— А до этого вы утверждали, что ничего не слышали!

— Я не знал, откуда этот шум, и поэтому поднялся посмотреть…

— И что же?..

— Когда я поднялся, все было тихо. И я сразу же вернулся.

— Неправда! — вскричал Ловаш.

— Итак, вы слышали шум. Наверное, вы и голоса слышали?

Хинч беспомощно озирался вокруг.

— Я не уверен…

— И все же?

— Кажется, это был голос Евы и… еще какого-то мужчины…. Я не знаю чей. Он что-то громко кричал. Потом послышался какой-то грохот, что-то упало. Я поднялся наверх, но не вошел в квартиру, потому что там все уже стихло.

— Странная история, — сказал Пооч.

— Другой у меня нет, — проворчал Хинч.

— Жаль.

— Я думаю, это был он, — сказал доктор, указывая на Ловаша.

— Я?!

— Да, мне так кажется.

— Нет! В пять часов я был в кафе «Фиалка».

— Вы пришли туда в пять тридцать, — заметил Пооч. — Официантка точно запомнила время.

— Она врет!

— Не думаю.

— Значит, она ошибается. Я могу доказать, что в пять я был там! За соседним столиком сидели две женщины. Они на меня смотрели. Я это прекрасно помню! Найдите их, они подтвердят!

— Кто эти женщины?

— Я их не знаю. Но они меня видели!

— Что привело вас вчера к доктору Хинчу?

Ловаш поднял голову.

— А вы поищите как следует в этой квартире! Украденные монеты должны быть здесь! Геза крал и приносил сюда, а этот, — он указал на Хинча, — передавал скупщикам. Я в этом уверен.

— Итак, вы обвиняете доктора Хинча в перекупке краденого?

— Ив убийстве!

— Какие причины заставили вас скрывать это от милиции? У вас была возможность поделиться вашими подозрениями! Почему вы этого не сделали?

Йожеф Ловаш взглянул на Хинча, потом на следователя.

— Сначала я сам хотел в этом убедиться.

— Это самоуправство.

— Но это касается моей невесты!

— И, разумеется, состояния, которое вроде бы принадлежит вам.

— Он набросился на меня и всю ночь продержал связанным! — снова заорал Ловаш. — Убить меня хотел!

— Это он напал на меня, как только я открыл ему дверь!

— А он сбил меня с ног и связал!

Пооч достал сигару и не спеша закурил.

— Итак, вы обвиняете друг друга в убийстве Евы Борошш, — заключил он. — Но доказать вы это не можете.

— Это дело милиции, — сказал Хинч.

— А украденная коллекция? — со злобой спросил Ловаш. — Разве это не доказательство?

— Пропавшая коллекция ничего не доказывает. Пока мы ее не найдем.

— Она здесь, в этой квартире! — настаивал Ловаш.

— Ее здесь нет! — протестовал Хинч.

— А если она даже и здесь? — предположил капитан, — Это отнюдь не снимает подозрения с вас обоих, ведь ни у одного из вас нет алиби.

— У меня не было причины для убийства, — сказал Хинч.

— А ревность? — вскипел Ловаш. — А месть?

— А возможно, и страх, — добавил Пооч, — что откроются ваши махинации.

— Я не занимаюсь никакими махинациями, — бесстрастно проговорил Хинч. — Это может подтвердить Геза. Вы нашли его?

Пооч положил сигару в медную пепельницу, достал из портфеля фоторобот и, показав его Ловашу, спросил:

— Кто это, узнаете?

— Не узнаю, — сказал тот, разглядывая фотографию.

— А вы, доктор?

— Это Геза, — щурясь, сказал Хинч.

— Нет, это не он, — запротестовал Ловаш.

— Почему? — спросил Пооч. — Не похож?

— У Гезы совсем другие губы — тонкие, бескровные. И не такой огромный подбородок. Потом, у него привлекательное лицо, а этот, — Ловаш кивнул на фоторобот, — какой-то уголовник!

— Вы, доктор, — капитан повернулся к Хинчу, — намеренно ввели нас в заблуждение. Зачем вы это сделали?

— Нет, не намеренно, — возразил Хинч. — Мне кажется, что Геза выглядит именно так. Это фоторобот, да?

— Да. Сделан на основании вашего описания.

— Фоторобот хороший.

— Доктор врет, — возразил Ловаш. — Фоторобот плохой.

Пооч убрал фотографию.

— Вы свободны, — сказал он Йожефу Ловашу. — И советую вам не разыгрывать из себя частного детектива на свою голову. Положитесь на нас.

— Я могу идти? — недоверчиво переспросил Ловаш.

