Напряженность так и витала в воздухе. Все ждали чего–то, и это меня крайне беспокоило.

— Какой радушный прием, — холодно ответила Эстер на мой энтузиазм. С чего вдруг такая отстраненность?

— Как твоя татуировка? — я впервые услышала голос рыцаря–гиганта, глубокий, хриплый, волнующий.

— Так вот в чем дело, — наконец догадалась я, и эта мысль покоробила мою гордость. — Вы пришли проверить, являюсь ли я до сих пор частью клана? Так знайте, я жрица и останусь ею до конца своих дней! — в моем голосе проскользнула горечь, которую не удалось скрыть.

— Как патетично, — раздался снизу глухой голос Элис. Взгляды всех метнулись на нее.

— Почему она жива? — равнодушно задала вопрос Эстер.

— И почему она валяется на земле? — добавила Ядвига.

— Я не могу пошевелиться, — пробормотала Элис.

— С ней иногда случаются… эээ… неполадки, — я попыталась объяснить то, о чем сама не имела ни малейшего понятия.

Наверное, трансформация отняла у нее слишком много жизненных сил. Бедняжка…

— Татуировка все еще на твоей спине? — Эстер вернулась к вопросу.

— Разве ты не чувствуешь ее присутствия? — удивилась я. Обычно члены клана ощущают есть ли поблизости кто–либо из «своих». Не смогу описать ощущение словами, но приблизительно это напоминает резкую перемену температуры. Как если бы Вы после мороза зашли в сауну, или наоборот. Но кровь в Ваших жилах по–прежнему ледяная и контрастирует с атмосферой.

— Нет. Иначе не спросила бы.

Это поставило меня в тупик. Татуировка все еще была на моей спине, она также хаотично перемещалась по коже в присутствии вампиров. Но, очевидно, что–то было не так, раз другая жрица не смогла ее распознать. Я занервничала.

— А ты? — обратилась я к Герхарду. — Чувствуешь ли ты ее?

Великан отрицательно помотал головой, на его лице царило неизменно суровое выражение.

— Так что, я должна ее показать? — вспыхнула я. Жрица и рыцарь переглянулись. Я поняла, что у них есть какой–то своеобразный язык жестов, с помощью которого в подобных ситуациях они переговариваются без слов. Как это мило…

— Да, — повернулась ко мне Эстер. Я обомлела. Мне не верила жрица моего собственного клана! Хотя, чего ожидать в этом гилде, если они уже обожглись предательством Виктора, поступок которого, как ни крути, назывался именно так. Попытки жреца–предателя выдать свои дезертирство и действия за благородство по отношению к клану были лицемерием. Но, это личное дело его и лондонского гилда, а не мое.

Я бросила в траву оружие, за ним полетел плащ, жилет, и когда я возмущенно принялась расстегивать рубашку, послышался голос Максимилиана:

— В этом нет необходимости, — он вышел вперед и обратился к Эстер и Герхарду, заслонив меня от них своей спиной.

— Но мы должны быть полностью уверены, что можем доверять… — возразила было жрица.

— Доверять мне, — перебил ее лорд. — У нас было соглашение, поэтому давайте придерживаться его условий.

— Что? Какое соглашение? У Вас и клана Смерти? — не поняла я, так и застыв с расстегнутыми двумя верхними пуговицами. Но, мои вопросы остались висеть в воздухе.

Эстер сдержанно выдохнула и после паузы ответила вампиру:

— Хорошо.

Больше она не смотрела на меня, игнорируя мое присутствие. Почему вдруг такое отношение? Значит, я могу сделать выводы, что им известно о моем пребывании у Шакала и о том, что он вколол мне свою проклятую вакцину. Но им должно быть также известно, что я получила от лорда Максимилиана антидот и теперь я в порядке. Татуировка не сползла с моего тела, я избежала мук адской боли, агонии и шрамов. Но самое главное, я не стала подобием Марка — непонятной уродливой тварью вне вида. Уж лучше быть членом клана Смерти, носить клеймо в виде Татуировки на спине и циркулировать смертельный яд для вампиров в своих венах, но оставаться самой собой.

