Хинч выдвинул ящик стола и тут же задвинул его обратно.

— Что случилось?

— Его уже здесь нет. Вчера после вашего ухода я его куда-то переложил. Подумал, что не стоит держать его в ящике. А куда я его дел, не помню…

— Жаль. Ну ничего, посмотрю в следующий раз, — сказал Пооч и подошел к двери. — Сегодня тоже прекрасная погода, — обронил он на прощанье и направился к лифту.

— Какой унылый пейзаж! — вздохнул Кепеш, выйдя из автобуса на конечной остановке. Поблизости было всего несколько домов; справа вдоль дороги тянулось кукурузное поле, слева — стройплощадка горы строительного материала, известковые ямы и кучи всякого мусора: бумажные отбросы, ржавое железо, битое стекло, старые автомобильные шины. Дома находились за канавой, вырытой под электрокабель. Ветхие одноэтажные домишки за ржавыми проволочными изгородями. В одном из дворов залаяла рыжая собака.

Взглянув на свои начищенные ботинки, Кепеш окинул взглядом море грязи, отделявшее его от домов, и, глубоко вздохнув, сошел с дороги. Ему повезло, — через ров была перекинута доска. На первой же изгороди висела облупившаяся табличка: «Кальман Тисаи, краснодеревщик», и ниже: «Стучите громче!»

В глубине двора виднелся домик, ничем не отличавшийся от соседних, такой же запущенный, убогий. Во дворе лежало несколько досок, прикрытых полиэтиленовой пленкой, из земли торчали пыльные кустики помидоров и крохотные кочаны капусты.

— Эй! Есть тут кто-нибудь?.. — крикнул Кепеш.

Ответа не последовало, и он стал трясти калитку. Вскоре скрипнула дверь, из-за дома вынырнул маленький старичок в широких брюках, державшихся на ярких подтяжках.

— Кто вам нужен?

— Кальман Тисаи, краснодеревщик! — крикнул Кепеш.

— Это я, — сказал старик, но не сдвинулся с места.

— Извольте подойти поближе, — разозлился Кепеш. Ботинки его намокли, брюки были забрызганы грязью.

Старик подошел.

— Так вы ко мне? Кто вы будете? — спросил он, подозрительно щурясь. — Что вам надо?

— Милиция.

— Покажите ваше удостоверение.

Кепеш достал удостоверение, старик внимательно изучил его и только потом достал из кармана брюк ключ и открыл калитку.

— Это другое дело, — пробормотал он. — Заходите Вы небось из-за этой проклятой мебели, да? Жена меня предупреждала, что из-за нее у нас будут неприятности. Уговаривала, чтобы я не брался. Сюда, пожалуйста. — Он засеменил впереди и, то и дело оглядываясь, принялся объяснять:

— Вчера как раз должны были за нее заплатить, вернее — отдать оставшиеся тридцать тысяч, потому что десять я получил вперед. Только вот заказчик не явился. Я тогда сразу подумал, что тут что-то не так. Какой же нормальный человек потащится сюда заказывать мебель? За сорок-то тысяч! Я, конечно, свое дело знаю — сделано на совесть, никаких претензий у заказчицы не будет. Только вот вывезти отсюда — это ж целое состояние! Когда-то я сам доставлял, когда у меня лошади были, прямо к дому. Тогда и дорога здесь была, а сейчас, — он показал рукой назад, — одна грязь. Все перекопали. Подъезжать-то нужно с другой стороны. Машина едва могла проехать.

— А что за машина была, помните?

— А как же! Грузовое такси. Еле развернулось. Грузили мы вдвоем, шофер не помогал, так что мне пришлось.

— Как?! Грузили вдвоем с женщиной? Да как же вы управились? — недоверчиво спросил Кепеш.

— Почему с женщиной? — удивился старик. — Мужчина приезжал, а не женщина, крепкий такой, да все равно тяжело было. — Он открыл дверь и пропустил следователя вперед. — Может, выпьете немного винца?

— Нет, я на службе.

— Свое, домашнее.

— В другой раз.

Они вошли в кухню. Дверь в комнату была прикрыта, оттуда слышался шорох. Старик подмигнул Кепешу.

— Тсс! Только не пугайте мою жену. В последнее время она всего боится. Лучше бы мне вовсе не браться за эту проклятую мебель! Не жаль даже, что не получу за нее остальных денег — на них лежит проклятье! Жена сразу это почувствовала. А что было делать? Думал, отремонтирую на них дом. А то пенсия у меня маленькая, не хватает.

