18+++

Текст содержит сцены насилия и эротики.

Даже безумные скальды с Островов, чьи мрачные песни слышатся от омытых волнами скал Оркни до густых чащоб Скреллинланда не поминают эту страшную легенду в самых пагубных своих нидах. Даже придворные барды восседающие у подножия Трона Дракона в Люнденбурге, услаждая слух королей Мерсии изысканно-декадентскими балладами о живых мертвецах, великанах-людоедах, кровожадных оборотнях и владыках, что жестокостью превзошли всех этих чудовищ, вздрагивают и сбиваются с ритма, когда прекрасные принцессы крови, словно бросая дерзкий вызов своим отцам, братьям и мужьям, просили спеть их о Риссе Макморн. Даже в угрюмой языческой империи, превыше всех богов почитавшей коварного и жестокого Отца Могил, эта кроваво-мрачная легенда была слишком ужасной, чтобы поминать ее лишний раз.

Рисса родилась в те безумные и страшные времена, когда устои и традиции на которых стояла Мерсийская Ноннархия, рушились и одновременно переживали новое рождение, когда закованные в сталь фанатики Ордена Михаила Златорогого осаждали Люнденбург, угрожая самому существованию Мерсии, а от заката через Море Мрака двигались драконоголовые корабли, везущие в Европу орды кровожадных дикарей в звериных шкурах и поклонников кровавого бога, что страшнее любых зверей и дикарей. Именно в эту причудливую и жестокую эпоху на свет могло появиться столь пугающее и прекрасное создание, оживившее самые жуткие страхи древности.

Отцом Риссы был Нектон Макморн - младший брат короля Пиктавии, в чьих жилах текла кровь вождей пиктов, норвежских ярлов и королей Нортумбрии. Нектон женился на Сигрид, дочери Ингульфа, ярла Оркни и Этельгифы, внучатой племянницы короля Суссекса. Свою мать Рисса не помнила- она умерла вскоре после рождения дочери. Не помнила она и Пиктавию - король Арнульф постарался выжить брата. Не нашедший себе места в Британии Нектон отправился на восток, в окутанную вечной тьмой колдовскую Лють. С давних времен эта страна считалась союзником Мерсии, а правящие ею княгини-жрицы нередко выходили замуж за младших сыновей и бастардов королевских династий Ноннархии. Хотя верховная власть в Люти принадлежала служительницам богини смерти, их супруги командовали местным войском и принимали немалое участие в делах государства. Опытный воин, Нектон проявил себя в сражениях на суше и на море, разбив куршей и самбов на море, а затем дав отпор степнякам. Однако, спустя пару лет после женитьбы Невея, княгиня-жрица Люти погибла на охоте и на Костяной Трон взошла ее дочь Вамма. Супругом новой хозяйки Люти стал свейский ярл, а ее бывшему отчиму пришлось покинуть Моренгард. Однако, в знак уважения, Нектону был отдан "в вечное владение" остров Готланд - Мерсия передала этот остров союзнику, с условием, что на нем будет образовано вассальное Люти королевство, во главе с выходцем из Ноннархии.

Воды вокруг Готланда не отличались спокойствием - с востока на его берега налетали разбойничьи ватаги куршей и самбов, с юга приходили когги Рейха и ладьи союзных ему ободритов и поморян. Да и между союзниками, несмотря на запреты королей и князей, случались стычки: эсты грабили свеев, даны гаутов и все они были не прочь пограбить богатый Готланд. Готландцы не оставались в долгу проводя пиратские рейды на юг и север, восток и запад. За всеми этими походами, оборонительными и грабительскими Нектону некогда было заниматься воспитанием дочери- ее наставницами и воспитанницами стали жрицы Змееногой Богини, с незапамятных времен обитающие на острове. Их богиню в Люти сочли одним из ликов Мары-Хель, но мрачный культ появился на острове задолго до лютичей и мерсийцев, даже задолго до сканов, поклонявшихся Тору и весьма неприязненно относящихся к почитанию "змеи-великанши". У древних мегалитов и массивных каменных столпов, покрытых изображениями чудовищ, под неумолчный рокот волн, приносились кровавые жертвы и свершались жуткие колдовские обряды, давно забытые остальным человечеством.

