Ну и народец! ОК, я их понимаю, знаю, что им всем здесь пришлось пережить, в том числе понимаю причины их массовой истерии, но при всем этом я никогда не думал, что мне придется в жизни так сильно радоваться компании двоих полицейских, и это — в положении перед толпой обычных деревенских жителей. Боже мой, с кем только не приходиться иметь дело. Да, нечем похвастаться, в этот раз вышло не слишком гладко. Но, как бы то ни было, все позади.
В Словении 10–15 % людей, которые никак не соответствуют типу среднестатистического рабочего — словенца или словенки. Сюда можно включить не только безработных цыган, которым неохота работать, цыгане по-любому — проблема повсюду, но еще и авторитеты переходного периода, старая элита предшествующего режима и их потомки (речь идет не о специалистах, но о так называемых политических кумовьях).
Социализация цыган должна быть начата! Хотя это будет длительным, вполне возможно даже болезненным процессом. Эта цыганка меня не убедила в том, что в лесу ей лучше. Здесь в цивилизованных условиях социального приюта она сразу завопит, если полчаса не будет горячей воды!
Саморог… эй, возьми себе симпатичного цыгана, залезь с ним на дерево, там можно и анально, и орально во всех позах, смотри только, с дерева не свались, хотя, если ты настоящая обезьяна — то хвостом удержишься за ветку.
Макс, ты что, и сегодня за домом закапываешь убитых соседей или отвозишь их на соседнее поле? Последнее время об этом много говорят.
12оскар — Убогий онанист! Отправляйся в сортир, ничего другого тебе не остается, сиротина! Драчилово!!!
а что такого? Он против цыган и за словенский народ… я лично здесь не вижу никаких проблем
говорят, цыганского парня Маринко приглашают в американский сериал спасателей: там во время цунами он сделал Памеле Андерсон близнецов прямо на доске для серфинга, и это настолько расстроило Курта Рассела, что он перерезал себе жилы, и спасти его теперь может только Маринко, у которого такая же группа крови… А Маринко пользуется случаем и говорит, что он не даст крови, пока американский морской спецназ не вернет дизельный агрегат семье Шаркези. Так что сценарий первой серии уже готов, будет интересно
Радио «ХИТ» передает: восемь жандармских патрулей с радарами находятся у мыса Брезовица. Неудивительно, что цыгане без проблем цыганят, раз не хватает полицейских лбов, чтобы за ними следить, все просто сдирают экстраналог с честных жителей, и всего делов. Наверняка это спасет жизни как минимум 100 людям… Настоящее цыганское государство!
Завтра будет праздник в Постойне. Главная награда — отстрел семьи Шаркези. Снаряжение обеспечит поручик Фон Кугель из постойнского штаба СС!
Баба вытаскивает сигареты. Младенец заснул, а раньше был очень даже активен. Он действительно очень мало спал, а в таком возрасте нужно много спать. Снаружи уже почти темнота, и мы едем между холмов по той же самой дороге, по которой мы приехали с Презелем и Шуличем сегодня после обеда и о которой эта баба говорит, что по ней можно добраться в Кочевье, хотя пока мы едем точно в противоположном направлении. Ее слова мы взяли на веру безо всяких сомнений, хотя, может быть, это и не самая лучшая тактика. Даже с психологической точки зрения, потому что тогда люди ее типа думают, будто имеют тот же авторитет, что и мы, если не больше. А что остается делать — пока полиция не считает необходимым пользоваться GPS-навигацией или автокартой, мы вынуждены надеяться на корректные указания местных лапонцев. А сейчас госпожа хотела бы выкурить сигаретку. Как будто она уже королева в этой машине, не меньше цыганской примы Эсмы Реджеповой. А я сижу здесь, рядом с ней, поэтому я должен здесь принять меры, обеспечить порядок.
Я: Эй.
Шулич обернулся.
Я: В этой машине не курят.
Шулич усмехнулся и развернулся. Девчонка сначала смотрит на меня, потом заталкивает уже наполовину вытянутую сигарету обратно в коробочку. А коробочку держит в руках, будто размышляя, прикидывая, удастся ли ей все-таки сделать по-своему, чтобы последнее слово осталось за ней.
Я: У тебя же младенец здесь, и как ты это себе представляешь, он будет глотать этот воздух?