От внезапной мысли, что я, возможно, смирилась со своей участью жрицы, меня пробрали мурашки и странное чувство удовлетворения. Не ожидала, что это произойдет так неожиданно и при подобных обстоятельствах. Возможно, это к лучшему. Что ж, поживем — увидим. Максимилиан прошел мимо, одарив меня многозначительным взглядом, и исчез в слепом проеме входного отверстия хижины. Ему понравился процесс раздевания или он что–то задумал? Эстер и Герхард последовали за ним, остальные вампиры зашли последними, а на полянке остались я, в раздумьях над взглядом лорда, Айрин, напряженно следившая за удаляющейся группой, и лежащая на земле кряхтящая Элис Киммел.

— Не могу поверить, что лорд назначил встречу с членами клана Смерти, — я удивленно обратилась к Айрин, устроившуюся прямо на земле рядом с обездвижено лежащей Элис.

Волчица развела тонкими руками. Она снова вернулась в человеческий облик, немного растрепанная и удовлетворенная, что обошлось без битвы.

— У лорда Максимилиана… нестандартное мышление, — рассмеялась она, переходя на русский. В последнее время вокруг меня звучит слишком много русского. Ох, не кончится это добром… — Тем не менее, его решения всегда правильны, пусть это и становится очевидным лишь через какое–то время.

— Почему ты так уверена в его правоте?

— Ему много веков, Жень. Он бы не выжил за все это время и не стал бы правой рукой князя Лондона, не будь он «на несколько пядей во лбу умнее» остальных.

— Будь оно так, он бы не пошел в открытую, против этого самого князя.

— Наверное, сил терпеть больше не осталось. Ты ведь абсолютно ничего не знаешь о сверхъестественной ситуации в Лондоне.

— Просвети меня.

— Я застала уже самый закат правления вампирьей верхушки в этом городе. Все началось с притеснения малых групп оборотней, таких как кошки и собаки.

— Ты шутишь? В Лондоне есть и такие оборотни?

— Конечно, — она снисходительно улыбнулась. — Практически во всех крупных городах мира они есть. В основном они зовутся перевертышами, но мы все считаемся одним крупным видом — оборотни.

— Никогда не слышала о подобном.

— Ты просто не сталкивалась. Там, откуда я родом — это привычное дело.

— Откуда, кстати говоря? Ты мне так и не сказала, из какой ты части России. Она ведь большая.

— Из северо–западной. Санкт — Петербург — мой родной город.

— Да ладно! — я не поверила собственным ушам. — Я бывала в Питере проездом, давным–давно.

Это была откровенная ложь. Не та, что «проездом» и «давным–давно». Санкт — Петербург — и мой родной город, но хотя бы эта информация должна остаться скрытой.

При моих словах она поморщилась.

— Петербуржцы не любят, когда их город сокращают до этого слова. Таким образом, сразу можно определить приезжего, — отметила волчица.

Я хитро прищурилась, отворачиваясь, чтобы Айрин не увидела моего лица.

— И, кстати, когда я говорила, что Джерри навел о тебе справки, я имела в виду абсолютно все.

Я уныло обернулась к ней.

— Все?

— Точно, — она снова заливисто рассмеялась. Мне стало немного обидно, и как–то не по себе. — Получается, что мы — землячки.

— Здорово, — я уселась рядом с ней, так же скрестив ноги. Дождик моросить перестал, но земля была сырой. Я подложила свой кожаный плащ, в надежде, что он так же надежен в использовании, как и на вид.

— Так вот, — Айрин снова принялась объяснять мне недостатки правления нынешнего князя Лондона. — Потом эти притеснения коснулись волков и крупных кошек. Князь хотел подчинить себе все группы, чтобы расширить сферы своего влияния. Он, знаешь ли, тщеславен и жутко эгоцентричен.

— Ты говоришь так, словно встречалась с ним лично, — я скептически изогнула бровь, но волчица не могла этого увидеть, так как мы смотрели в одном направлении — в сторону хижины, куда ушли вампиры с членами моего клана. У входа маячили незнакомые мне спутники лорда. Видимо, их не пустили в хижину, как лиц, без соответствующего уровня доступа. Тоже мне, МИ‑8 …

— Можно сказать и так, — при этих ее словах я повернулась, чтобы рассмотреть ее лицо. Говорила она, не меняя добродушного тона, но я поняла, что это были неприятные воспоминания. Я захотела убедиться в отношении Айрин к главному вампиру города, посмотрев ей в глаза.