Он почему-то подмигнул мне своим желтым глазом, словно я-то и был этим опасным преступником, наконец-то пойманным Волковым-Сухоруковым.

— Ш-м… — неопределенно произнес я.

— Так в чем вопрос? — спросил Левонидзе. — Ты уже знаешь, кто это? Пойди и арестуй.

— В том-то и дело, что личность этого человека нам неизвестна, — отозвался следователь. — Мы даже не имеем представления — мужчина это или женщина. Сколько ему лет и как он выглядит.

— Забавно! — усмехнулся Георгий, — В мои времена в работе следователей было больше здравого смысла. А ты не ошибаешься, Вася?

— Нет, — вздохнул рыжеусый. — Рад бы ошибиться, но все следы ведут сюда, в клинику.

— Я лично изучал биографии каждого из наших пациентов, — сказал мой помощник. — Посторонний, случайный человек попасть в клинику просто не может. Тем более преступник

— Это преступник особый, который способен обмануть даже дьявола, — возразил Волков-Сухоруков, поглядев на меня.

Я продолжал молчать, поскольку сказать было пока что нечего. Зато Георгий разволновался не на шутку.

— Что за чертовщину ты несешь? — возмутился он. — Факты давай, факты! Какие преступления совершил этот человек, каким образом вы вышли на его след, при чем здесь клиника?

— Хорошо. Отвечу на все твои вопросы.

Волков-Сухоруков вновь начал раскуривать свою трубку.

И еще несколько минут молча пыхтел.

— Во-первых, он практически никогда не оставляет улик, — сказал наконец рыжеусый следователь. — Во-вторых, биография у него наверняка в полном порядке. Он может быть представителем любой профессии — писателем, ученым, артистом, военным. Но его вторая тайная жизнь — зеркальное отражение первой, только в негативе. Находка для психиатров, если можно так выразиться. Как раз по части Александра Анатольевича. Оборотень, словом.

— Самый натуральный? — насмешливо спросил Левонидзе.

— В переносном смысле, — поправился Волков-Сухоруков. Но тут же задумчиво добавил: — Хотя, впрочем… Чем черт не шутит в наше апокалипсическое время! Ну а в-третьих… В-третьих, он намеренно стремится попасть в клинику господина Тропенина.

— Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее, — произнес я.

Беседа с господином Волковым-Сухоруковым заняла около часа. Он рассказал, что примерно полгода назад в ФСБ поступила странная аудиокассета. Содержание ее напоминало бред сумасшедшего. Неизвестный сообщал о пришествии сатаны и что весь мир сейчас стоит у врат ада. Разумеется, аудиокассету зарегистрировали и сдали в архив. В ФСБ хватает и своих сумасшедших, чтобы с чужими цацкаться. Но через месяц пришло второе послание, более вразумительное. Тот же голос говорил о том, что некий человек (он называл его «Существом» и «Бафометом») готовит в Москве серию преступлений.

— Бафомет — это, кажется, одно из имен дьявола? — спросил Левонидзе.

— Да, — коротко кивнул Волков-Сухоруков.

Мы теперь сидели в моем кабинете и пили кофе. Разговор становился все более интересным.

— Этой кассете также не придали особого значения, — продолжил следователь. — Сочли автора помешавшимся религиозным сектантом. Даже искать не стали, чтобы не шутил больше так с серьезными органами. Но спустя месяц пришла новая аудиозапись. Вот, сами послушайте.

Следователь передал Левонидзе кассету, тот вставил ее в магнитофон, щелкнул кнопкой. Вначале полилась какая-то восточная музыка, затем раздался глуховатый голос с некоторым акцентом:

«— Это Существо, Бафомет, — гений, гений безумства. Вскоре он меня умертвит, я знаю. Но речь не о моей жизни, мне не страшно. Я должен быть принесен в жертву, пусть так и случится. Но мне известны дальнейшие планы Существа. Оно готово нарушить все Божьи заповеди, чтобы пройти врата ада. Будет разрушен храм, мечеть и синагога. Отравлены воды и сожжены дома. Многое, что заставит содрогнуться Россию. И он будет играть с вами, как кошка с мышкой. Особое внимание обратите на 15 августа. Ищите Существо в его привычной среде обитания. Помните, он — безумен и среди безумных будет скрываться. Это я знаю совершенно точно. В Загородном Доме. Вот я слышу его легкие шаги по лестнице. Прощайте».

