И все же из истории не исчезли ни имя Веспасии Поллы, ни род занятий предков Сабина. Несмотря на провинциальный акцент, который преследовал Веспасиана всю жизнь, он принадлежал к семье, которая уже начала продвижение по социальной лестнице. По иронии судьбы, принимая во внимание узурпацию трона Юлиев-Клавдиев, семья стала добиваться успеха именно в их эпоху. Его дед по матери три раза служил военным трибуном, дядя по матери был сенатором преторского звания. Полла не ошибалась, когда лелеяла надежды на большее. Будущий император взял именно его имя. Веспасиан продолжил путь своей семьи наверх, превзойдя по числу памятников Веспасиям маленькое местечко на дороге из Нурсии в Сполеций, которое само носит название Веспасий и в котором расположены семейные надгробья. Со своей стороны, Сабин получил признание за честность при сборе налогов в Азии. Прежде чем скончаться, он сколотил состояние на ростовщичестве. Именно это богатство, а не честность, ускорит социальную мобильность его сыновей, молодых Сабина и Веспасиана, и в краткосрочной перспективе его хватит, чтобы пройти имущественный сенаторский ценз и ненасытный аппетит римского электората. Память о недостатке в деньгах укрепляла чрезмерную скаредность Веспасиана, которую высмеивают источники и признает сам император.
В то время почти наверняка принималась во внимание провинциальность Веспасиана. До восхождения на трон она служила ему защитой. По мнению Юлиев-Клавдиев и их соратников, она лишала Веспасиана права на любую значимую должность и ограничивала амбиции. По словам Светония, они считали его «человеком испытанного усердия и нимало не опасного по скромности своего рода и имени». Эта провинциальность, а также военные заслуги в 67 году побудили Нерона назначить Веспасиана командовать иудейскими легионами. Светоний смакует иронию этого шага. Такой роковой просчет напоминает назначение Вителлия командующим в Нижнюю Германию, когда глупый гордец Гальба приравнял личное разложение к непригодности к управлению государством. Позднее провинциальная посредственность Веспасиана показалась римлянам гарантией уничтожения аристократической гордыни эпохи Нерона… возможно, признаком семейного благочестия… неуступчивости… самонадеянности успешного чужака. Вероятно — и это более уместно, — она еще более упрочила ассоциацию Веспасиана с Августом, поскольку оба были «новыми людьми», очевидные таланты которых помогли преодолеть придворное фиглярство. К лету 69 года, когда легионы провозгласили Веспасиана императором, он уже прожил целую жизнь: слишком поздно для человека, чтобы менять свою природу или, в его случае, «лисью шерсть». Более сорока лет прошло с того дня, как он в возрасте шестнадцати лет, в 25-м или 26 году, получил мужскую тогу, более тридцати лет, когда он со второй попытки был избран эдилом, а затем претором. (Незначительные достижения прошедшего десятилетия — солдатский трибун во Фракии, квесторство на Крите и в Кирене — не оправдали ожиданий Веспасии Поллы и вызвали град язвительных насмешек.) Разумеется, карьера Веспасиана была отмечена не только регрессом, но и включала выдающиеся успехи, особенно во время правления Клавдия (став императором, Веспасиан построит в честь своего благодетеля храм Божественного Клавдия на Целиевом холме).
В эпоху принципата правила игры остались теми же, что и во времена Республики. Борьба за голоса была дорогостоящим делом, очень слабо связанным с народной поддержкой. Когда известные семьи не могли выдвинуть «нового человека» с заранее подготовленным политическим лицом, пустота заполнялась видными покровителями — лучше всего, если это были друзья в высших сферах: придворные, вольноотпущенники или даже улыбка императора. Веспасиан был по-житейски мудрым человеком, невзирая на провинциальный говор и решимость в качестве принцепса дистанцироваться от придворной политики прошлых режимов. Гай Калигула приказал навалить грязи за пазуху незадачливого эдила, но впоследствии, будучи претором, пострадавший потребовал от сената устроить особые игры в честь германской победы императора. А «удостоенный от него приглашением к обеду, Веспасиан произнес перед сенатом благодарственную речь». После смерти Калигулы он также пользовался покровительством, в том числе со стороны вольноотпущенника Клавдия, Нарцисса.
