— Ты уже говорил где, — усмехнулся Артур. Обычно Владимир Иванович не употреблял нецензурные словечки, тем более мат, но нынче они нет-нет да и проскакивали. Сам Князев матерно не ругался и не любил, когда это делали другие. В его группе никто при нем не матерился ни при каких обстоятельствах. Скольких трудов ему стоило отучить от этой плебейской привычки своего друга Владислава Романова! Этот на первых порах их службы во время операций по задержанию бандитов запускал такой замысловатый мат, что иногда и уголовники рты разевали от удивления...
— Он часто бывает в командировках, летает за рубеж... Ну, на самолете, я полагаю, вряд ли провезешь какой-нибудь металл, даже редкоземельный, а на поезде или в машине?.. По крайней мере, известно, что в последний раз уезжал он в Москву с тысячей долларов в кармане на мелкие расходы, — прихватил с собой и смазливую секретаршу, — а вернулся оттуда с тридцатью тысячами баксов! За ним следили. Имея в своем распоряжении казенную машину, почему-то ездил в метро, кстати, на «Новослободской» и ухитрился оторваться от «хвоста». Должен сразу предупредить: противник он серьезный, хитер, осторожен, не трус, думаю, хорошо вооружен. Само собой, имеет разрешение на ношение оружия. С российскими бизнесменами дел не имеет, его клиенты, как правило, из-за рубежа.
— Как я на него выйду? — поинтересовался Артур. Он понимал, что такую крупную «акулу» голыми руками не возьмешь, тем более что у него мощная охрана. И случайное знакомство не завяжешь. Птицы подобного полета высоко летают и с «мелочью» предпочитают не якшаться. Подумав об этом, Артур про себя улыбнулся: «мелочью» себя он никогда не считал. И если к Шишкареву можно применить слово «акула», то себя он назвал бы «кашалотом». Не «акула» за ним, а он, «кашалот», будет охотиться за ней...
— Такой спец, как ты, нарасхват, — снова уселся в свое кресло за письменным столом полковник и включил автомат-кипятильник. — Ко мне уже несколько «тузов» обращались с просьбой передать тебя в их распоряжение. Многие уже прослышали о твоем «увольнении»... Так вот, я знаю начальника охраны Шишкарева — Михаила Леонова, думаю, он с удовольствием возьмет тебя к себе. Он тоже из бывших наших... От конторы отошел полностью, теперь охрана крупных бизнесменов — его конек. И делает он это профессионально: никого из его подопечных пока не ухлопали из-за угла. Думаю, что «обиженного начальством» Скорпиона он с радостью возьмет в охрану Шишкарева. Это один вариант. Второй — твоя Васильева.
— Моя? — усмехнулся Князев.
— Как только раскрутится их роман, на сцену выходишь ты...
— В каком же качестве? — Прибор посвистел и сам выключился, Артур налил в чашки кипяток, положил ложечкой сахар, растворимый кофе.
— В качестве ревнивого мужа!
— Без меня меня женили...
— Дружище, все равно когда-нибудь тебе придется еще раз жениться! — рассмеялся Селезнев, размешивая ложечкой сразу давший коричневую пенку кофе. — А вдруг это твоя судьба?
— Мне больше нравится первый вариант с рассерженным Скорпионом, — сказал Князев, прихлебывая горячий душистый напиток.
— Не рассерженным, а обиженным, — поправил Владимир Иванович.
— Какая разница?
— Тебя вышвырнули из спецотряда, по сути дела, ты теперь безработный... С «Три И» уже все ясно. И дураку понятно, что такой профессионал, как ты, не будет прозябать на должности начальника охраны... Тебя крепко обидели, ты порвал с нашей конторой, ждешь выгодного предложения. Я подскажу Леонову — не сам, конечно... что считаешь себя незаслуженно обиженным...
— Так оно и есть, — ввернул Князев.
— ...и если найдешь предложение выгодным для себя, примешь его, и все дела!
— Это уж точно, — усмехнулся Артур. — На стороне платят куда больше, чем у нас!
— А вот бойцы почему-то не уходят из нашей конторы, — с нотками гордости в голосе произнес Селезнев. — И ты вот ходишь в «обиженных»!
— Я просто жуликов, воров, террористов и бандитов ненавижу, — спокойно ответил Артур. — И работать на них ни за какие миллионы не стал бы! И ты это, Владимир Иванович, отлично знаешь.