— Я же вам сказал! И разыщите завещание. Я начинаю верить, что оно действительно существует.

— А коллекция? Что же с ней будет?

— Да идите же! — строго сказал капитан. — Я не нуждаюсь в вашей помощи!

Ловаш не двигался.

— А куда мне идти?

— Куда хотите, молодой человек. Только побыстрее!

Ловаш вскочил, и через секунду за ним захлопнулась дверь.

— Когда я сегодня увидел этот беспорядок, — глядя на Хинча, сказал капитан, — и главное, ваши старания создать этот беспорядок, я сразу подумал: для чего вам все это? И тут же нашел ответ: для того, чтобы что-то спрятать. Ручаюсь, мои ребята все равно найдут то, что вы спрятали. У них большой опыт. Вы, конечно, можете продолжать свою уборку, но через полчаса я пришлю к вам двоих сотрудников с ордером на обыск. Только не советую осложнять их работу. Вынужденный отдых, как вы сами его назвали, извольте пока продолжать. А после ухода моих людей можете идти куда угодно. Обещаю: как только мы найдем, что ищем, наблюдение за вами и вашим домом будет снято.

Когда капитан ушел, у Хинча сразу пропало желание заниматься уборкой, он сел за письменный стол и принялся задумчиво вертеть в руках нож для разрезания бумаги.

В дверь постучали.

Лилла, готовившая детям бутерброды на завтрак, отложила нож и, подойдя к двери, заглянула в глазок. За дверью стоял незнакомый мужчина.

— Кто там?

— Лейтенант милиции Кепеш.

Запахнув халат, Лилла открыла дверь. Вид у нее был заспанный, волосы растрепаны.

— Извините за раннее вторжение. Вы жена Берталана Керекеша?

— Бывшая жена, — хмуро сказала она. — Что вам угодно? — Она смерила лейтенанта недоверчивым взглядом.

— У меня к вам несколько вопросов. Здесь будем разговаривать, в прихожей?

Женщина пожала плечами.

— У нас одна комната. Дети еще спят. Если вас устроит, можно на кухне…

В кухне царил беспорядок. Лилла сбросила на пол журналы с одного из стульев.

— Садитесь. Только вы напрасно беспокоились, я не смогу дать вам никаких разъяснений насчет моего бывшего мужа. Мы в разводе. Я не знаю, чем он занимается. И вообще… он меня не интересует. — В ее голосе чувствовалось раздражение.

— А вы не знаете, где он живет?

— Где-то на окраине Будапешта. Снимает комнату. Точного адреса я не знаю. Разве я обязана это знать?

— Ну неважно. Это мы узнаем в бюро прописки. А вы у него ни разу не были?

— Зачем мне туда ходить?

— Возможно, после развода у вас с ним остались какие-то дела, финансовые, например…

— Нет, не остались. — Лилла повернулась к столу и отрезала два куска хлеба. — Уж эта Берта! — сказала она с досадой и отодвинула грязную посуду. — Лучше бы вообще ни за что не бралась! Это моя соседка. Вчера вечером она здесь хозяйничала. А что толку? Видите, какой беспорядок? Все вверх дном! Хоть бы посуду вымыла! — Чуть помедлив, она с раздражением продолжала: — А если и остались какие-то дела?

Это вас не касается! И не ваше дело — была я у него или нет! Это для вас очень важно?

— Да нет, не очень.

— Может, он опять что-нибудь натворил? — не оборачиваясь, спросила она. Затем, открыв кран с горячей водой, взяла губку и принялась мыть посуду, сердито гремя тарелками. — У меня своих дел хватает! Повторяю, я не имею к нему никакого отношения! Я и тогда ничего не знала о его делах, хотя была еще его женой. Думаю, вам об этом больше известно…

Кепеш смотрел на женщину: во всей ее фигуре чувствовалось напряжение.

— Да, известно, — сказал лейтенант. — Он совершил хищение казенных денег.

— Ну да… — нехотя согласилась Лилла. — Но я ничего не знала! А меня все равно не оставили в покое! Я сразу же сказала, что ему нечего здесь делать, я не собираюсь жить с вором! Ну какой это пример для детей? Не хватало, чтобы мои сыновья выросли мошенниками! Я развелась с ним, когда его посадили. — Она закрыла кран и принялась разбирать посуду, вдруг одна чашка выскользнула у нее из рук и разбилась. — Чтоб тебя!.. — Она поддала осколки ногой и обернулась к следователю. — Я хочу жить спокойно и воспитывать своих детей! Понимаете? Не впутывайте меня, пожалуйста, в его дела! И если вам что-то понадобится, обращайтесь лично к нему!