Такие случаи своекорыстного низкопоклонства не могут не вызвать обеспокоенности. Демонстрируя ту или иную степень расчетливости, они бросают вызов пропаганде Флавиев, которая настаивает на сугубо деловой природе этого императора, нетерпимой к махинациям, презирающей лицемерие карьеристов. Они опровергают косвенное утверждение Светония об отсутствии амбиций, которое тот выражает с помощью многочисленных знамений. А кроме того, подобные случаи дают понять, каким образом действует «новый человек» Веспасиан Сабин внутри системы, невзирая на всадническое сословие и искаженные дифтонги. Честолюбивые стремления матери… недавно сколоченное состояние отца… личное приспособленчество: продвижение Веспасиана по магистратурам «пути чести» было отнюдь не революционным.
В последние месяцы 51 года он добился консульства. Это была награда за военные заслуги. Благодаря влиянию Нарцисса, в Германии он командовал легионом, расквартированным около современного Страсбурга,[234] в Британии — центре собственных имперских амбиций Клавдия — он покорил и подчинил Риму более двадцати городов и остров Уайт. Эта последняя «победа» (явно преувеличенная в Риме, где не знали о крохотных размерах острова и не понимали, что у него нет стратегической ценности) в 47 году принесли Веспасиану триумфальные регалии. Он участвовал в более чем тридцати сражениях. Согласно Тациту и другим источникам, неутомимого и практичного Веспасиана, знатока тактики, стратегии и организации расположения войск, умеющего найти общий язык с солдатами и не заботящегося о собственном благополучии, «можно было бы счесть за римского полководца древних времен» (если бы не его скаредность).[235] За наградами 47 года последовали два жреческих сана и, наконец, консульство. Веспасиану в то время было сорок два года.
При восхождении на высшую ступень иерархической лестницы он повторил путь дяди по материнской линии и оправдал надежды матери, которая, возможно, не дожила, чтобы стать свидетелем его торжества. Сведения о собственных эмоциях Веспасиана неизвестны. Добившись на короткое время выдающегося успеха, он обнаружит, что в ближайшей перспективе ожидать больше нечего, и это стало сюрпризом для тех читателей, которые экстраполировали знамения Светония на реальную жизнь. В 51 году его жена Домицилла родила второго сына, Домициана, брата Тита, появившегося на свет в 39 году, и дочь, Домициллу Младшую. Клавдий развелся с Мессалиной. На Палатинском холме задул новый ветер. Император, как мы знаем, взял четвертую жену, свою племянницу Агриппину Младшую. В атмосфере Рима появился резкий привкус страха. Нередкими стали обвинения, контробвинения и внезапный крах карьеры. Клавдий терял контроль над правительством. В пределах дворца жажда власти стала господствующим стремлением, заменив собой похоть. В своем развитии она была одновременно более решительной и более смертоносной. В Риме в целом имперская политика сводилась к политике императорской семьи, конфронтационализму с высокой степенью риска, при котором мог быть только один победитель, как сама Агриппина узнает на собственном опыте. У невесты Клавдия, Агриппины, были честолюбивые устремления и предрасположенность к ядовитой ненависти. Агриппина имела сына и собственную партию при дворе. Веспасиан не входил в нее, вследствие чего его не принимали при дворе в течение последних лет правления Клавдия и в начале принципата Нерона. Еще одним неудачником оказался Нарцисс. Надменный вольноотпущенник Клавдия, когда-то бывший врагом Агриппины, не мог избежать ее ненависти. Можно предположить, что та же участь постигла Веспасиана. В его случае враждебное отношение императрицы не было личным делом, иначе он вряд ли смог бы сохранить жизнь. Сабин продолжал быть префектом города. Тит — на некоторое время баловень судьбы — учился вместе Британником, сыном Клавдия от Мессалины. Для Веспасиана наступила жизненная пауза. Отец трех детей, солдат, сенатор и жрец, он оказался в менее выгодном положении, чем его брат или старший сын, поскольку был отстранен от механизма власти.
