Как донести до француза или итальянца стиль самобытного В. Астафьева: «Конец каната когда–то выменяли вычугане на туристском катере, расплели и веревок на всю деревню понаделали. Крепкущих. Вот плотно скрученная веревочка! Мать сказывала, что привязывала ее к люльке, совала ногу в петлю и чистила картошку, готовила пойло корове, пряла, починялась и зыбала ногой люльку с ребенком. «А ты ревливая была. Качаю–качаю, пою–пою: баю–баюшки–баю, не ложися на краю… А ты все ревешь… Плюну я, да чтоб тебя разорвало, заору. Ты с испугу зальешься пуще того…»»[3].
Переводчик художественных произведений должен быть сам мастером слова, глубоко вникающим в стилистические тонкости каждого настоящего писателя. Ч а щ е всего лучшими п е р е — водами больших писателей являются их собственные или авторизованные переводы (авторизованным переводом называют перевод, одобренный автором произведения). Василя Быкова, с его непревзойденной силы произведениями об Отечественной войне, мы познаем через авторизованные переводы на русский язык, а блистательный Чингиз Айтматов пишет свои книги на двух языках: киргизском и русском.
Еще меньше шансов преуспеть в переводе поэзии. Сравним подстрочник стихотворения Мартина Опица (немецкий поэт XVII века) с его переводом, выполненным таким крупным мастером, как Лев Гинзбург.
Подстрочник немецкого стихотворения «Пресыщение ученостью»:
Я испытываю ужас
От того, Платон, что сижу и сижу
Над тобою. Пора уже выбраться на природу,
Обновиться у свежих ручьев,
На зелени,
Где цветут красивые цветы И рыбаки ставят сети… Перевод Л. Гинзбурга:
Я тоскую над Платоном Дни и ночи напролет, Между тем весна поет За моим стеклом оконным. Говорит она: «Спеши Вместо шелеста бумаги Слушать, как звенят овраги. Ветром лучше подыши!»
[4] Не занимаясь критическим анализом перевода Л. Гинзбурга, мы вынуждены всё же констатировать: перед нами поэт Л. Гинзбург, которому подсказал содержание М. Опиц. Возьмем другой перевод, перевод Анри Абриля с его редкой верностью семантике (значениям слов) стихотворения «Чудо» Бориса Пастернака:
Б. Пастернак:
Он шел из Вифании в Ерусалим, Заранее грустью предчувствий томим. Колючий кустарник на круче был выжжен, Над хижиной ближней не двигался дым, Был воздух горяч и камыш неподвижен, И Мертвого моря покой недвижим…
А. Абриль:
De Béthanie il allait à Jérusalem,
De lourds pressentiments mettait son âme en peine.
Tous les buissons étaient brûlés sur cette pente,
Et au–dessus d'un toit la fumée suspendue;
Et l'air était ardent, les roseaux en attente,
La mer Morte dormait dans un calme absolu…
Владеющие французским языком смогут констатировать удивительную преданность содержанию подлинника в переводе А. Абриля, но где то, что делает стихотворение Б. Пастернака одухотворенным: «грустью… томим», «на круче… выжжен», «над хижиной ближней», «покой недвижим»? Увы, поэзия стихотворения не передана. Почему? Во–первых, потому что во французском языке нет аналогичных поэтем (слов и словосочетаний, возможных только в поэзии и не находящих широкого употребления в обыденной речи). Так, например, слово «томиться» в русском языке в этом значении в повседневной жизни не употребляется. Во французском языке есть подходящий двойник «languir», или «languir de pressentiments» (томиться предчувствием), но оно не вписывается в ритмику стиха и не позволяет сохранить рифму. Что касается «выжженной кручи», «недвижимого покоя» или просто «хижины», то французский язык не запасся аналогичными поэтемами, и слово «хижина» во французском переводе будет звучать скорее как «лачуга» (une hutte). Правда, французский переводчик компенсирует потери французскими поэтемами («la fumée suspendue», «les roseaux en attente»), но это будут уже поэтемы Абриля, а не Пастернака.
А в следующем примере обратите внимание, как М. Цветаева «поэтизирует» французского поэта Шарля Бодлера поэтемами: «отрок», «в ночи», «за далью», «в памяти очах».
Ш. Бодлер:
Pour l'enfant, amoureux de cartes et d'estampes,
L'univers est égal à son vaste appétit.
Ah que le monde est grand à la clarté des lampes!
Aux yeux du souvenir que le monde est petit.
M. Цветаева:
Для отрока, в ночи глядящего эстампы,
За каждым валом — даль, за каждой далью — вал.
Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!
Ах, в памяти очах — как бесконечно мал
[5].
Этим переводом M. Цветаева венчает лаврами победителя в извечном споре автора и переводчика — последнего. И этот перевод подтверждает известное изречение о том, что в прозе переводчик раб, а в поэзии — соперник.
Впрочем, говоря о рабстве переводчика в прозе, нельзя забывать, что проза прозе рознь, что в прозе следует различать переводчика, отстаивающего свой стиль в переводе произведений, стилистические изыски авторов которых не передать средствами другого языка, но подчиняющегося оригиналу в случаях тривиальности сочинителя. А из этого следует, что переводчик соперником автору становится поневоле, но также и то, что его рабство должно быть цивилизованным. Соперника учить переводу нет смысла, он сам себя научит, а вот сделать рабство письменного переводчика цивилизованным — эта задача нам с вами вполне по силам.
8. КАК ОБРЕСТИ СВОБОДУ ОТ ЯЗЫКА ОРИГИНАЛА
Итак, вы хотите уметь письменно переводить, именно уметь, так как письменные литературные шедевры будут создавать только некоторые из вас, а овладеть ремеслом письменного перевода текущих бумаг сможет каждый.
Для начала важно усвоить, что есть всего–навсего два способа перевода, если под способом понимать психологическую операцию, т. е. объективно существующий (природой заготовленный) образ действия для перехода из одного состояния в другое. В переводе начальным состоянием такого перехода будет текст, изложенный на одном языке, а конечным — текст на другом (переводном) я з ы к е. Первый способ перевода самоочевиден: начинающий переводчик поступает обычно самым примитивным образом, он заменяет каждое слово (словосочетание) первого (исходного) языка словом или словосочетанием другого, переводного я з ы к а. Что же получается в результате? Судите сами на примере такого перевода маленького текста из «Fiche culturelle» № 1 Septembre/Octobre 1989.
Исходный текст:
«Qui sont les jeunes Français? Un sondage SOFRES indique… que parmi ce qui leur fait le plus peur pour les années à venir ils citent: le terrorisme et la violence (54 %); la crise économique et le chômage (52 %); un conflit nucléaire (4l%); la faim dans le monde (30 %); la montée de l'égoisme dans la société (29 %); le Sida (28 %); les catastrophes écologiques (21 %); le déclin de la France (14 %)».
Перевод на русский язык, выполненный первым способом:
«Кто есть молодые французы? Зондаж СОФРЕС указывает… среди того, что их больше всего пугает в годы, которые придут, они цитируют: терроризм и насилие (54 %); экономический к р и з и с и безработица (52 %); я д е р н ы й к о н ф л и к т (41 %); голод в мире (30 %); подъем эгоизма в обществе (29 %); спид (2 8 %); экологические катастрофы (2 1 %); з а к а т Ф р а н ц и и (14 %)».
