- Вот вроде правильно все сказал, - наклонился ко мне Леха, - а все равно подвох чудится. За счет чего всем хорошо? А конкуренция? А инфляция?
- Здесь не это главное, - прошептал я.
- А что?
- Ни космос, ни память в таком случае не нужны. Сиди, копи личное благосостояние, жри с корыта.
Я достал клей и карточку.
- Костя, - выдавил Леха.
- Не ссы.
Я приклеил карточку на жесткую деревянную спинку скамьи. От доски Виктору Афанасьевичу все равно видно не было.
Сексуальное воспитание я промотал.
Съездил до Северного рынка и пешком пошел к дому. Присматривался к тумбам и столбам. Не удержался и шлепнул карточку на пластиковую девчонку, зазывающую в стриптиз-бар.
Настроение было паршивое.
Ведь, в сущности, если подумать, наши предки воевали именно за то, чтобы нам жилось хорошо. Чтобы вообще жилось.
И вот я, я живу. Не голодаю. У меня есть отец и мать. Есть телевизор и интернет. Есть куча всякого дерьма, которая составляет мой быт, мои интересы, всю мою жизнь. А ощущение такое, словно я всем этим их, застреленных, замученных, разбомбленных, предаю.
Не затем живу. Не так.
Может, и куратор-то был прав - годимся мы только на убогие представления, на фальшивые полеты в петардном дыму.
Я забрел на спортивную площадку и, наверное, минут сорок смотрел, как малолетки гоняют мяч. Играли они бестолково, но азартно, двое были в сине-гранатовых футболках "Барселоны" и оба значились Месси.
- Бей!
- Куда ты бьешь?
- Пасовать же нужно!
Когда счет стал двенадцать-десять в пользу противников Месси, я вздохнул и поднялся. Хорошо им! Ни забот, ни тревог. Жизнь - как приключение.
Подумав, я приклеил карточку на боковину невысокой трибуны. Может прочтут. Хотя в школе им, наверное, уже промыли головы. Ах, эти американцы! Как высадились, как перемололи гитлеровцев в труху!
Я прижал к уху завибрировавший телефон.
- Костя, привет! - сказал Саня. - Мне тут Леха карточку показал. Крутая карточка. Только ты Петра Игнатьевича подставляешь.
- Каким образом? - спросил я.
- Ну, он же был против. Это вообще опасно.
- Саня, - сказал я, с трудом сдерживаясь, - в чем опасность? В том, что я знаю нашу историю, и хочу, чтобы ее знало как можно больше людей?
- Костя, блин! Есть официальная версия...
- Которая идет в задницу! - крикнул я и отключился.
Телефон захотелось грохнуть об асфальт.
Не ожидал такого от Сани. Эх, Гагарин, Гагарин. Перетрусил? Высок космос оказался? Карточка - это, конечно, не утвержденный в мэрии фейерверк. Страшнее.
Друзья-приятели. Друзья-предатели.
Сделалось вдруг чуть ли не до слез обидно. Мне же отвечать, мне, а они уже по кустам. Боятся, что и их потянут. Дружили, пиво вместе пили? А-та-та!
Тьфу, блин!
Кто еще потянет-то? Кому я нужен? Я же не террорист. Террорист-расклейщик, ага. Национальная угроза. Подлежу немедленному уничтожению, как только достану карточку.
Я и сам-то утром...
Нет, смешно на самом деле. Что я, действительно что-то противоправное делаю? Сколько людей по старинке объявления клеят? Тысячи. А мне, дураку, в этой толпе слежка мерещится. Петр Игнатьевич и запугал, кстати. Изымут, поймают, пропадешь...
В отместку своему страху я наклеил сразу пять карточек на длинный строительный забор, а потом еще на кабинку биотуалета.
Книжная лавка мигнула вывеской в арке, и я, не раздумывая, свернул туда.
Стеллажи, изгибаясь, с коротких ступенек по спирали вели в центр магазинчика к форпосту из стойки и допотопного кассового аппарата.
Для девушки, сидящей за стойкой с книжкой в руках, я, наверное, вынырнул слишком неожиданно, потому что она вытаращилась на меня как на привидение.
- Вы как вошли? - тихо спросила она.
- Ногами, - сказал я. - Там не заперто.
- Ой!
Девушка соскочила со стула и мимо меня, обмахнув полой светло-серой кофты, устремилась туда, откуда я пришел. Затем она вернулась.