Дверь из комнаты открылась, из-за нее выглянула худая старая женщина.

— Мне можно войти? — шепотом спросила она.

— Входи, входи, — сказал старик, — это не он.

Женщина вошла и внимательно посмотрела на лейтенанта. Взгляд у нее был странный: испуганный и вместе с тем проницательный.

— Вы милиционер?

— Угадали, — кивнул Кепеш.

— Вы ищете того человека? — Она не сказала, какого, рассчитывая, видимо, что милиционер знает, о ком идет речь.

— Да.

— Ищи ветра в поле! — сказала она с коротким хриплым смешком. — Ни вы, ни мы его больше не увидим! Этот человек, — она вытянула вперед худую руку, указывая куда-то вдаль, — не тот, за кого себя выдает. А за кого он себя выдает, того уже нет.

— Откуда вы знаете? — Кепеш почувствовал, как резко прозвучал его вопрос после слов, произнесенных пророческим шепотом.

— У меня был вещий сон, — сказала женщина и закрыла глаза.

Старик незаметно толкнул лейтенанта.

— У нее тут неладно! — сказал он и покрутил пальцем у лба.

— Глаза у него нехорошие, — произнесла она загробным голосом и ушла в комнату.

Кепеш достал счет, найденный на квартире у Евы Борошш, и протянул старику.

— Это вы писали?

Старик взял счет, посмотрел и вернул обратно.

— Я, — сказал он, — здесь все верно.

— К вам претензий нет. Меня интересует заказчик.

— Это который?

— А разве их было двое? — насторожился Кепеш.

— Нет, заказчица одна — Ева Борошш. А ко мне приезжал ее младший брат Геза Халас.

— Геза Халас? Вы не ошиблись?

— Да нет, так и в паспорте было.

Кепеш тихонько присвистнул: «Ну что ж, теперь нам известна и фамилия».

— Вы сказали, младший брат Евы Борошш?

— Ну да. Он привез от своей сестры письменный заказ, подпись ее была заверена у нотариуса. Сказал, что мебель для нее. Она, мол, не может приехать, тяжело больна. Ну мы сговорились. Я сказал, надо бы заказчице самой посмотреть, прежде чем забрать мебель, а он говорит, необязательно. И увез.

— А как расплачивался?

— Он сказал, доставит мебель и привезет деньги. С тех пор вот и жду.

— Пропали ваши деньги, — сказал Кепеш.

— Так я и думал, — кивнул старик. — Как только вас увидел, так сразу и подумал. И жена говорит — вы слышали, — что этому человеку нельзя доверять.

— Вы можете рассказать, как он выглядит?

— Как выглядит?.. — Старик задумался. — Разглядеть-то я его разглядел… Да только старый я уже… Помню, что лет тридцати, волосы темные и здоровый как бык.

— А еще?

— Ну-у… — растерянно протянул он. — И сказать-то больше нечего.

— Вы бы его узнали?

— Узнал, если б увидел… А что случилось? Ведь милиция просто так не интересуется.

Поколебавшись, Кепеш все-таки сказал:

— Ева Борошш умерла. — И немного погодя добавил: — Ее убили.

— Какое злодейство! — прошептал старик, побледнев. — Брат ее говорил, что она очень больна. Может, ей и жить-то оставалось совсем немного. Зачем убивать старую больную женщину?

— Еве Борошш, вашей заказчице, был двадцать один год.

— А я думал, лет пятьдесят. Этот мужчина сказал, что сестра гораздо старше него. А он в семье поздний ребенок.

— Ей был двадцать один год.

— Боже милостивый! — простонал старик. — Тогда он ей не младший брат!.. Неужели это он сделал? Может, из-за мебели… или… — у него округлились глаза, — из-за денег? Из-за этих тридцати тысяч? Хотя и из-за меньших денег убивают…

— Или из-за больших, — сказал Кепеш.

Машину то и дело подбрасывало на ухабах, стрелка спидометра колебалась между отметками «20» и «30».

— Хорошую дорогу ты выбрал, ничего не скажешь! — язвительно заметила женщина, сидевшая рядом с водителем. — Надеюсь, в свадебное путешествие мы поедем по другой дороге.