Вновь полилась восточная музыка, потом наступила тишина. Левонидзе выключил магнитофон. Волков-Сухоруков начал раскуривать трубку.

— Что произошло 15 августа? — спросил я.

— Взорвана церковь на юго-востоке Москвы. Взрыв был малой мощности, в ночное время. Разрушен левый придел храма, никто не пострадал. Но тут-то мы и вспомнили об этой кассете, вновь выудив ее из архива. Конечно, все это могло быть простым совпадением. Но через пять дней пострадала синагога в Марьиной Роще. И на сей раз обошлось без жертв. А взрывное устройство определить не удалось, нечто новенькое. Ну а потом…

— Потом пришла очередь мечети на Поклонной горе, — догадался Левонидзе.

— Абсолютно верно, — кивнул Волков-Сухоруков, пыхнув трубкой. — Тут мы занялись поисками автора кассет всерьез. Проанализировали тексты, посторонние шумы, накладки, пальчики и все такое. Короче, вышли на него. Поздновато только. Оказался неким Лазарчуком, затворником без особого рода деятельности. Жил в собственном доме в Заветах Ильича. Вернее, висел на стенке, распятый. Уже месяца полтора, не меньше. Естественно, никаких следов никакого Бафомета в доме обнаружено не было. Но теперь-то можно было не сомневаться, что лицо это вполне реальное, а не мифическое. Кто-то ведь Лазарчука распял? И взрывы, о которых он предупреждал, подтвердились.

— А что там дальше напророчено? — спросил Левонидзе. — Отравленные воды, горящие дома?

— Предательство Господа, — сказал я. — Аз есмь Господь Бог твой: да не будут тебе бози иные, разве Мене. Первая заповедь.

Не сотвори себе кумира и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонитися им, не послужити им. Вторая. Это — главное. Вызов небесам.

— Однако! — крякнул Левонидзе. — Крутой парень Этот Бафомет.

— Или женщина, — поправил Волков-Сухоруков. — У нас нет никаких доказательств обратного. Но, в любом случае, Это опасный и дьявольски хитрый тип.

— А почему вы уверены, что он находится именно здесь? — спросил я.

— Но ведь ваша клиника называется Загородный Дом. А об этом в последней аудиокассете говорится прямо. Кроме того, в доме Лазарчука мы обнаружили рекламные проспекты некоторых частных клиник, в том числе и вашей. Есть предположение, что их оставил Бафомет. Это его единственная оплошность. Помните: «ищите его в привычной среде обитания». Среди безумных.

— У нас безумцев нет, — сказал я. — Наши пациенты — люди с легкими психоневрологическими расстройствами.

— Не важно! — махнул рукой следователь. — В любом случае, если это вас немного утешит, в другие клиники мы тоже направили наших агентов. А к вам до выяснения всех обстоятельств дела прикреплен я. Так что придется вам меня потерпеть.

— Что ж, койку в чулане выделю, — произнес я.

— И на том спасибо. Мне бы хотелось как можно подробнее ознакомиться с данными пациентов.

— Только в общих чертах. Истории болезни вы не получите. Врачебная тайна.

— Бросьте строить из себя Пшпократа!

— Давайте-ка прослушаем кассету еще раз, — прервал наш спор Левонидзе. — Мне кажется, что-то мы упустили…

Я остался в кабинете один. Левонидзе повел Волкова-Сухорукова осматривать территорию клиники. Никакой ясности после нашего разговора и вторичного прослушивания кассеты не наступило. Все слишком туманно, зыбко. Отодвинув шторку с третьего фальшивого окна, я поглядел на Анастасию, сидящую за столом и старательно выводящую на бумаге какие-то узоры. Она тотчас же вскинула голову, словно ждала этого момента. Ее зеленые глаза мерцали от ненависти (или любви?), рыжая грива на сей раз была аккуратно расчесана. Наверное, постаралась Параджиева. Анастасия стала кривляться, как капризная обезьянка, и манить меня пальцем. В это время раздался телефонный звонок. Это была Нина, я узнал ее голос.