— Вспомнил! — воскликнул Маржере.
— Что вспомнил?
— Такие книги я видел в хранилище императора Димитрия. Если помните, я упоминаю в моём сочинении, что мне доводилось вместе с государем осматривать его сокровища — царские золотые венцы, посуду, утварь, всю усыпанную драгоценными каменьями. И там было несколько сундуков, наполненных такими книгами. Помнится, император говорил, что это библиотека последних византийских императоров. Её привезла как приданое его прабабка — Софья Палеолог.
Де Ту встрепенулся:
— Маржере, знаете, что вам посчастливилось увидеть? Эти книги считались навечно утраченными, и вдруг — они в России! Если хотите знать, эта библиотека дороже всех сокровищ мира, вместе взятых. —Он даже задрожал от возбуждения. — Так где же они?
— Когда Димитрий построил свой дворец и дворец для будущей императрицы Марины, он приказал сделать несколько потайных ходов. Где-то в них он сделал тайники. В одном из них, наверное, библиотека. Ведь Димитрий был человек необыкновенный! Он учил латынь и мечтал, что когда-нибудь сможет сам прочитать эти книги!
Уже вечерело, когда Маржере вышел из королевской библиотеки, размышляя, куда бы отправиться поужинать. После возвращения во Францию он так и не приобрёл постоянного пристанища. На родине в Дижоне он нашёл лишь могилы своих родителей. Их поместье было конфисковано и разделено среди сторонников Лиги ещё пятнадцать лет назад, когда Жак сражался с турками в Трансильвании. По возвращении он был вправе ждать изъявлений благодарности от своего короля, равно как и вознаграждения за свою книгу. Но Генрих, истинный гасконец, насколько был щедр на устные изъявления благодарности и комплименты, настолько же бывал и скуп, когда дело доходило До его кошелька, тем более что в наследство он получил пустую государственную казну, вконец разорённую многочисленными междоусобицами. А серебро, полученное от Шуйского, подходило к концу...
Кто-то осторожно потянул его за край плаща. Жак обернулся и увидел аббата в серой сутане. Это был личный секретарь епископа Люсонского, будущего кардинала Ришелье.
— Что вам, отец Жозеф?
— Где вы пропадали, капитан? Вас ждёт мой господин!
Командный тон ничуть не уязвил Маржере, ибо епископ ведал всей иностранной тайной разведкой Франции, в числе агентов которой давно уже числился капитан Маржере. Напротив, упоминание имени епископа подействовало на Жака, как звук боевой трубы. Он понял, что его шпага вновь нужна Франции. Поэтому вмиг изнеженный дамский угодник вновь преобразился в бывалого вояку. Таким и увидел его епископ Люсонский, он же — Арман-Жан дю Плесси.
— Вижу, Жак, что вы стосковались по настоящему делу! И впрямь пора! Да вы садитесь, не на параде! Я прочитал вашу замечательную книгу...
«Что за день такой, счастливый для автора! — подумал Маржере. — Только и встречаюсь со своими читателями».
— Занимательно, очень занимательно! — повторил епископ и вдруг тонко улыбнулся: — Правда, временами мне казалось, что я где-то уже читал описываемое вами. Потом понял — автор использовал черновики своих писем, которые направлял в нашу канцелярию!
Он расхохотался.
— Зачем же добру пропадать! — улыбнулся Маржере.
— Книгу вы заканчиваете убийством Димитрия, правда оговариваетесь, что появились слухи, будто он остался жив...
— Эти слухи — следствие интриг слуги покойного, Молчанова. Они ложны. Я своими глазами видел труп царя. Я не мог ошибиться.
Лицо епископа приняло официальное выражение, и он взял со стола развёрнутое письмо.
— Ваш коллега и хороший знакомый, Жан де Ла-Бланк, который находится, как вы знаете, при дворе шведского короля Карла Девятого, сообщает, что Карл на днях получил письмо от московского государя Василия с просьбой о военной помощи... чтобы отогнать от Москвы «покойного» государя Димитрия Ивановича.
— Это самозванец! — твёрдо заявил Маржере.
— Я нисколько не сомневаюсь в этом, — согласился епископ. — Но повторяю, он находится под Москвой, и кто может исключить возможность, что новый «Димитрий» овладеет престолом?
