И они все вместе с Охотником направились туда, где за тремя дубами в четвёртом прятался Орлан. Птица бесстрашно подлетела к тому самому месту.

– Здесь! – сказала она.

Охотник вскинул ружьё.

– Освободи Кошку и вон отсюда! – приказал он. – Предупреждаю, сначала стреляю словами. Выход тебе отсюда откроем. He пытайся задержаться здесь и продолжать своё злое дело. Тогда тебе конец. Тогда полетят пули.

И, нажав курок, он произнёс:

Тим едва успел подхватить упавшую с дерева кошку. Бедная Кася! У неё был такой несчастный, такой испуганный вид! На спинке кровоточила ранка от острых когтей.

– Касенька, милая, – подскочила к Тиму Людмилка.

– Брысь! Брысь, котяра! – вдруг совсем близко послышался голос бабы Кати. – Пошёл вон! Надо же, пробрался к нам на участок! Ронни! Где ты, в самом-то деле! Ронни! Тут чужой кот. Прогони же его. Он может обидеть Касю.

И вмиг – как всегда – уже ни Птицы, ни Марфуши. Большая ёлка, как обычно, молчит. Дуб перебирает листочками на ветру. Таволга у забора почти совсем отцвела. Баба Катя кинулась к Тиму с Касей.

– Тимоша, молодец, ты сумел прогнать этого котищу! – радостно воскликнула она. – А что это с Касей? Ах, негодяй, он всё-таки её поцарапал! Милочка, быстро беги домой. Там в аптечке найдёшь пузырёк с зелёнкой. И ватки захвати. Надо помазать. Как бы не случилось заражения. Бедная моя кисонька…

Ранка на спине у Каси быстро зажила. Никакого заражения не получилось. Жизнь текла обычным путём. Папа и мама звонили, сообщили, что посылочку получили, целебный отвар сделали. Бабушке Антонине и в самом деле полегчало, только она пока что очень слаба, и они побудут с ней, пока у них не кончится отпуск, и пусть дети ведут себя хорошо и слушаются бабу Катю.

Как-то раз баба Катя сказала:

– Собирайтесь, поедем на электричке в город.

– В Москву? – спросила Людмилка.

– Нет, – ответила баба Катя. – В другую сторону. Недалеко. В маленький городок, называется Григорьев.

– А зачем поедем? – поинтересовался Тим.

– Сходим с вами на базар, свежих овощей купим, и яблок, ну и мало ли что ещё нам глянется…

От станции до базара вела широкая немощёная дорога, по обеим сторонам дороги стояли очень симпатичные, очень уютные деревянные домики. Некоторые окна были в резных, прямо-таки кружевных наличниках, на иных были распахнуты деревянные ставни. На многих окошках на подоконниках стояли горшки с цветами – такими большими синими или розовыми колоколами. Баба Катя сказала, что это глоксинии. На одном из подоконников сидела и умывалась рыжая кошка. Или, может быть, это был кот? Вдали виднелась сверкавшая золотыми куполами большая церковь. Баба Катя сказала:

– Такая большая церковь называется собор.

Они дошли до собора, свернули на неширокую улочку. Тут вскоре и оказался вход на городской базар.

Баба Катя чего только не накупила! И огурчиков с жёлтенькими цветочками на кончиках, и красивых красных пузатых помидоров, и розовощёких яблок. И всяческой морковки-петрушки, и синих баклажанов, и беленьких кабачков! Она и свою сумку полным-полно набила и даже много чего положила в Тимин рюкзачок.

– Ничего, неси, – сказала она. – Ты мужчина, должен женщинам помогать.

И вот, когда они уже почти дошли до выхода, Людмилка рванула куда-то в сторону, что-то заприметив почти у самого забора.

– Идите сюда! – позвала она. – Вы только посмотрите!

И правда, там было на что посмотреть! Красота-то какая! Там на дощатом прилавочке чего только не было! Красивые расписные дощечки и деревянные с резными картинками шкатулочки – и совсем маленькие и побольше; птички-свистульки; вырезанные из дерева курочки на круглой доске, под которой на ниточках был такой чурбачок, который раскачивался точно маятник, а курочки как будто клевали зёрнышки; и красивые расписные глиняные игрушки – и куколки, и кошечки, и собачки, и мишки. Ребята застыли возле прилавка, очарованные всей этой красотой.

– Бабуль, купим? – стала просить Людмилка.

Баба Катя задумалась, потом попросила:

– Выбирайте только что-нибудь одно. Мы все деньги потратили, осталось на электричку и на маршрутку – от станции до дома доехать.

Одно? А хотелось прямо всё купить! Людмилка с Тимом долго совещались. Ну, что поделаешь, раз денег больше нет. Одно так одно. И они выбрали глиняного ярко раскрашенного медведя. Он был такой славный, такой весёлый. Людмилке даже показалось, что он ей подмигнул.

Добрались до дома усталые, но довольные. Медведя поставили на буфет рядом с охотником и конём.

Баба Катя отправилась на кухню готовить ужин.

Ох и вкусный был ужин! Баба Катя отварила молодой картошечки, посыпала её укропом, пожарила баклажан с сыром и сделала салат из огурчиков и помидорчиков.

День выдался удачным, но, что ни говори, утомительным. Вскоре после ужина ребята отправились спать.

Утром Людмилке не дала спать Кася. Она прыгнула к ней на постель и, укладываясь поудобнее, стала вертеться у неё в ногах. Ну и, конечно, разбудила. Людмилка не знала, который час, но было, во всяком случае, уже светло.

– Тимка! – позвала она.

Тим сразу же проснулся.

– Чего ты? Пора вставать? – спросил он, и голос у него был на удивление совсем не сонный.

– Давай встанем. Сбегаем до завтрака, – предложила Людмилка. – Как там Марфуша? Мы уже сколько её не видели.

Они оделись и тихонько прокрались к двери, шикнув на Ронни, собравшегося было спросонья на них залаять. Баба Катя, похоже, ещё не вставала. Они осторожно прикрыли за собой дверь.

Солнце стояло ещё совсем низко, оно пряталось где-то за еловыми ветками. Людмилка и Тим столько раз уже бегали в угол сада, что туда уже пролегла слегка различимая тропинка.

– Говори ты, – сказала Людмилка. – У тебя громче получается.

Тим проговорил всё, что требуется, и три раза оглянуться они, конечно, не забыли.

Они оказались перед Марфушиным домиком, но её там не было, а в этот самый момент с её крылечка сходил Охотник. Он глянул на них, кивнул и прижал палец к губам, мол, тише, помолчите. Он двинулся прочь от дома и махнул им рукой, чтобы они шли за ним. Отойдя на порядочное расстояние от дома, он позвал их подойти поближе.

– Хорошо, что вы появились, – сказал Охотник. – Вместе идти веселее.

– Куда идти? – не понял Тим.

– А вот слушайте.

Тут Охотник заговорил приглушённым заговорщическим голосом:

– Завтра у Марфуши день рождения. И я хочу сделать ей подарок. Только пока что это секрет.