Эстер-Кано слушала их разговор. Эта чистокровная колдунья, обучавшаяся в Ордене сестер, тем не менее, к удовлетворению Родерика, доказала свою надежность. У нее были коротко остриженные черные волосы, маленькие умные глаза и властная манера держаться, словно она располагала не по годам большим опытом и мудростью. Сестра вмешалась:

– Сир, принц Родерик прав, советуя быть осторожней.

Император покачал головой.

– Я уже решил. Мы вылетим, как только баркас будет готов и моя свита соберется. – Он повернулся и приказал, полагая, что его слышит кто-нибудь из начальства. – Убедитесь, что корабль снабжен всем необходимым. Да, и увеличьте число войск, чтобы мой брат успокоился.

Родерик медленно вздохнул и не стал больше спорить.

Рабочие суетились на лесах вокруг корабля, осматривая корпус, делая измерения вручную и не используя автоматические сканеры, которые Комиссия праведности запретила.

Преподобная Мать Эстер-Кано подняла голову.

– Подальше от лесов – немедленно!

Она торопливо отвела их за мгновение до того, как о землю в том месте, где только что стоял Сальвадор, ударился тяжелый сварочный аппарат. Наверху послышались крики отчаяния; в ангар вбежали стражники, приказывая прекратить все работы.

Императора этот случай не рассердил, а вот Преподобная Мать очаровала его.

– Откуда вы знали? Вы умеете предсказывать будущее?

– Нет, я просто наблюдательна, сир.

Он по-отечески похлопал ее по спине.

– Что ж, я рад. – Он крикнул экипажу: – Допросите неуклюжего рабочего, но никаких задержек с подготовкой. Нас ждет долгое путешествие.

Теперь более осторожные, они продолжили осмотр, держась подальше от рабочего пространства.

Баркас был сложной старинной конструкции, в форме слезы. И хотя ему предстояло передвигаться с помощью сверхсветовых двигателей, на корме были установлены и двигатели Хольцмана, чтобы, если понадобится, можно было свернуть пространство. Корпус сверкал сплавами редких и драгоценных металлов; таких роскошных кораблей никто не видел с начала джихада. Императору особенно понравилась роскошь внутренних помещений, украшенных драгоценными камнями со всех планет империи.

Этот корабль конфисковали у дома Пеле, и императору не терпелось его испытать. Нескольких пилотов специально подготовили, чтобы им управлять. Когда наладка и подготовка закончатся, баркас будет готов и его системы тщательно проверят перед полетом на Арракис.

Сальвадор с улыбкой посмотрел на баркас.

– Я торжественно прибуду и положу конец всему этому. Подчинив себе все операции с пряностью, я смогу утвердить свою власть и укрепить положение как император… и мне больше не нужно будет беспокоиться о запасах меланжа. Я подниму в пустынях Арракиса флаг Коррино и построю там дворец. – Он рассмеялся. – У меня будет… оазис, даже если придется туда ввозить воду. Так будет – я велю.

Исполненный гордости Сальвадор воображал полет на Арракис сказочным романтическим приключением. Но Родерик сомневался в том, что брат, вкусив прелестей пустынной планеты, захочет туда вернуться. Не будет ни дворца, ни царского оазиса.

Лысеющий император остановился под выпуклым дном корабля и стал с восторгом разглядывать золотого льва с герба Коррино, который совсем недавно заменил здесь факел – символ дома Пеле.

Несмотря на все оговорки, Родерик не опровергал опасения, высказанные Манфордом Торондо и Доротеей из-за всесилия «Венпорт холдингз»; но его куда больше тревожило непостоянство батлерианцев. Манфорд, бандит и абсолютно неуправляемый человек, не боялся пугать их своими последователями. И хотя Родерик хотел бы подрезать сухожилия безрассудным толпам, он понимал, что дом Коррино недостаточно силен, чтобы справиться с охватившим всю империю движением батлерианцев.

Сила и влияние директора Венпорта не уступали силе и влиянию Манфорда Торондо, но Венпорт не проявлял открыто враждебности трону. Передвижения императорской армии почти целиком зависели от кораблей «Венхолдз». Этот человек создал собственную коммерческую империю, он диктовал свои правила и лишь на словах подчинялся императору. Но он по крайней мере разумен, думал Родерик. Он меньшее из двух зол… если, конечно, не слишком сильно спровоцирован.

