Очень хотелось смыть с себя пыль, но раздеваться не решалась, так и топталась возле бадьи. И хочется и калится - кто знает, когда эти нагрянут, а я тут голая бултыхаюсь, не в платье ж в заплыв уходить. Вздох вышел очень горький.

Я зачерпнула воду ладонями и постаралась умыться, а также сполоснуть все оголенные места тела. Хоть немного освежиться. Ополоснуться крест-накрест, не снимая платья, сложнее, чем я думала, но хуже всего было с ногами. Пришлось лезть в бадью, задрав юбки чуть ли не на голову, и на ощупь наводить чистоту. Вымоталась, словно восемь километров пробежала по пересеченной местности с рюкзаком за спиной. Пришлось даже прилечь, дабы отдышаться. Надо было хоть иногда спортом заниматься. Физподготовка ни к черту.

Я лежала на кровати, сложив руки на груди, и вновь смотрела в потолок, хотелось жрать, прямо нестерпимо, и пить тоже, но не из бадьи же пить. Лучше опять попытаться уснуть, хоть и страшно: вдруг закрою глаза, а они нагрянут. Я раскинула руки в стороны, изображая звезду, и что-то задела, это что-то звякнуло. Приподнялась, скосила глаза в сторону и чуть не вскрикнула от счастья. На краю кровати стоял поднос, на нем тарелка с рагу... наверное (черт знает), ложка и металлическая кружка боги знают с чем. Я наконец-то поняла, зачем один из моих тюремщиков подходил к кровати. И как раньше не заметила еду?

Рядом с подносом лежала стопочкой одежда, на ней что-то типа балеток-шлепанцев из ткани на тонкой кожаной подошве. Чем-то на чешки похожие, только без задников, но все лучше, чем мои туфли на каблуках, от которых уже нестерпимо болели ноги. Я с наслаждением скинула туфли и влезла шлепанцы. Они были почти по размеру, лишь немного больше, чем надо. Удобно и даже очень. А вот одежда разочаровала. Обычная хламида серого цвета, плотная, жесткая и колючая, размера на три больше меня самой. Если такое надену, боюсь, проскачу в горловину.

Я отбросила серое нечто, наклонилась над тарелкой с рагу и понюхала. Пахло хорошо, но вот проблема - кто знает, что туда могли добавить, вдруг какой наркотик для моей сговорчивости. Я тут же представила, как лежу на кровати не в силах двинуться, ловлю глюки и кто-то лапает меня всюду, где только может, а я не могу даже сопротивляться. Кошмар какой, но после увиденного в окне это вполне даже возможный исход. Но кушать хотелось.

Я окунула палец в рагу и осторожно лизнула - вкусно. Зажмурилась, замерла и стала ждать... Ничего, вроде голова не кружится, глюков нет, голоса не слышатся и зеленые слоники в малиновую крапинку не танцуют. Я взяла ложку и, зачерпнув рагу, с наслаждением прикрыв глаза, направила в рот. Вновь замерла, подождала - ничего, мир вокруг меня не изменился. Вот после второй ложки, так и не получив глюков, накинулась на еду и в считанные минуты смела все, что принесли. А принесли немало, хотя показалось, что очень даже мало. Голод все еще не отпустил, решила залить его содержимым кружки. Сначала понюхала, определила, что это вода и отпила. Чистая, прохладная, вполне даже вкусная. Тоже обошлось без проблем.

Полежав еще немного, я отнесла поднос к двери, поставила там на пол и решила еще немного обследовать комнату, вдруг что-то пропустила. Ничего не пропустила, второе обшаривание ничего не дало, все так же пусто и беспросветно. Выхода как не было, так и нет, только усталость какая-то навалилась. Я решила еще немного отдохнуть и легла на кровать. Мне становилось все хуже и хуже. Неужели все же отравили, но зачем? Тело ломило, кости ног словно кто-то выкручивал, в горле пересохло, а кожа горела, меня трясло. Вскоре перестала соображать, была только боль, жар и нестерпимая ломота. Я металась по кровати и стонала, а когда стала мерзнуть, приняла позу эмбриона и закусила губу до крови. Зубы стучали, волосы намокли от пота и лезли в глаза. Даже не знаю, сколько вот так пролежала, думая, что умираю, проклиная себя, Юру и этот проклятый мир. Меня ломало, словно заядлую наркоманку. Провались все пропадом.

