Он все еще смотрел недоверчиво, и следующие слова прояснили причину:

– Ты в самом деле уверена, что можешь состряпать какую-нибудь притирку, чтобы

унять боль? Ты очень добрая девочка, уверен, однако…

Я громко рассмеялась.

– Моя бабушка – целительница, а я ее ученица, – заверила я. – Разве тебе не сказали? Я

ведаю многое о растениях и зельях, и всяких ядах тоже, если уж на то пошло.

– Каких таких ядах? – тут же спросил он.

Я улыбнулась, уже пожалев, что упомянула об этом.

– Ничего такого, что тебе сейчас нужно. Однако нужна лечебная мазь – вот что есть у

меня в покоях. Наверняка ты не считаешь, что я могу тебе помочь, но я могу.

Родерик пожал плечами:

– Я буду в конюшне. Через двадцать минут.

Я опрометью кинулась в свою спальню, лишь замедлив шаг у покоев, потому что не

хотела столкнуться с леди Гретой, и вернулась бегом в конюшни. Родерик уже ждал меня,

и, к моему удивлению, с ним был Кент.

– Ты мне не поверил! – накинулась я на Родерика. – Ты почел должным отыскать Кента

и спросить его, правду ли я говорю!

39

40

– Нет, я только что вернулся с верховой прогулки, – вмешался Кент. – И мне захотелось

узнать, почему он здесь шатается с озабоченным видом.

Родерик ухмылялся.

– Я спросил, мол, эта девица Хальсинг, она что, ведает чернокнижие? – Он прокаркал

это на прекрасном северном провинциальном диалекте. Мы все покатились со смеху. – Эй,

парень, не траванет ли она меня, ежели я отдам свою душеньку ей в руки?

– Это я тоже могу, – призналась я. – Несколько семян урмы растереть в порошок…

– Если бы они у тебя были, – заметил Кент.

– Я их все припасла. Как всякая приличная ведьма.

– Ну, это только дядя твой говорил, что они ядовиты, – пожав плечами, усомнился Кент.

– Я не совсем убежден, что он над нами не подшутил.

– Хочешь проверить на себе, правда ли это? – спросила я требовательно. – Только не

сегодня. Расстегни-ка рубашку, Родерик.

Пока Родерик был занят, я, сверля глазами Кента, едко заметила:

– Да не собираюсь я его убивать. Нечего тут сторожить.

Кент посмотрел как-то застенчиво:

– Нет, я подумал, что, может, самому нужно немножко полечиться. Подумал, не будешь

ли ты так добра и не дашь ли мне тоже мази.

Я широко распахнула глаза:

– Тебе? Ты тоже ранен? Как это случилось?

– Да как и Родерик, то же самое, – признался Кент.

Родерик расшнуровывал жилет: стройный торс был испещрен старыми шрамами,

трофеями прошлого, заработанными в похожих схватках, и слабо пах кожей и потом. Я

вдруг отчетливо поняла, что стою рядом с полуголым мужчиной. Однако он казался

совершенно отрешенным. Я открыла принесенную с собой сумку и принялась рыться

среди флаконов и бутылочек.

– Ты упражнялся с мечом? – спросила я немного охрипшим голосом.

– Да вот прямо здесь же с Родериком, – ответил Кент. – Почел, что мое благородное

положение защитит меня от ударов, да только недооценил жестокость настоящего вояки.

– Сам же приказал мне не давать тебе поблажек, – оправдывался Родерик. – Откуда мне

знать, что ты хотел, чтобы с тобой обращались как с младенцем…

– Скажи по буквам «Оберн»! – бросил ему вызов Кент, как клещами хватая за здоровую

руку. – Произнеси по буквам имя Кори!

Пока Родерик называл правильные буквы, я вдруг вспомнила их договор, заключенный

во время путешествия. Гвардеец будет наставлять лорда, как обращаться с арбалетом, а

лорд научит гвардейца читать. Явно они решили включить сюда и сражение на мечах. Я

же обрадовалась, узнав, что они придерживаются своих обещаний.

Тем временем я пришла в себя и вытащила флакон средства против заражения и

средних размеров кувшинчик с темно-красной мазью.

– Будет немного жечь, – предупредила я Родерика, намочив чистую тряпочку настойкой.