Замок, пожалованный Макморну, был стар - говорили, что он стоит на острове еще со времен готов. Во времена Скании замок носил название Торсборг, но с тех пор, как остров перешел во владение Мерсии, а затем Люти, Громовержцу пришлось потесниться перед матерью Богини Смерти. Ангрсборг- так ныне звалась мрачная твердыня на скалах, к северо-востоку от Ви - главного города Готланда. С шести лет Рисса присутствовала в главном зале Ангрсборга, наблюдая как ее отец приносит жертвы богам перед очередным походом. Ей и в голову не могла прийти мысль вскрикнуть или отвернуться при виде того, как плененные пруссы и поморяне корчатся в ямах с ядовитыми змеями. С жадным любопытством она смотрела как на алтари Одноглазого Бога, Богини-Змеи и Владык Моря возлагаются человеческие сердца, всем своим существом ощущая незримое присутствие темных божеств. Их мощь казалось, переполняла все помещение, заставляя кровь Риссы быстрее течь по жилам, тончайшие волоски на руках вставать дыбом, а сердце - замирать от сладкой жути. Никто из присутствующих даже не пытался вывести девочку или хотя бы помешать ей смотреть - подобное в Готланде просто не принято.

Но вот кайзер Атаульф зажег двенадцать костров у подножия Ирминсула и из горной твердыни на юге Великий Понтифик протрубил в Золотой Рог, объявляя священный поход против "псов Локиэля". Закованные в сталь воины Рейха собирались в городах на берегах Рейна, Одера и Везера, готовясь выступить на великую войну, дабы Солнечный Овен сокрушил Ворона, Волка и Дракона.

Риссе было десять лет, когда она стояла возле причала в Ви и смотрела как отчаливают звероголовые корабли над которым колышется знамена - мерсийские, с Белым Драконом и Зверем Пиктов, лютские с Пляшущим Скелетом и готландские с Змеиной Ведьмой. Лорд Нектон, собрав готландский ледунг, отправлялся на юг, чтобы, объединившись со всей мощью Мерсийской Империи, выступить против давнего врага.

После ухода отца и большинства его воинов Ангрсборг опустел и только рабы, беззвучными тенями мелькали бледными тенями меж залов, сохраняя порядок до приезда господ. Сама Рисса в то время была почти полностью предоставлена сама себе - хоть к ней и было приставлено несколько рабынь в основном они следили - вовремя ли "юная хозяйка" накормлена и переодета. Впрочем, Рисса все меньше нуждалась в няньках - девочка на удивление быстро взрослела, становясь совсем самостоятельной. Днем Рисса выбиралась к берегу моря, карабкаясь по острым зубьям скал и спускаясь в потаенные гроты, никогда не видавшие солнечного света. Несколько воинов из числа тех, кто остался охранять замок, поначалу сопровождали ее в этих прогулках, но чем старше становилась девочка, тем больше она находила способов выскользнуть из-под назойливой опеки.

Уже тогда Рисса начала открывать в себе умения, что затем обеспечили ей столь жуткую славу. Она не знала, откуда к ней приходит сила - словно внезапно в ней просыпался некто иной, приходивший в ее самых жутких и темных снах, чтобы поселиться в ней навеки. Это чужой смотрел ее глазами и даже суровый воин с иссеченным шрамами лицом, проведший всю жизнь в кровавых боях, невольно отворачивался, когда девочка смотрела ему в лицо. Словно само седое море, из глубин которого в незапамятные времена поднялся Готланд, вдруг обрело душу и разум, в один момент, проникая взглядом до самого нутра человека. А когда старый дружинник вновь находил в себе силы взглянуть на Риссу, ее уже не было на прежнем месте - бесшумно она исчезала и никто из воинов сопровождавших ее в прогулках не мог сказать куда она пошла. А девочка уже сидела у самой кромки моря и свинцовые волны с тихим шипением подбегали к ее ногам, а она смотрела застывшим взором до самого горизонта. Иные из воинов заставших ее в такой позе видели, как у самого берега возле нее из воды выпрыгивают рыбы, а из под камней выползают небольшие серые крабы. После воины клялись, что видели как, повинуясь взмаху руки девушки и чуть заметному шевелению ее губ эти крабы выстраивались в линии и шеренги словно гвардейцы кайзера на параде в Трире. А рыбы, подплывавшие к берегу запрыгивали в ее руки и лежали там, судорожно шевеля жабрами, хотя им было бы достаточно одного шевеления хвоста, чтобы спрыгнуть в родную стихию. Впрочем, вскоре свой пугающий дар Рисса начала обращать и на людей. Не раз и не два люди, поймавшие на себе пристальный взгляд огромных синих глаз, на миг словно выпадали из мира, а очнувшись, обнаруживали себя совсем не там, куда направлялись. Постепенно эти шутки становились все менее безобидными - так одна из рабынь вышедшая утром за ворота замка, "выпала" из сознания, а очнулась стоя на краю обрыва - лишь один шаг отделял ее от падения навстречу зубьям утесов, о которые с ревом бились огромные волны. Напуганная девушка могла лишь сказать, что не помнит, как вышла за ворота и последнее, что она видела, находясь во дворе замка - это насмешливый взгляд Риссы. Впрочем, жрицы объявили рабыню одержимой злым духом и во избежание проклятия швырнули ее в яму с ядовитыми гадами.