- Извините, я думала, что закрылась.
- Так вы не работаете? - спросил я.
Девушка, беззастенчиво рассматривая меня, наклонила голову. У нее был высокий лоб и милое, чистое лицо. Я неожиданно вспотел. Вот так, подумалось мне, пропустишь урок сексуального воспитания, и сразу возникает желание.
Кошмар!
- Так что? - я припал к стойке, пытаясь скрыть напряжение внизу живота.
- А что вы хотели?
- Книжку.
Девушка очень весело рассмеялась.
- Понятно, что книжку. Какую? Детективную, фантастическую, научно-популярную? Может, какой-нибудь справочник?
Она зашла к себе в закуток, и мне стало легче. Брюк не видно, и хорошо. Что там звонко таранит ткань? Тьфу!
- Мне бы старую.
- О, это уже интереснее.
Девушка придвинулась ко мне, и ее светлые, ясные, смеющиеся глаза оказались сантиметрах в десяти от моих.
- Вас тянет на старушек?
Ее жутко, просто жутко хотелось поцеловать. Легонько укусить за маленькую, чуть оттопыренную нижнюю губу.
- Что? Нет! - возмутился я, осознав вопрос. - Я про книжку!
- Я поняла, - кивнула собеседница, улыбаясь и отклоняясь назад. - Хотите "Дикую охотницу"? Выпущена пять лет назад.
Она приподняла книжку, которую читала.
- Нет. Мне советской поры.
- Ой, таких уже и нет.
- Совсем нет?
- Сейчас посмотрю.
Девушка раскрыла лежащий на стойке ноут. Несколько минут она всматривалась в экран, постукивала по клавишам тонкими пальцами, а я любовался ее шеей, прядкой волос над ухом, ее сосредоточенностью и кожей в вырезе кофты и в расходящихся отворотах блузки.
- Нет, - приподняла она голову, - скорее всего, ничего нет.
- Вам не кажется это странным? - спросил я.
- Почему? Наверное, это просто не пользуется популярностью. Или, знаете, как будто вы совершили постыдный поступок, и вам не хочется о нем вспоминать. Возможно, что-то и есть в архивах, но не у нас.
- Все равно. Мне бы очень нужно историческую книгу.
Девушка снова нырнула в ноут.
- Нет, - сказала она. - Наверное, советским историкам не доверяли. Их книг нет вообще. Но у нас полно переводных. Вас какой период интересует?
- Сорок первый - сорок пятый.
- Мировая война?
- Да, - кивнул я, - здесь, у нас.
- Ну что вы! На нашей территории почти не было военных действий. У нас же был этот... Пакт! Недавно показывали сериал. "На востоке без перемен". Видели?
- А если нам врут? - спросил я.
Светлые глаза за линзами удивленно расширились.
- Зачем?
- Чтобы нечем было гордиться.
Я выложил на стол свою последнюю карточку. Девушка внимательно ее прочла.
- Это похоже на бред, - сказала она.
Я улыбнулся.
- Выпустите меня, пожалуйста.
- Ты!
Отец был в ярости.
Он застал меня врасплох и стоял передо мной, застывшим в прихожей, а в кулаке его краснела одна из моих карточек.
- Что это такое?
- Что?
- Это! - он кинул смятую карточку мне в лицо.
Я попробовал пройти в свою комнату, но отец загородил мне проход. Из-за его плеча выглянула мать:
- Костик.
- Что?
Наверное, я мог только это и повторять. В груди заныло.
- Ты не придуривайся! - покрасневший, мощный отец протянул руку, чтобы схватить меня и, наверное, вытрясти всю душу, но в последний момент не осмелился. - Ты знаешь, что это статья? Что ты сядешь за это?
Я снова хотел сказать: "Что?" и вовремя прикусил язык. Мотнул головой.
- Искажение истории, - прошипел отец.
- Я ничего...
- Ты расклеиваешь какую-то хрень!
- Это не хрень, это правда! - выкрикнул я.
- Костик! - снова выглянула мать, но отец оттер ее телом.
- Где доказательства? - спросил он, сверля меня потемневшими глаза. - Они у тебя есть?
- А ты не чувствуешь, что это правда? - проорал я.
- Да будь это хоть Святое писание! - заорал отец в ответ. - Полиция теперь имеет право тебя посадить! Ты о нас с матерью подумал?