Пока я промокала ему тряпочкой плечо, видела, как все мускулы у него на груди

напряглись и вздулись, выражая протест, пока работало очищающее снадобье. Липкий

запах пота усилился.

– Точно отрава, – еле слышно промолвил он. – Впрочем, надеюсь, долго не промучаюсь.

Я еще раз напоследок промокнула тряпкой порез и отложила ее в сторону.

– Мазь успокоит боль, – пообещала я. – Она пахнет очень даже приятно.

Со всем деловым видом я погрузила палец в мазь и осторожно смазала рану. Плоть

была немного горячей на ощупь – возможно, порез уже воспалился.

– Тебе нужно смазывать рану дважды в день и продолжать дня три-четыре, – наказала я.

– Я принесу запасной кувшинчик.

Родерик попробовал напрячь мускулы и заметно удивился.

40

41

– Уже лучше, – признался он. – Как может так быстро подействовать?

– Там в мази есть кое-что, от чего немеет кожа, – пояснила я. – Это не значит, что ты

уже выздоровел. Просто ты перестал чувствовать.

Я повернулась к Кенту, закатавшему рукав на левой руке. Его рана выглядела гнуснее:

ей уже был день сроку, кожа вокруг покраснела и горела.

– О, болит, должно быть, – заметила я.

– Да уж, я подумывал утром отправиться к Гизельде, – сознался он.

Гизельда, пожилая женщина, годившаяся нам в матери, проживала в замке и слыла

знахаркой. Она набивала руку в искусстве врачевания на Файлинской ярмарке, но я не

одно утро провела с этой особой, перебирая ее снадобья, и знала, что в душе она ведьма.

Почти ничего, что стояло у нее на полках, моя бабушка не взяла бы домой.

– Ну, наверно Гизельда сделала бы то же самое, что и я, но раз уж я здесь, позволь мне

заняться твоей раной, – сказала я, ухаживая за Кентом, как за Родериком.

Сперва я очистила рану, что он перенес менее стойко, чем гвардеец, воя и отдергивая

руку, поэтому пришлось схватиться за нее, чтобы удержать. Потом смазала мазью и

решила отвлечь Кента, пока та не начала действовать.

– Как же это случилось? – поинтересовалась я. – Фехтование?

– Палашом не фехтуют, – уточнил Кент. – Я оказался не очень ловок.

– Я тут размышлял сегодня. Может, настало время вернуться к тренировочным мечам, –

сказал Родерик.

– Только не это! – возмутился Кент. – Я не сражался на деревянных мечах с тех пор, как

мне было… ну, столько лет, сколько Кори.

– Очень интересно, – обратилась я к Кенту. – А я-то считала, что ты такой блестящий

фехтовальщик. Так говорил Джексон.

– Он говорил? Сомневаюсь, – сухо заметил Кент.

– Говорил. Прямо здесь, в конюшне. Он говорил, что ты лучше, чем Брайан.

– А. Ну тогда ладно. Наверное.

– Ты не плох, – вмешался Родерик. – Хорошо покажешь себя в любой драке. Просто я

ношу оружие с тех пор, как начал ходить. Упражнялся с самого детства. Обречен владеть

оружием лучше любого, для кого это лишь забава.

– Для меня это больше, чем забава… – начал было Кент.

– И у тебя есть другие навыки, – чуть улыбнувшись, поспешно добавил Родерик. – Бог

знает, какие нужно упускать в ход манеры, чтобы управлять королевством.

Кент выглядел раздосадованным этим покровительственным замечанием, и мне

пришлось спрятать улыбку.

– Можешь теперь опустить рукав, – предложила я ему своим самым серьезным тоном. –

Я дам тебе с собой кувшинчик мази. Тебе она нужна больше, чем Родерику.

Стерев с лица гнев, Кент поправил рукав, потом повертел туда-сюда запястьем.

– Гораздо лучше! – воскликнул он. – Кто приготовил эту мазь? Твоя бабушка?

– Я сама, – ответила я. – Какая разница? Я живу с целительницей. Я ее ученица. Лет

через десять сама стану целительницей.

– Она сказала, что знает и другие волшебства, – поделился Родерик. – Яды, говорит, но

вряд ли откроет, какие.

– Яды, вот как? – переспросил Кент. И вдруг, уж не знаю, как это вышло, я уже больше

не была опытной знахаркой с достойными манерами, а стала глупенькой девчонкой,