Литмир - Электронная Библиотека

Я оперлась обеими руками в стену за спиной, оттолкнулась и, запрыгнув, уселась на край, затем подтянула ноги и встала. Я двигалась так стремительно, что едва не упала вниз со стены, однако успела обхватить зубцы по обеим сторонам и удержалась.

Зак бросился ко мне, но заколебался, когда увидел, как близко я стою к самому краю. Он поднял обе руки перед собой, совсем беспомощный, точно кукла.

– Это безумие! Слезь сейчас же! Это просто безумие, – его голос звучал высоко и пронзительно.

Я покачала головой.

– Еще одно слово – и я прыгну. Позовешь солдат – и я прыгну.

Он вздохнул, прижал палец к губам. Уж не знаю, кого он пытался утихомирить – себя или меня.

– Хорошо, – пробормотал он. – Хорошо.

И снова не понять, кого он успокаивал.

– Ладно. Но ты бы этого не сделала. Ты бы не выжила.

– Знаю. И не притворяйся, что тебя волнует моя жизнь.

– Прекрасно. Справедливо. Но ты бы не смогла поступить так со мной. Ты бы так не сделала.

– Ты уже однажды сыграл на моих чувствах, когда нас разделили. Тогда я тебя пощадила. Больше этого не повторится.

Он сделал шаг ко мне, и я отступила ближе к краю. Сейчас только пальцы ног стояли на стене, а пятки уже дрожали над пропастью.

– Я сделаю это, будь уверен. Мне незачем вести такую жизнь и дальше, в этой камере.

– Я тебя выпущу, ты же сейчас не в камере, ведь так?

Я отважилась бросить взгляд через плечо, затем быстро повернулась в надежде, что мои глаза не слишком выдавали страх.

– Вот что сейчас произойдет.

Камни зубцов под ладонями были теплыми и шершавыми. Подумалось, вдруг эта шероховатость – последнее, что я чувствую.

– Иди назад, до самой двери.

Он кивнул и медленно попятился к двери, не опуская рук и продолжая кивать.

Правой рукой я все еще держалась за каменный зубец, левой – подняла рубашку и свитер. Под одеждой оказалась самодельная веревка, которую я обмотала вокруг талии на рассвете. Я улыбнулась, вспомнив собственные слова, сказанные Исповеднице накануне. Весь день сплетенная из простыни веревка врезалась в мой живот, но я не решалась ослабить ее, переживая, как бы ее не заметили под одеждой. Теперь осталось размотать веревку, и эта задача оказалась не из простых. Сначала я пыталась держаться одной рукой за камень, но это было слишком трудно. Размотанные петли падали вокруг моих ног, и я боялась запутаться в них. В конце концов я стала работать обеими руками. Пришлось немного отступить от края, но пятки, примерно на дюйм, свисали с кирпичной стены. При этом я не сводила глаз с Зака. Белая веревка медленно разматывалась, спускаясь сзади по наружной стене.

Трудно сказать, заметила ли я его напряжение или же почувствовала, но прежде, чем он решился на стремительный бросок, подняла руку.

– Подбежишь ко мне – спрыгну, и нам обоим конец. Или же мы оба перевернемся через край. Что, собственно, одно и то же.

Он остановился, обрывисто и тяжело дыша.

– Ты бы серьезно это сделала.

Его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос. По крайней мере, это освободило меня от ответа, которого я и сама не знала. Я только взглянула на него, и он снова отступил к дальней стене. Веревка уже размоталась до конца. В основании зубец был слишком широким, чтобы я смогла затянуть веревку вокруг него, но к верхушке он сужался до толщины одного кирпича. Мне пришлось повернуться боком, чтобы накинуть петлю. Не стоило и Зака выпускать из поля зрения, поэтому, пока я крепила веревку наверху зубца, следила за ним, прижавшись щекой к камням. Неуклюже обняв широкий зубец, я передала веревку из одной руки в другую. Затем неохотно отпустила камень.

– Ты, должно быть, сошла с ума, – нервничал Зак. – Эта веревка ни за что тебя не выдержит. Ты упадешь и убьешь нас обоих. И даже если ты спустишься живой, по периметру везде ходят солдаты. Это бессмысленно.

Я посмотрела на веревку. Он прав: чтоб сплести из простыни хоть сколько-нибудь длинную веревку, мне пришлось изорвать ее на полосы всего в два пальца шириной. Узлы выглядели ненадежно, даже для меня. Хоть эти дни я и потеряла в весе, но веревка совсем не внушала доверия. И что самое главное, хоть Зак этого и не видел – веревка оказалась коротка, от ее потрепанного конца до каменной террасы внизу оставалось еще около двадцати футов.

– Слушай меня внимательно, – велела я ему. – Сейчас ты выйдешь за дверь. И запрешь ее за собой. Если услышу, что зовешь охрану, я спрыгну. Если услышу, что открываешь дверь, спрыгну. Ты будешь стоять за дверью и считать до ста, но даже не думай о том, чтобы открыть ее или издать хоть звук раньше, чем досчитаешь. Понял?

