На приеме он невольно оказался под моей опекой: ему пришлось не только прибегать к моей помощи для общения с присутствующими, но и консультироваться по вопросу о съедобности некоторых блюд. Ритуал приема выполнялся неукоснительно. Во главе стола в нужную минуту появился президент Ганы. Несмотря на жару, он был в черном костюме и при галстуке, так же были одеты и его приближенные, некоторые из которых почему–то позволили себе пренебречь носками, но не лакированной обувью. Президент поклонился гостям, которые уже сидели за столом, и занял свое президентское место. На столе кроме приборов ничего не было, но в ту же минуту бесшумные лакеи поставили в маленьких тарелочках первую закуску. Она была тут же уничтожена. Вслед за ней появлялись перед гостями и исчезали поочередно еще несколько изысканных блюд, с каждым из которых отпивался глоток белого вина. Время от времени звучали речи, восхвалявшие новую Гану и ее президента, которые я шепотом переводил своему шефу. Превозносились социалистический путь и подлинная демократия, воцарившаяся в стране благодаря ее президенту. Между тем страна начинала испытывать экономические трудности. Главный продукт экспорта — какао–бобы, отправлялся в социалистические страны в обмен на оружие и сельскохозяйственные машины, которые поставлялись в полном комплекте, включая, в некоторых случаях, и навесные орудия для снегозадержания. Что касается демократии, то ее отдельные атрибуты оказались действительно поразительными. В этом я убедился на другой день, когда оказался в гостях у корреспондента «Правды» Коровикова. Его корпункт располагался в скромном домике, а угощал он нас экзотическими фруктами, которые произвели бы фурор в Москве. Угощения на стол ставил не хозяин корпункта, а его слуга — пожилой человек, молча выполнявший свои обязанности. В 5 часов дня он вдруг поклонился, показал на часы и простился с нами. Только после этого Коровиков объяснил, что гостям прислуживал первый секретарь райкома правящей в стране партии. Оказалось, что все партийные функционеры Ганы выполняли свои обязанности на общественных началах: у них не было ни зарплаты, ни привилегий. Поэтому они и были вынуждены зарабатывать на жизнь, трудясь на производстве или в качестве прислуги. Впрочем, эти атрибуты демократии не спасли Кваме Нкруму: через несколько лет он был низложен и закончил свои дни вдали от родины. Пока же он восседал во главе стола и следил за строгим соблюдением ритуала. Только после последней запланированной смены блюд он встал, поблагодарил присутствующих и скрылся за ближайшей дверью.

Прием, оказанный гостям в Гане, был действительно, скорее, демократичным. На приеме подобного же рода Мен–гисту Хайле Мариам, глава Эфиопии, находился в удалении от приглашенных, как божество на каком–то пьедестале, и вооруженные охранники подводили к нему каждого гостя п отдельности, следя за малейшим его движением.

Итак, курицу на официальных приемах руками не едят, закуски шампанским не запивают, хлеб вилками не берут (его дают каждому гостю в мизерном количестве на тарелочке), локти держат ближе к телу, салфетки (естественно, не бумажные) расстилают на своих коленях, при подаче супа в чашке с двумя ручками пользуются ложками, с одной ручкой — его просто пьют. Кстати, маленький совет: покончив с очередным блюдом, не кладите вилку на тарелку острыми концами вниз, это значит, что гость жаждет «добавки». Курить за столом можно только в случае, если последовало соответствующее приглашение со стороны хозяина стола. Что касается переводчика, то он может закурить при условии, что лицо, которое он сопровождает, тоже курит. В противном случае курение отрицательно скажется на ващей занятости, при наличии выбора приглашать будут некурящих переводчиков.

А если выйти за пределы еды, то переводчику важно во время официальных встреч быть в костюме и при галстуке, находиться вблизи представителя своей страны, с которым он работает, и внимательно слушать текст, подлежащий переводу или же краткому пересказу, в зависимости от обстоятельств. Впрочем, уметь слушать и слышать — это не только вопрос этикета, это важнейшее умение переводчика. Но об этом в следующей главе.

