-Не ко времени это,- буркнул Свейн своему оруженосцу. Тот хотел ответить, когда послышался грохот и дан, качнувшись, тяжело рухнул на спину. В груди его зияла исполинская дыра обнажавшая изуродованные внутренности, текла кровь. Свейн какое-то время смотрел на него, потом поднял глаза и застыл, не в силах поверить глазам.
Из тумана медленно выплывал исполинский черный корабль. Вернее даже три корабля- один впереди и два отстающих по бокам. Скалившие острые зубы драконьи головы венчали носы исполинских драккаров с необычно высокими бортами. Шесть рядов весел, высовывавшихся из уключин с обеих бортов, неустанно погружались в воду. Однако самих гребцов не было видно- поверх кораблей громоздился массивный плот закрепленный на специальных подпорках и огражденный по краям небольшим фальшбортом. Вдоль него стояло множество воинов- лучников, мечников, кулевринеров, тут же на специальных возвышениях напротив огромных бойниц, стояло пять бомбард. В середине плота возвышалась крытая постройка повторяющая форму большого плота, но примерно в три раза меньше его, оснащенная несколькими мачтами с прямыми и косыми парусами, Здесь же развевались флаги с изображением пляшущего скелета на темно-синем фоне - стяг Люти и светло-зеленый стяг с изображением раскинувшей крылья черной гагары - личный флаг князя Ягморта, единоутробного брата княгини Ваммы. Под ним стоял великан в черной кольчуге и устрашающем шлеме, выполненном в виде медвежьей морды, через оскаленную пасть которой смотрели безжалостные глаза.
А потом великан поднял руку и смертоносный дождь из стали и свинца обрушился на корабли данов, разрывая в клочья человеческие тела, разнося в щепки корабли.
Свейну удалось спастись - в горячке всеобщего разрушения, он успел спуститься с гибнущего корабля в один из соседних драккаров. Остальные попытались принять бой, но на кораблях осталось слишком мало людей, чтобы исход этого сражения не был предрешен. А из тумана, вслед за черным исполином, выходили все новые и новые ладьи, драккары, когги. Оттуда разъяряя себя дикими криками уже прыгали на палубы вражеских кораблей эсты, ливы, велеты, свеи.
Бой был жестоким, но не очень долгим - воодушевленные неожиданным подкреплением войска Макморна перешли в наступление, когда берег сходили отряды Ягморта. Лишь немногим данам и германцам удалось прорваться на суда и уйти в море- среди них был и король Свейн. Командир наемников Ингульф пал у стен Ви, зарубленный Нектоном, командор был оглушен и взят в плен. Кровавый каток прокатился несколько раз от ворот Ви к кромке воды и когда он успокоился, на берегу уже не стояло никаких воинов кроме тех, что шли под стягами Ягморта, Нектона, а также Мерсии и Люти.
Снова лилась кровь на алтари Одина и Мары-Хель - на это раз в ознаменование победы над противником. На самых высоких башнях замка, на болотах и в глубине леса полыхали костры, возле которых безумные скальды распевали древние гимны. Под эти зловещие песнопения тела убитых - и врагов и союзников - сбрасывались в море, бурлившее от ударов хвостов акул. Согласно легендам Готланда именно этот способ захоронения был больше всего по нраву Морским Богам. Вместе с морскими чудищами пировали и их двуногие собратья - знать и жрецы праздновали победу в залах замка, все остальные воины - в походных лагерях разбитых на побережье и на кораблях. Крестьяне, вернувшиеся из своих лесных убежищ, не успев обрадоваться окончанию нашествия, тут же были поставлены перед необходимостью отдать часть скота для пира господ. Целые овечьи и телячьи туши жарились на вертелах, приправленные изысканными специями, которые привозили купцы из Карфагена. Господа же вкушали утонченные блюда из разнообразнейших даров моря.
