила в сторону, решив, что если он не проводит меня взглядом, то могу спокойно идти к двери, что находилась в дальнем конце зала и вела наружу. Но взгляд его темных глаз последовал за мной. С одной стороны, это меня расстроило, с другой – я понимала, что, заметив даже легкое движение его глаз, не смогу просто уйти.

Единственное отверстие резервуара, похоже, располагалось сверху, под крышкой, как минимум, в трех футах над моей головой. Однако до этого уровня как раз доходила огибавшая стену платформа, куда можно взойти по лестнице, что находилась в дальнем углу помещения. Я направилась к ней, затем оглянулась, пытаясь жестами показать юноше, что не собираюсь уходить. День подошел к концу, мрак в помещении сгустился, и его силуэт стал расплывчатым. Я припустила вперед, на бегу считая резервуары, стараясь не думать об их содержимом и не замечать пустой резервуар в конце ряда. Поднимаясь по лестнице, я ежилась от громкого стука шагов по металлическим ступенькам. Шагая по выступу в обратном направлении, я вновь отсчитывала резервуары. На двадцатом я дотянулась до металлической ручки и без труда откинула крышку в сторону. В двух футах подо мной на поверхности виднелись плавающие волосы. Наклонившись, я почувствовала отвратительный, сладковатый запах жидкости. Отвернув лицо от невыносимо приторной вони, я опустила руку в теплую жидкость, поводила и, ухватив что-то твердое, неуверенно потянула. Сначала оно не вытягивалось, а затем оторвалось в моей руке. На какой-то жуткий миг подумалось, что тело, насквозь пропитанное жидкостью, развалилось у меня в руках. Но когда я посмотрела вниз, то с облегчением и ужасом увидела, что держу гибкую резиновую трубку. А вглядевшись в лицо юноши, заметила, что трубки во рту больше нет. Я снова опустила руку в жидкость и вздрогнула, когда он крепко схватился за нее. Взявшись за поручень выступа одной рукой, второй стала вытягивать его наверх. Сначала он казался легким – вода забирала его вес. Но когда голова и грудь появились над поверхностью, он потяжелел, и у меня не хватило сил поднимать дальше. Из его запястья торчала еще одна трубка. Я потянулась за второй рукой, но увидела, что её у него не было. Теперь он выглядел старше – видимо, толстое стекло искажало облик. Возможно, он был моего возраста, хотя трудно сказать с уверенностью, учитывая его истощенное состояние. На минуту мы замерли, держась за руки. Затем он повернул голову и оскалил зубы. На мгновение я подумала, что он хочет меня укусить. Только я собралась убрать руку, как он схватил зубами трубку и, резко откинув голову, выдернул ее из запястья. Брызнула кровь и смешалась с жидкостью, обволакивающей его руку. Он взглянул на меня, и мы вместе вновь попытались вытянуть его. У меня, невысокой и худенькой, силы оказалось больше, чем у него. Жидкость покрывала наши сцепленные руки, как скользкая пленка. Ему удалось продержаться около двадцати секунд по пояс над водой, затем наши руки соскользнули, расцепившись, и он снова упал в резервуар. Он открыл рот, будто хотел что-то сказать, но всплыли лишь розовые пузыри окровавленной воды. Он снова дотянулся до моей руки и посмотрел мне в глаза. Но, поймав его взгляд, я отпустила руку, повернулась и побежала. Обернувшись, я увидела, что он уже погрузился под воду. В считанные секунды я пробежала вдоль платформы и спустилась с лестницы. Там, на нижней ступеньке я еще раньше приметила гаечный ключ. Схватив его, я помчалась назад, теперь уже по низу, снова отсчитывая резервуары.

Человек больше не двигался, глаза его закрылись. Из открытого рта и запястья сочилась кровь. Трубки теперь свободно плавали, опутывая его тело словно щупальца.

Когда я ударила гаечным ключом по стеклу, поначалу не произошло ровным счетом ничего. Не раздалось даже звука. Затем, словно бы задержав на секунду дыхание, резервуар с ревом выплеснул всё содержимое. Мощный поток воды с осколками стекла сбил меня с ног и отбросил назад. Сверху на меня упал парень, придавив к полу, устланному стеклами.

Нас обоих, точно невообразимый клубок из переплетенных ног и рук, отнесло к противоположной стене. Шум продолжался дольше, чем я ожидала. Огромные панели из стекла оторвались, и жидкость с грохотом прокатила обломки по полу. Наконец все затихло, но облегчение длилось недолго – почти сразу в помещении раздался сигнал тревоги. Полосы на потолке стали светиться белым, как и в камере, только в разы ярче.

Я вскочила, но не столько из-за вспыхнувшего яркого света или воя сирены, сколько из-за голого парня, оказавшегося на мне. Он тоже поднялся, трясясь, затем повалился на стену. Я подхватила его за руку и помогла встать. Из дальнего конца помещения послышались приближающиеся шаги, но мне вдруг подумалось о том, как необычно чувствовать тепло человеческого тела после стольких лет заточения. Я посмотрела на дверь, через которую вошла сюда, но шаги раздавались с другой стороны. В перерывах между воем сирены я различала их крики, но нас разделял еще целый ряд дверей.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.