Существует такое иностранное слово «аудирование», которое иногда употребляют вместо слова «слушание». Насколько это правомерно? И будем ли мы от этого иначе слушать чириканье воробьев, героическую музыку Листа или речь на языке суахили? Всё дело в том, что аудирование состоится только в том случае, если вы поймете, о чем чирикает воробей, что хотел сказать своей музыкой Лист и в чем смысл речи на языке суахили. А это значит, что «аудирование» не является синонимом слова «слушание», что аудирование — это не просто слушание, а слушание с пониманием, и пониманием именно речи. Самый «ученый» музыкант не скажет: «У меня сегодня состоится аудирование симфонии Бетховена». А вот в обучении иностранным языкам, как и в психологической теории деятельности, термин «аудирование» завоевал прочные позиции, и любой учитель скажет: «Труднее всего в школе научить ребят аудированию иностранной речи», Этот термин стал профессиональным и у переводчиков, которые утверждают, что аудирование при переводе фильмов зависит от качества звука. Итак, умение слушать и понимать речь — это и наша проблема. И для успешного аудирования необходимы, по крайней мере, четыре условия. Вот они:

1. нужно знать язык речи, которую вы слушаете;

2. нужно уметь понимать устную речь иностранного языка;

3. нужно иметь достаточный информационный запас к лексическим единицам, с которыми приходится работать;

4. нужно уметь управлять своим вниманием для того, чтобы уловить самые незначительные смысловые оттенки, которые проявляются в речи говорящего.

Что касается первого условия, то для изучения иностранного языка следует скорее найти хорошие учебники и не тратить время на изучение нашей книги.

Второе условие непосредственно связано с деятельностью переводчика и на нем следует остановиться подробнее. Когда учишь иностранный язык и уже научился читать, писать и даже говорить в пределах усвоенной тематики, то можешь столкнуться (и довольно часто) с неприятным явлением: начинаешь смотреть иностранный фильм и из речи его героев с трудом выхватываешь отдельные слова. Все остальное не понятно. Увы, чтение, письмо и в какой–то степени говорение в порядке, а аудирование не состоялось!

Обратимся к науке. Психологи определяют несколько уровней понимания текста. Самым низким уровнем является фрагментарный, при котором реципиент (слушающий) улавливает лишь отдельные слова, словосочетания (фрагменты). Несколько более высоким уровнем считается уровень общего понимания текста. В этом случае понятно то, о чем идет речь: о поездке в Крым, об урожае на Алтае, о победе наших спортсменов на первенстве Европы и т. п. Вы прекрасно понимаете, что такой уровень перевода представляется низким. Третий уровень называют детальным, это такой уровень, когда уже понимаются отдельные факты (детали) текста, как, например, цвет платья, в котором появилась кинозвезда, звание офицера, спасшего людей при пожаре, количество людей, собравшихся на митинг, и др. И, наконец, четвертый, критический уровень понимания текста, когда речь идет уже не только о тексте, но и о подтексте, т. е. не только о том, что сказано, но и о том, с какой целью сказано.

Если нашему школьнику говорят «тише едешь, дальше будешь», то в зависимости от обстоятельств он понимает, что ему советуют или не торопиться, или обдумать еще раз свое намерение, или делать что–то более аккуратно, или лучше вдуматься в ситуацию и т. д., и т. п. Для человека, который только учит русский язык и не знает еще этой пословицы, ее смысл не выйдет за пределы понятия о езде на каком–нибудь виде транспорта. Естественно, что если малоквалифицированный переводчик довольствуется иногда уровнем детального п о н и м а н и я, то переводчик высокой к в а л и ф и к а ц и и должен понимать текст на самом высоком уровне, на уровне критического понимания.