Самый обширный пир проходил в главном зале Ангрсборга, украшенном замысловатыми, хотя и пугающими фресками. Нектон Макморн, владевший богатейшим среди островов северных морей, хотел как следует отблагодарить неожиданного союзника. По правую руку от лорда Готланда сидел князь Ягморт -гигант с белыми волосами и безумным взглядом слегка раскосых серо-стальных глаз разгрызал огромную кость крепкими острыми зубами, запивая мясо глотками вина. Мясо, поданное ему не было свиным или говяжьим - Ягморт, рожденный от мимолетного блуда Невеи и неведомого жреца из колдовской Бьярмии, имел привычки слишком страшные даже для Люти. Перед праздником Нектон приказал зарезать и освежевать жирного барана, а Ягморт порубил его на куски и бросил их в котел- в котором уже варились части тела командора Герхарда, которого Ягморт лично разрубил на несколько частей живьем. О том, что именно лежало на огромном блюде перед князем знали немногие- но и без этого знания Ягморт внушал трепет. Вокруг него, стараясь угодить, сновали молодые рабыни - те, кому посчастливилось пережить осаду. На гибких полуобнаженных телах блестел пот - и вовсе не от того, что в зале было жарко от полыхающего камина и многочисленных факелов освещавших помещение. Девушки изо всех сил старались выглядеть соблазнительно, даруя многообещающие взгляды и улыбки - русоволосые вислянки и словенки, чернявые васконки, раскосые меркитки. То и дело кто-то из воинов барона, разгоряченный вином, выхватывал приглянувшуюся прелестницу, чтобы увлечь ее в один из укромных уголков зала. Однако, несмотря на все ухищрения служанок, князь Ягморт остался безучастным к их уловкам - его глаза неотрывно смотрели на светловолосую дочь лорда. Она была единственной свободной женщиной на этом пиру - как дочь Нектона и еще потому, что она тоже сражалась с войсками противника. Нектон не разрешал своей дочери пить вино, но, захмелев , почти не следил за выполнением этого запрета. То и дело кто-нибудь из вассалов тайком подавал Риссе небольшой кубок, который она быстро выпивала пока отец был отвлечен беседой с князем. Опьянев, дочь Нектона громко смеялась над шутками отцовских дружинников, остроумно отвечала им, похотливо поглаживала приблизившихся рабынь. То и дело она ловила на себе горящий похотью взгляд Ягморта и давала понять, что он ей небезразличен - бросала в его сторону чарующие взгляды, розовым язычком облизывала губки, словно невзначай поправляла накидку так чтобы жадный мужской взор увидел ровно настолько больше положенного, чтобы не спать всю ночь.
Как бы не был пьян Нектон , но и он не мог не заметить, того, что происходит. Нахмурившись, он подозвал одного из своих приближенных:
-Моя дочь слишком устала - громко произнес он - проводи ее до комнаты.
Словно поняв, что зашла слишком далеко и потупив взор Рисса выскользнула из зала в сопровождении одного из вассалов. Ягморт же, как ни в чем не бывало, продолжил разговор с Нектоном, продолжая пожирать жареное мясо и запивать его вином. Теперь он уже с большим интересом рассматривал точеные фигурки рабынь, по знаку лорда усиливших свои попытки соблазнить лютского князя. Когда все принялись расходится Ягморт ушел наверх в сопровождении голубоглазой свейки и полногрудой васконки.
Было уже за полночь когда Ягморт, спавший мертвым сном утомившись от вина и бурных любовных утех, проснулся словно от толчка. Рывком сев в кровати он настороженно посмотрел вокруг себя и замер. Даже у этого закаленного воина прошедшего множество войн и поединков, невольно заколотилось сердце, когда он увидел черную фигуру с развевающимися светлыми волосами и слегка светящимися глазами на спинке кровати. Но тут же князь расслабился - этот гость был вполне ожидаем в эту ночь.
-Не спится, господин? - блеснув белоснежными зубами, спросила Рисса. Она лениво повела плечами, и черная накидка упала на пол, обнажив точеное тело. Она подняла руку, в которой держала окованный золотом и расписанный рунами рог, до краев полный вина.
