Дверь в комнату дежурного отворилась сразу после того, как Митчелл отдал приказ блокировать комплекс. В помещение вошел, даже не потрудившись отдать честь часовому, массивный мужчина. Митчелл еще продолжал говорить по телефону, так что здоровяк плюхнулся в кресло рядом с заместителем дежурного.

– Что, черт возьми, происходит?

В нормальной ситуации на его вопрос ответили бы не задумываясь, но в настоящий момент Митчелл исполнял обязанности Бога. Заместитель покосился на своего шефа. Митчелл, продолжавший сыпать распоряжениями по телефону, все же услышал вопрос и кивнул. Его зам кивнул в ответ и выложил здоровяку краткое изложение того, что случилось и что успели предпринять. Когда он закончил рассказ, Митчелл положил трубку и вытер замусоленным носовым платком вспотевший лоб. Здоровяк устроился в кресле поудобнее.

– Митчелл, – произнес он, – если вы не против, я бы остался здесь – вдруг вам помощь потребуется. В конце концов, это я руковожу семнадцатым отделом.

– Спасибо, сэр, – кивнул Митчелл. – Буду рад любой вашей помощи.

Здоровяк хмыкнул и приготовился ждать.

Если бы вы проходили по Юго-Восточной-А прямо за Библиотекой Конгресса где-то в начале второго часа пополудни этого пасмурного четверга, вас бы удивила необычная для этого места активность. Словно из ниоткуда вынырнуло человек пять или шесть, и все направились к белому трехэтажному зданию. Прежде чем они успели подойти к двери, с противоположных сторон улицы подъехали и остановились прямо напротив дома две машины. На заднем сиденье каждой сидело по одному человеку, настороженно вглядывающемуся в фасад и сжимающему что-то в руках. Шестеро пешеходов зашли в калитку, но на крыльцо поднялся только один. Достав большую связку ключей, он повозился с замком и, дождавшись щелчка, кивнул остальным. Когда дверь распахнулась, шестеро выждали несколько секунд и только потом втянулись внутрь, закрыв за собой дверь. Мужчины в машинах немного расслабились, выбрались из салонов и принялись прогуливаться взад-вперед перед домом. Автомобили двинулись каждый в свою сторону, но, проехав несколько метров, припарковались у тротуара, при этом водители почти одновременно обменялись кивками с мужчинами, стоявшими по углам здания.

Спустя три минуты дверь отворилась. Из дома вышел человек и не спеша подошел к стоявшей поближе машине. Сев в салон, он снял трубку радиотелефона. Еще через две-три секунды его соединили с Митчеллом.

– Нападение подтверждается, – говорившего звали Алан Ньюберри. Ему довелось понюхать пороху во Вьетнаме, в Заливе Свиней, в горах Турции, в десятках темных переулков и темных зданий по всему миру, и все же Митчелл уловил в его голосе болезненную напряженность.

– Как, и насколько плохо? – Митчелл только сейчас начал по-настоящему верить в происходящее.

– Предположительно группа численностью от одного до пяти человек. Следов насильственного проникновения нет. Оружие, должно быть, использовалось с глушителями, иначе это услышало бы полгорода. В доме шесть трупов: четверо мужчин, две женщины. Большинство, похоже, не успели понять, что произошло. Следов дотошного обыска нет. Фотокамера наблюдения и пленка уничтожены. Телефоны молчат – возможно, перерезаны провода или уничтожен местный коммутатор. Над парой убитых придется здорово потрудиться, прежде чем предъявлять на опознание. Тихо, чисто и быстро. Убийцы точно знали, что им делать, – все до последней детали. Явно опытные.

Митчелл подождал еще на случай, если Ньюберри захочет что-нибудь добавить.

– Ясно. Дальше уже не по моей части. Я приостанавливаю активные мероприятия до дальнейших распоряжений сверху. Это значит, сидите там и ждите. Ничего не трогать. Я хочу, чтобы все осталось как было, в наилучшем виде. Не пускайте посторонних. Используйте для этого все, что считаете нужным.

Митчелл помолчал – и для того чтобы его приказ выглядел солиднее, и для того чтобы подумать, не совершает ли ошибки. Он только что дал Ньюберри право делать все, что угодно, включая убийство от имени государства. Убийство не для самообороны, а даже за взгляд, если он покажется подозрительным. Последствия такого приказа могли очень серьезно сказаться на всех, кого он касался.