Он склонил голову.

– Ты изменилась, – обронил он тихо.

– Четыре года в тюрьме кого хочешь изменят. – Я подумала, не в последний ли раз мы видимся. – Знаешь, ты тоже мог бы измениться.

– Нет, – отрезал он.

– Это твой выбор, – сказала я. – Запомни это. А теперь запри дверь.

Стоя лицом ко мне, он нащупал рукой за спиной стену, затем – ручку двери. На миг ему пришлось отвернуться, чтобы отпереть замок, но как только он его открыл, снова устремил на меня взгляд. Он так и не отводил глаз, когда ступил назад, в тень коридора, и закрыл дверь. Я слышала, как ключ повернулся в замке, затем увидела, как тяжелая «собачка» встала поперек.

Я тоже начала считать, представляя себе Зака, прижавшегося к двери и отсчитывающего вместе со мной: сорок девять, пятьдесят.

Я осознала, что плачу, но от страха или от тоски – не знала. Семьдесят шесть, семьдесят семь. Сначала он будет торопиться, думала я, с его-то нетерпением, но затем заставит себя считать медленнее, опасаясь, что ворвется слишком быстро и спугнет меня. Я уже знала его расчеты: куда поставить солдат, как оцепить город. Он погонится за мной, это несомненно. Девяносто девять. Старый замок открылся медленно, с ржавым скрипом. Исповедница, безусловно, разгадала бы мой замысел. Но Зак ринулся прямо к стене. Он перегнулся через край, вглядываясь вниз, где болтался конец веревки, а я выскользнула за дверь, выбежала в коридор и заперла за собой дверь.

Глава 8

Меня охватило странное спокойствие. Позади сквозь тяжелую дверь доносились крики Зака. Он пинал дубовые доски, но те были очень прочны и издавали только глухой стук. Сначала я выбрала маршрут, по которому меня привел Зак. Затем, незаметно, стала следовать собственной интуиции. Всё моё существо точно обратилось в стрелку компаса, безошибочно указывающую, где находится зал с резервуарами. Его я чувствовала сильнее, чем что-либо еще – мой самый большой кошмар и, в то же время, моё предназначение. Я должна была увидеть это чудовищное место собственными глазами, если уж собиралась помочь всем тем людям или хотя бы рассказать об этом миру. К тому же Зак ни за что не стал бы искать меня там. Резервуары находились в недрах крепости, значительно ниже любого из выходов, куда, как он считает, устремится беглец. И что еще важно – если бы Зак хотя бы заподозрил, что я знаю о его самой сокровенной тайне, меня бы давно поместили в этот резервуар.

Я бежала, гремя тяжелой связкой ключей, которую забрала, замкнув дверь в бастион. У каждой запертой двери я закрывала глаза, позволяя интуиции подобрать правильный ключ. Затем снова бежала вниз, но не в то крыло, где расположены Камеры Сохранения. Даже сейчас казалась ненавистной сама мысль, что надо мной снова крепость вместо солнца и неба.

Я вышла в длинный коридор, очень узкий по сравнению с коридорами наверху. Еще больше его сужали многочисленные трубы, коими были полностью увиты стены по обеим сторонам. С низкого потолка свисали стеклянные шарики, излучавшие тот же неестественный, бледный свет, что освещал и мою камеру. В конце коридора вниз спускалась лестница, всего несколько ступеней, ведущих прямо к двери. Мой разум был так настроен на это место, что я даже не сомневалась, какой выбрать ключ.

В моих видениях в зале стояла тишина. Но когда я оказалась внутри, меня поразил шум: беспрерывное гудение машин и звуки воды в темноте. Под всем этим помещением бурлила река. Все эти годы я чувствовала реку, находясь в камере, но здесь явственно слышалось ее течение. Несмотря на то, что это место ужасало, я испытала странное утешение от того, что увидела его воочию. Кроме шума всё выглядело точно таким, как в моих видениях. Вдоль длинной стены стояли резервуары. Из каждого выходило несколько трубок, подведенных к панели управления, которая размещалась наверху. Когда я прижала ладонь к стеклу ближайшего резервуара, то с удивлением отметила, что он теплый. Я напрягла в полумраке глаза, вглядываясь в вязкую жидкость. Что-то внутри двигалось в такт пульсу машины. Я догадалась, что это, но зажмурилась, надеясь, что не права. Когда глаза привыкли к темноте, начали проступать контуры тела, и не только в этом резервуаре, но и во всем ряду, у которого я стояла. Молодая женщина плавала ко мне спиной, подняв все три свои руки, словно пытаясь дотянуться до поверхности воды. Рядом – мужчина свернулся в позе эмбриона на дне резервуара, скрестив на коленях руки без ладоней. Пожилая женщина изогнулась под странным углом, ее единственный глаз, прямо под клеймом, был закрыт. Их голые тела едва уловимо пульсировали в такт ритму машин. Само помещение оказалось таким длинным, что дверь в дальнем конце была еле различима. Ужасные ряды резервуаров казались бесконечными.

18
{"b":"552448","o":1}