Сальвадор сказал:

– Я буду рад покончить с этим. Мне ужасно надоела мелочная борьба Венпорта с батлерианцами. Я император и, забрав Арракис, намерен показать обоим, кто правит империей.

– Директор Венпорт увидит это в другом свете – он знает, что ты по-прежнему выполняешь требования Манфорда, – сказал Родерик. – Уступив требованиям батлерианцев и отобрав у Венпорта пряность, ты мог нажить гораздо более опасного врага.

– Вздор! Что бы ни предлагал Манфорд, Арракис с самого начала – моя планета. Мы лишь формализуем то, что уже существует. – Он напряженно улыбнулся. – Это будет такой же наш триумф, как на Россаке. Мы разбили Орден сестер, уничтожили его разложившуюся часть и сохранили лучших здесь, у трона. То же самое сделаем с «Венхолдз».

Эстер-Кано молча стояла рядом.

– Сир, наши верные сестры будут бдительны и предупредят о любых попытках директора Венпорта отомстить. Вождь Торондо прав: Джозеф Венпорт опасен, и ради спасения наших душ вы должны позаботиться о том, чтобы победить его или по крайней мере держать под контролем.

Родерик не сказал, что контролировать следует и батлерианцев. Оглядываясь назад, окидывая мысленным взором события с дней Файкана Коррино до императора Жюля, а теперь и Сальвадора, он видел, что трон Коррино все больше шатается. Если у Сальвадора не появится собственный наследник (с каждым днем это казалось все менее вероятным), следующим императором станет сын Родерика Джавикко. Будет ли Джавикко только номинальным главой империи со слабыми вооруженными силами, подчиняясь группе фанатичных противников технического прогресса или могущественному бизнес-магнату?

Родерик понимал, что и батлерианское движение, и «Венпорт холдингз» необходимо решительно ослабить, прежде чем род Коррино обретет подлинную власть. И, если иметь это в виду, возможно, Сальвадор, подрывая власть директора Венпорта, сделал шаг в верном направлении. А после можно будет обезвредить батлерианцев.

Еще лучше, думал Родерик, если эти две сильные группы обескровят друг друга…

Вори стоял на корме спортивной рыбацкой лодки и наблюдал за тем, как неразговорчивый Виллем укладывает сети, ловушки, поплавки и прочее снаряжение. Молодой человек работал молча, с привычной ловкостью.

Лодка была новая и хорошо содержалась, с палубами из тика, с запирающимися рундуками, с надраенной медной арматурой. Море было относительно спокойным, и Орри сидел в рубке за штурвалом. Небо было серое, воздух холодный.

– У меня многолетний опыт мореплавания, – сказал Вори. – Могу я помочь?

– Нет, спасибо, – ответил высокий светловолосый молодой человек, затягивая узел. – Это лодка дяди Шандера, и я знаю, где у него что хранится и как он хотел забрасывать сети.

Виллем громко вздохнул. Загадочная смерть старика все еще висела над ними грозовой тучей. Коронер подтвердил, что Шандера сильно ударили по голове и выбросили в море, но факт убийства никто не смог доказать.

Вори не думал, что этим замечанием молодой человек хотел его обидеть, но слова Виллема напомнили, как все годы ему не хватало жизни на Каладане. Семейные отношения полны бесчисленными подробностями, невидимыми нитями и крошечными мелочами прошлого, образующими череду повседневных событий. Братья большую часть жизни провели с Шандером Атрейдесом и свили уютное гнездо существования с тысячами взаимодействий. Вори не мог просто залезть в него и ждать, что даже в лучшие времена его примут как члена семьи. А сейчас, после трагедии, все были выведены из равновесия.

Он видел, как молодые люди любили дядю. Виллем и Орри пережили страшный опустошительный удар, когда их родители погибли во время обрушившегося на берег урагана, но тогда они были юны. Необъяснимая внезапная смерть старика, любившего чинить рыболовные сети, казалась им непостижимой. За два с лишним столетия Вори сам познал самые разные проявления горя…