– Я пошлю еще людей, – продолжил Митчелл, – прикрыть квартал. Я пришлю группу криминалистов, но они тоже должны оставить место происшествия таким, какое оно сейчас. Они захватят с собой средства связи. Ясно?

– Ясно. Да, мы обнаружили одну небольшую странность.

– Да? – насторожился Митчелл.

– В инструктаже по радио нам сказали, что у здания только один вход. Мы нашли два. Это вам ничего не говорит?

– Нет, – буркнул Митчелл. – Но пока мне в этом деле вообще ничего не ясно. Что-нибудь еще?

– Только одно. – Голос сделался ледяным. – Какой-то сукин сын измочалил девушку на верхнем этаже. Не просто убил, а измочалил. – Ньюберри выключил микрофон.

– Что дальше? – поинтересовался здоровяк.

– Дальше будем ждать, – ответил Митчелл, откидываясь на спинку кресла. – Будем сидеть и ждать звонка Кондора.

Без двадцати два Малькольм нашел в Капитолии телефон-автомат. Сунув в щель пару монет, полученных в качестве сдачи у бойкой юной билетерши, он набрал номер Митчелла. Трубку сняли, не дожидаясь конца первого гудка.

– Четыреста девяносто три тире семь два восемь два. – Голос в трубке звучал напряженно.

– Говорит Кондор, девятая секция семнадцатого отдела. Я в будке телефона-автомата. Я не заметил за собой слежки и совершенно уверен, что меня не подслушивают.

– Ваша информация подтвердилась. Нам необходимо доставить вас в Лэнгли, но мы боимся запускать вас сюда без сопровождения. Знаете театральный квартал в Джорджтауне?

– Да.

– Можете добраться туда за час?

– Да.

– Отлично. Скажите, знаете ли вы кого-нибудь, хотя бы внешне, из тех, кто работает в Лэнгли?

Малькольм подумал.

– Я проходил подготовку у инструктора с агентурной кличкой Воробей-четыре.

– Подождите минутку. – Митчелл набрал на компьютере имя и получил подтверждение того, что Воробей-4 действительно существует и находится в здании. – Ладно, – продолжал он. – Теперь слушайте, что делать. Через полчаса Воробей-четыре и еще один наш сотрудник остановят машину в переулке за театрами. Они будут ждать ровно час. Это даст вам минимум полчаса на подход с любого направления. Пешком в переулок можно попасть с трех сторон. Все три подхода дают вам возможность увидеть тех, кто там находится, прежде чем они заметят вас. Когда убедитесь, что за вами нет хвоста, заходите в переулок. Если увидете кого-то или что-то, что вызовет у вас подозрение, если Воробья-четыре и его спутника там не окажется или если с ними случится что-то еще, даже какой-нибудь чертов голубь будет слишком близко от их ног, уносите оттуда свою задницу, найдите безопасное место и звоните сюда. Если не сможете добраться туда, поступайте так же. Идет?

– Да-а-ааапчхи!

Митчелл едва не выпрыгнул из своего кресла.

– Что это, черт подери, было? С вами все в порядке?

Малькольм вытер забрызганную слюной трубку.

– Да, сэр. Все в порядке. Извините, просто я простужен. Я понял, что делать.

– Ради бога. – Митчелл повесил трубку и устало откинулся на спинку кресла.

– Послушайте, Митчелл, – подал голос здоровяк прежде, чем тот успел что-нибудь сказать. – Если вы не против, давайте с Воробьем-четыре поеду я. Я в ответе за дела отдела, и потом, здесь вряд ли найдется кто-нибудь молодой и крутой, кто справится с этой ситуацией лучше, чем я, каким бы старым и усталым я ни казался.

Митчелл посмотрел на здоровяка – тот производил впечатление уверенного в себе человека – и улыбнулся.

– Хорошо. Заберете Воробья-четыре на выезде. Поезжайте на своей машине. Вы знакомы с Кондором?

Здоровяк мотнул головой.

– Нет, но мне кажется, я с ним пересекался. У вас найдется его фото?

Митчелл кивнул.

– У Воробья-четыре есть. Оружейники дадут вам все, что скажете, хотя я предпочел бы пистолет. Есть пожелания?