— Я знаю эту страну, в ней всё возможно!
— И очень важно, если «это» случится, чтобы рядом с государем был наш человек. Вы понимаете?
Маржере склонил голову.
— Да, да, именно вы, с вашим знанием языка и обычаев русских. И Польша и Швеция тянут свои руки к русской короне. А нам вовсе не нужно усиления этих государств. Действуйте, сообразуясь с интересами Франции! — патетически закончил епископ, потом после паузы добавил вкрадчиво: — И Франция вас не забудет, Маржере. Как я понимаю, вы мечтаете о возвращении вам родительского крова? Я вам обещаю — вы его получите.
Маржере встал и поклонился.
— Как думаете добраться?
— Через Гамбург, — ответил твёрдо, как о решённом, Жак. — Оттуда прямая дорога на Литву. Там у меня хорошие знакомые.
— Кто именно?
— Великий гетман литовский Лев Сапега должен меня помнить. Когда восемь лет назад, при царе Борисе, он был послан в Россию, мой отряд гвардейцев частенько его сопровождал во дворец.
— Фигура влиятельная, что и говорить. Но будьте осторожны — король Польский Сигизмунд недавно объявил на всю Европу, что собирается посадить сына Владислава на московский престол. О чём задумались? Деньги на дорогу получите в канцелярии...
— Благодарю, монсеньор! Могу ли я сообщить о своём отъезде королю?
— Конечно. Он знает о вашем возвращении в Россию и одобряет его.
Король действительно был осведомлён обо всём.
— Ступай, мой Жак! Лови удачу за хвост.
Маржере не знал, что видит своего обожаемого Генриха в последний раз, что и года не пройдёт, как рука предателя нанесёт ему смертельный удар...
В Кале ни один парусник не собирался в ближайшее время в Гамбург. Поэтому пришлось доплыть до Лондона, чтобы пересесть на нужное судно. В Лондоне, убедившись, что за ним нет соглядатаев, Маржере посетил Джона Мерика. Тот признал предстоящую поездку капитана как нельзя более своевременной.
— Сам я не скоро, видимо, вновь навещу Москву, — сказал он. — Наш король носится с новой идеей — превратить северные русские земли в колонию Британии. Так что я направляюсь в Архангельск. Но тем не менее, дорогой капитан, в канцелярии Солсбери будут с нетерпением ждать ваших писем. Запомните, в подворье английского посольства в Москве постоянно проживает некий Бреветер. Запомните это имя. Он наш постоянный корреспондент.
Примечательной была встреча Маржере со Львом Ивановичем Сапегой. Когда Жак начал рассказывать ему о своих планах, он просто рассмеялся:
— Только не говори мне, капитан, что ты едешь к «Димитрию» только из чувства преданности и любви. Я ведь знаю от Гонсевского о твоей болезни в ту ночь. И не надо говорить, будто ты поверил в его воскрешение. Скажи проще, что хочешь поживиться, когда будут грабить царскую казну польские проходимцы, которые и породили этого самозванца!
Маржере ждал такого разговора и решил «подыграть» высокому собеседнику. Рассмеявшись, он сокрушённо развёл руками:
— От вашего проницательного ума ничего не возможно скрыть, ваша святость!
Посерьёзнев, он продолжил:
— Хорошо, буду с вами откровенен, как на исповеди. Я действительно хотел бы добраться до царской казны. — Жак таинственно понизил голос: — Вам не кажется странным то обстоятельство, что Шуйский нашёл казну пустой?
Сапега снова рассмеялся:
— Это немудрено при той весёлой жизни, которую вёл Сынок.
— Сынок?
— Да, я так звал его когда-то много лет назад. Это, кстати, породило слух, будто он был моим незаконным сыном. Всё это, впрочем, ерунда!
Маржере покачал головой:
— Димитрий вёл широкий образ жизни, как и подобает монарху, но, поверьте мне, ваша светлость, как начальнику его стражи, Димитрий очень много покупал драгоценностей, и ювелиры в его золотой мастерской трудились без устали!
— Так куда же всё это подевалось? Неужели сам Шуйский утаил?