Агата: Он же мой.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, даже я не мог бы сказать лучше.
Бог его знает, может ли отец ребенка сказать это одинаково убедительно. Хотя лучше мне о нем вообще сейчас на думать. Лучше, если я буду думать только о ней. О ней такой, как ее описали жители деревни Камна-Река. Именно такой.
Агата с гордостью, оглядывая малыша: А вообще-то его зовут Тоне. Не младенец. По дедушке.
Ха! По дедушке. Легендарный старый Тоне. Только если бы у господина дедушки было побольше мозгов…
Ладно, не важно. Не имеет смысла; в этот момент совершенно не имеет смысла.
Почему меня так сильно выводит из себя все, что она говорит? Это совершенно лишнее. Никуда не ведет. Кроме того, еще и вести себя буду как идиот. Только нервничать. Нервничать. Да никто на моем месте не вел бы себя как образец терпимости. Нет смысла так уж сильно переживать, даже если мы только что фактически лицом к лицу столкнулись с жителями деревни, а дорогу нам показывает бесстыдная сопливая уголовница, — лучше поберечь нервы на потом, когда в Кочевье придется сражаться с местными бюрократами. Вот где нервы действительно понадобятся. Лучше расслабиться на эти 20 минут, сколько еще осталось спокойной дороги. Даже если эта дорога ведет через ужасные дыры и темноту.
Агата: Малые Грозы.
Показывает на название деревни, высветившееся из темноты. Малые Грозы. Это, по-видимому, было сказано в том смысле, что вот, смотрите, я же вам говорила, что мы правильно едем. Для меня это вообще ничего не значит, я вообще понятия не имею, что такое эти Малые Грозы, кроме того, что это — тот населенный пункт, где сегодня должен выступать кочевский соловей и даже сама Сабина Худолин, о чем оповещал плакат на автобусной остановке. Меня как будто ударило. Ишь, каким тоном она это сказала. Проехался по ней взглядом, а потом, надо же как удачно, наши дальние фары осветили огромный щит на большом пустом сеновале, по-видимому, с рекламой торгового центра «Интершпар», расположенного через две деревни. Я быстро развернулся к ней и подмигнул.
Я: Эй! А что это там написано?
Баба только с упреком скользнула по мне взглядом. На щит даже не посмотрела, ни в коем разе. Конечно, ведь лучше показаться обиженным, чем дураком! Ну вот, снова у меня это раздражение. Что за дела! Лучше просто смотреть за окно.
Эта девица, вот она, сидит рядом со мной! Не какая-нибудь, о которой пишут в каждой газете. Ясно как белый день. Табличку «Малые Грозы» она узнала, потому что ей знакомо это место. Да она просто не умеет читать! Эти буквы наверху она просто не поймет! Они для нее элементарно ничего не значат.
Не умеет читать. Это же представить себе невозможно. Хотя это так, писать в Словении по-любому умеет только пара-тройка человек, но вот читать! Затеряться в стране букв! Насколько же нужно уметь доверять в таком случае! Она, например, должна была поверить кому-то, что здесь написано именно «Малые Грозы», ведь прочитать-то она не может — значит, другие должны ей были сказать, что это так. А она верит! Должна. А потом эти доверчивые неумехи хотят еще встать в позу и это дорого продать… Кому? Мне. Мне? Показать, что они тут все знают?
По случайному совпадению, на этой табличке действительно было написано то, что она сказала. А вот мне она не доверяет. Даже приблизительно не доверяет так, как тому, кто сказал ей, что здесь написано «Малые Грозы», или тому, из управления по земельному реестру, где ей сказали, что тот земельный участок наверху, над Камна-Рекой, — их участок, что, правда, тоже чисто случайно оказалось правдой, но ведь нужно учитывать контекст. Ведь она не верит и тем, кто говорит, что эта земля застройке не принадлежит, потому что она этого просто не понимает, вот и не верит. Как не подлежит застройке, если дом, который они уже построили, стоит и не падает? А в ином случае — да, конечно, можно поверить в учителя-доброжелателя, который всегда правильно прочтет все субтитры всех южноамериканских телесериалов, а также все выписки из книг земельного учета… что граница Словении проходит по словенской Мирне, по хорватской Риеке, по хорватскому Калобагу, черногорском Упцине… Это так, потому что так и должно быть! А как иначе?