— У меня только такие, как ты, и работают... — с улыбкой заметил полковник, но, видно, что-то вспомнив, нахмурился. — Был один... Так ты его... спровадил в царство небесное!
— В ад, — поправил Артур.
— Какая разница? — взглянул на него шеф.
— В царстве небесном души наслаждаются духовной жизнью, а в аду — жарятся на раскаленной сковородке, — скрывая усмешку, популярно объяснил Князев. — Библию надо знать.
— А куда мы с тобой попадем?
На этот риторический вопрос Артур не стал отвечать.
— Блохин всегда был сволочью, — мрачно сказал он. Первый раз не сдержался в кабинете полковника. — Кто деньги больше всего любит, того рано или поздно можно купить.
— Мне он тоже не нравился, — признался Селезнев. И сделать это ему было непросто: Владимир ’ Иванович считал себя знатоком человеческих душ, а тут вот... прокололся! — Сейчас, конечно, поздно говорить, после драки кулаками не машут, но я собирался выкинуть его из нашего отряда.
— Надо было это сделать чуть-чуть раньше! — с горечью вырвалось у Артура. — Тогда бы ничего не случилось... С Ириной и Наташей.
— Знать бы, где упасть, соломки подстелил бы. — Полковник, не глядя на него, прихлебывал из крошечной в его больших руках чашечки кофе. — Такая наша проклятая работа, Артур. Мы убиваем, нас убивают...
— Но жены-то наши, дети при чем?! — Князев и сам не заметил, как выкрикнул эти слова.
— Каждый день гибнут люди в Питере, — внешне спокойно сказал Селезнев. — И убитых куда больше, чем сообщают комментаторы по радио, телевидению, уж мы-то с тобой это знаем! Идет, друг мой, беспощадная война с врагом более изощренным и жестоким, чем любой иноземный захватчик. А на войне как на войне...
Снова негромко зажурчал аппарат. На этот раз сотовый — маленькая раскладная черная трубка лежала на краю письменного стола. Полковник взял ее, нажал кнопку, приблизил к уху.
— Двое, говоришь? Черт... Говорил же, нельзя подставляться! А их? Пять бандитов? Мало... За каждого нашего бойца должны отвечать десятеро, Владислав!
Лицо Селезнева потемнело, глаза еще больше сузились, какое-то мгновение он смотрел прямо в глаза Князеву, но явно не видел его, такой взгляд называют отстраненным.
— Я пойду, — поднялся с кресла Артур. У них не принято было задавать вопросы, начальник сам скажет, если захочет.
— Банду Рыжего накрыли наши под Гатчиной, — тяжело ронял слова Селезнев, по-прежнему глядя будто сквозь него. — На Рыжем больше двадцати убийств. Стрельба была на всю округу: палили из пулеметов, гранатометов, огнеметов. Разгромили дачу, убили Рыжего и четверых его подручных. И когда уже думали, что все кончилось, один ублюдок выполз из подвала и бросил в наших гранату: двоих наповал! — Полковник взглянул на Князева. — Разве это не война, Артур? Только что говорили мы, что каждый день погибают в Санкт-Петербурге люди, и тут же убили двоих наших...
— И их пятерых, — вставил Князев.
— Бандитов? — наморщил лоб Владимир Иванович.— Так и я и за людей-то их не считаю! Человекообразные твари... Дети ада!
— А Романов? — забеспокоился Артур. — Как он? Не ранен?
— Этого ты обучил: не подставляется! — Грустная улыбка тронула обветренные губы полковника. — Он по стене размазал бандита... К черту их всех, Артур! Закончишь дело с Шишкаревым — и снова ко мне! Плевать я хотел на этих... подонков из администрации.
Помолчали, опустив головы.
— Забыл тебе сказать, — вернулся к заданию полковник. — Неделю назад Арнольд Шишкарев уволил из «Радия» своего заместителя — коммерческого директора Якова Ильича Додина.
— С него бы и надо начинать.
— Для этого тебе нужно срочно вылететь в Тель-Авив, — усмехнулся полковник. — Ты же не говоришь на идиш? Вроде бы знаешь только английский? Додин прямым ходом подался туда... Я думаю, это была обычная афера, чтобы спрятать концы в воду. На Додина уже накопился приличный компромат, о чем ему доложили, вот он быстренько и смылся в Израиль. А уволивший его якобы за финансовые злоупотребления Шишкарев провожал лучшего друга в аэропорт и облобызал на прощание...