Дверь в мою тюрьму скрипнула и открылась, кто-то вошел, а я даже двинуться не могла, только лежу и трясусь.

- Яд выходит из организма. Быстро.

Кто-то прикоснулся к моему лицу, больно ухватил за подбородок и повернул, а я даже глаз открыть не в силах.

- Скоро ее можно будет использовать, как и других. - Это уже другой голос, значит их двое.

- Стражи на подходе. Все документы на ее приобретение в порядке?

- Да, там все чисто, они не смогут подкопаться и выслать ее назад.

- Хорошо, через шесть дней выставим ее, пусть воины выбирают.

Они ушли, а я все так же лежала и ничего не понимала. Слабость мешала думать, а потом вновь скрутило все внутренности болью, а кости заныли и, казалось, даже затрещали, кожу опалило жаром. Всё началось по новой.

Время то летело, то тянулось, мне то становилось лучше, то хуже. Боль иногда отступала, и я думала: наконец-то все, но, увы, она возвращалась и набрасывалась на измученное тело с новой силой, вгрызаясь в кости и мышцы с одержимостью голодного хищника. В те короткие мгновения, когда болезнь давала короткую передышку, я успевала походить по комнате, размять затекшее тело и облегчиться. А вот дойти назад до кровати получалось не всегда, поэтому чаще падала, где стояла, крепче сжимала зубы и, подвывая, отдавалась боли. Иногда сознание прояснялось при свете дня, а порой во тьме ночи. Как видно, прошли не часы, а дни с того мгновения, как меня сломил недуг.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Болезнь (или что это еще могло быть?) ушла, оставив после себя боль в горле после моих криков, усталость в мышцах и неприятную липкость пота.

Мои тюремщики пришли ближе к вечеру, бесшумно вошли в комнату, и я поспешила скрыться под кроватью, предпочтя их обществу общество многогодовой пыли. Всё было как и в тот раз. На пол поставили бадью, а на кровать поднос с едой, и вышли. Я вылезла из своего укрытия и в первую очередь набросилась на еду, да и пить хотелось нестерпимо, во рту была Сахара и редкостная кака. Желудок протестующе ныл, когда я глотала пищу, почти не прожевывая. Боль меня не остановила.

В этот раз и бадье с водой я отдала должное, уже без страха разделась и погрузилась в успокаивающее тепло. Измученное тело словно попало в рай. Бояться? А зачем? Убить, изнасиловать, или еще что, могли и раньше, пока валялась в отключке, но ведь не стали же, значит и сейчас не станут, а организму нужна была эта вода, да хотя бы чтобы смыть грязь и пот.

Я долго и упорно пыталась промыть голову, не получалось. То ли они забыли, то ли еще по какой причине, но мыло мне не дали, ни жидкого, ни обычного в бруске. Зато рядом с бадьей стояла миска со странной штукой, напоминающей стиральный порошок и по консистенции, и по резкому запаху. Мыть таким голову не рискнула, пусть даже риск - дело благородное, но не готова я пока к лысине.

Вылезла из воды лишь в тот момент, когда та стала остывать. Надевать грязное платье на чистое тело совсем не хотелось, и решила я его простирнуть немного, заодно и порошочек пригодился. Нижние юбки, кринолин и остальную ненужную лабуду сгрузила на сундук, здраво решив не запаковывать в них себя, а вот верхнее, особо пыльное, стала стирать. Конечно, не отстирала, и то, что было белым, стало непрезентабельно серым, но хотя бы не вонючим и грязным.