В своем кабинете Докси бегло просмотрел заметку. Затем, не выпуская ее из рук, поговорил по телефону… с заместителем редактора и с наборной.

— Пойдет, — сказал он Кларенсу. — Только мы ее разобьем на две части. Понимаете, в чем дело? «Вечерние новости» и вечерний выпуск «Времени» уже вышли. Так что до утра, то есть до утренних выпусков они уже этого не опубликуют. А мы дадим половину в вечернем и половину завтра — в утреннем выпуске. Это две самые большие газеты. На мелочь-то нам наплевать.

— А почему не всё сразу? — спросил Кларенс.

— Потому что, если мы хотим привлечь внимание Публики к этому делу, надо писать о нем в каждом выпуске. А если мы всё, что знаем, поместим сразу, нам нечего будет печатать завтра. Кроме того, утром публика будет думать, что последние сведения получены ночью, и, таким образом, дело непрерывно двигается вперед.

Докси отдал заметку Кларенсу.

— Разбейте ее на две части. Только поскорее, чтобы мы ее сейчас же пустили в наборную. И прибавьте какой-нибудь лирики, что ли. Чтобы было побольше. — Докси задумался. — И потом, не надо пока набрасываться на полицию.

В окончательном виде заметка выглядела так:

Вторая заметка для утреннего выпуска «Независимой» гласила следующее:

Новый вариант понравился Докси.

— Вычеркните в первой заметке, что версия о ревности теряет почву, — сказал он Кларенсу.

— Зачем?

— Мы напишем в вечернем, что версия о ревности подтвердилась, — объяснил Докси, — а в утреннем, — что она опровергнута и возникла новая — об ограблении. Эту версию мы опровергнем завтра вечером, и у нас всё время будет свежий материал.

Кларенс исправил обе заметки и, договорившись поехать завтра с утра в порт, отправился вниз.

На улице он задержался на несколько минут у подвальных окон здания. Здесь помещалась типография.

За частой решеткой был виден ярко освещенный зал. Огромные машины стояли на кафельном полу. Из подвала несло жаром. Фигуры рабочих возле машин казались маленькими и ничтожными рядом со сложными агрегатами ротационок.

Это был мир газеты, и Кларенс снова почувствовал некоторую гордость оттого, что он принадлежал к нему. Здесь бился пульс целого города, и даже штата. Приятно знать, что ты работаешь в таком важном учреждении.

— Любуетесь?

Кларенс поспешно обернулся. Докси садился в свой автомобиль. Кларенс кивнул ему и пошел к автобусной остановке. Нехорошо, когда начальство видит, что ты ничего не делаешь. Даже в нерабочее время.

Поздно вечером после ужина, уложив Кэт, Кларенс и Люси пошли в кинотеатр посмотреть новый фильм с участием Джозефа Динка. Фильм был гангстерский — с похищением, погонями, перестрелками и убийствами. Главный герой (его играл Джозеф) поставил своей целью разоблачить группу бандитов, работающих на лотерее в предместье большого города. Узнав об этом, гангстеры похитили его невесту. Глядя на красивое умное лицо Джозефа, то напряженно размышляющего, то принимающего мгновенные и смелые решения, Кларенс думал о том, как далеко ему самому до такого героя. Фильм был снят со знанием дела, действие развивалось стремительно и напряженно, и к концу картины Кларенс увлекся вместе со всеми зрителями.

Когда в зале вспыхнул свет — это был последний сеанс — и все, облегченно вздохнув, поднялись с шумом со своих мест, Кларенс чувствовал себя таким же сильным, смелым и безжалостным, как Джозеф, так же готовым мгновенно выхватывать револьвер из заднего кармана или точным ударом в челюсть бросать противника наземь. Ему хотелось, чтобы перед ним возникла какая-нибудь неожиданная опасность, и он справился бы с ней так же легко и красиво, как герой картины. И большинство мужчин вокруг, которые перебрасывались со знакомыми и с женами отрывистыми и нарочито грубыми репликами, наверное чувствовали то же самое. Они внимательно вглядывались друг другу в лица, предполагая в других мужчинах тайных гангстеров, а в женщинах — их пособниц.

На улице моросящий дождь, глубокие лужи на мостовой и очередь на автобус вернули Кларенса на землю. Вздохнув, он взял Люси под руку. В конце концов он только маленький репортер в газете-и ничего больше. Он совсем не герой и любит почитать увлекательный роман перед сном, обожает вечерний чаи в обществе жены и дочери, осенью предпочитает носить теплое белье, чтобы не простудиться, и мечтает о тридцатидолларовой прибавке к жалованью.

Автобус тяжело приседал на ухабах пригородного шоссе, — Кларенс и Люси жили за городской чертой, где квартиры были дешевле. Пассажиры, уставшие и сонные, уже не казались Кларенсу героями каких-то романтических историй, а просто обыкновенными людьми — участниками повседневной хлопотливой обычной сутолоки, которая называется жизнью.

Постепенно в нем поднималось какое-то раздражение против увиденного фильма. Он не мог понять, что ему там не нравится. Это дошло до него только когда они уже вышли из автобуса и Люси спросила его о том, когда будут хоронить Петро Каталони.

— Не знаю, — ответил Кларенс. — Еще неизвестно, кто его будет хоронить. Наверное, городское управление. У семьи, скорее всего, нет денег.

Он понял, что его раздражало в фильме. Смерть в картине не была настоящей смертью с овосковевшими руками, обострившимся лицом и едкими запахами дезинфицирующих веществ. Она вызывала не протест, а, наоборот, смех, веселье.

Всю дорогу до дома Кларенс продолжал думать об убитом. Он молчал и за чаем, пока Люси рассудительно не сказала ему:

— Но ведь ты сейчас ничего не можешь сделать, чтобы помочь ему или его семье?

— Нет, не могу.

— Ну тогда тебе не следует мучить себя этим.

— Пожалуй, верно.

Кларенс сходил в соседнюю комнату, поцеловал спящую Кэт и взял свой недочитанный роман.

— Почитаю еще минут десять.

Но Люси тиранически погасила свет.

Утром Кларенс отправился в порт. По дороге он купил утренний выпуск «Независимой» и на 18-й странице разыскал свою заметку. Докси добавил к ней еще две строчки о том, что газета заинтересована в наведении порядка в порту и командирует туда своего корреспондента.

В портовом участке полиции Кларенс прошел в комнату Мак-Графи. Сыщик небрежно кивнул репортеру:

— Что, продолжаете заниматься этим делом?

— Да, — сказал Кларенс. — А вы разве нет?

Мак-Графи пожал плечами.

— Это моя работа.

— Ну, что нового?

Мак-Графи задумался.

— Вот. Слушайте меня внимательно.

Он сел за стол, Кларенс устроился напротив него и приготовил свой блокнот.

— Есть сильные подозрения. Скорее всего преступник— итальянец-иммигрант Тонио Варци. В день убийства его видели в порту.

— Мне так и сообщить в свою газету?

— Так и сообщайте.

Теперь задумался Кларенс.

— А что дает вам основания предполагать, что убил именно он?

— Варци раньше работал в той же группе, а потом его уволили.

— Наверное, не один Варци работал в этой группе и не одного Варци уволили! Этого еще мало, по-моему, чтобы обвинять его в убийстве.