Борис был в числе тех торпедовцев, которые не бросили команду в трудную минуту и помогли ее возрождению своим мастерством и самоотверженностью.

Но, пожалуй, ярче всего высокий класс мастерства Батанова проявился при переходе команды на новую тактическую схему — от «дубля ве» к «4–2–4». Как известно, далеко не все форварды, имевшие уже опыт игры в качестве оттянутого в глубину инсайда, смогли приспособиться к новым условиям и задачам, стать «челноками» команды, взять на себя важнейшие организационные, диспетчерские функции.

Батанов сумел. И это объяснялось прежде всего его огромным трудолюбием, которое позволило ему легко справляться с повышенными нагрузками, а во–вторых, его глубоким пониманием сути современного футбола

Отмечу еще две особенности его творческого портрета Одним из основных признаков классного игрока сегодня я считаю умение своевременно и точно дать пас. Если хотите проверить правильность моего заключения, дайте самому себе во время посещения очередного матча несложное «задание»: проследить за качеством выполняемых передач. И вы увидите, что именно низкий уровень их исполнения губит на корню многие интересные замыслы, срывает темп атак, помогает защитникам успешно осуществлять свою разрушительную работу.

Борис Батанов был одним из виртуозов паса. Пас его всегда был точен по замыслу и по исполнению: по адресу и по силе удара. Он владел в совершенстве искусством дать в острой ситуации такой пас, чтобы соперник не перехватил его, не дотянулся до мяча, а партнер успел к нему вовремя. Поэтому после передач Батанова на поле почти всегда создавалась острая ситуация, поэтому так часто завершались голом комбинации, начатые им

Интересной чертой дарования Батанова, заставляющей удивляться многих зрителей и делать ошибки наших соперников, являлась внешняя алогичность многих его тактических ходов. Постараюсь разъяснить, что я подразумеваю под этим. Мы начали атаку, идем вперед. Мяч у Батанова. Слева двигаются три партнера, которым противостоит лишь один «неприятельский» защитник. Ка залось бы, сам бог велит отдать пас сюда. Но нет, неожиданно для всех, и прежде всего для соперников, Борис посылает передачу направо, туда, где возле одного тор- педовского форварда находятся сразу два опекуна.

— Ох, — разочарованно вздыхают трибуны.

— Что он, не видит?! — кричат наиболее горячие болельщики.

Но затем все стихают, и через несколько секунд стадион взрывается гулом оваций: оказывается, наш игрок, выскочивший на передачу от Бориса, лихо, на скорости обошел своих опекунов, сразу оказался в идеальной позиции и забил гол. Забил! На световом табло загорается фамилия Иванова, Гусарова или Метревели, все яростно аплодируют им. И забывают Батанова, забывают, что это его «неуклюжий» ход привел к голу!

Играл Батанов мягко, изящно и никогда не грубил.

— Я за красоту, Витя, — признался он мне. — За настоящую красоту футбола.

Любовь к красивому, изящному он перенес и в жизнь. Каждый раз, встречаясь с Борисом, я с удовольствием отмечаю, что одет он строго по моде, что все на нем сидит как–то особенно ладно, просто заглядишься. При этом ему органически чужды крикливость, экстравагантность. Как и в игре, его девиз: простота, изящество, точное и непременное соблюдение пропорций.

Пожалуй, труднее всего писать о Валентине Иванове — нашем капитане и бессменном лидере. Потому что о нем уже и до меня много сказано — хорошего, заслуженного и очень верного. Писали про Валентина как про выдающегося дирижера «Торпедо». Правильно. Писали как о тонком, филигранном технике. Тоже правильно. Писали как о человеке, умевшем забить самый важный, самый ценный, решающий гол. Правильно. И все–таки из всех его достоинств я бы выделил одно: его удивительное умение выбирать место и отрываться от соперника.

Тут мне хотелось бы остановиться. В последнее время у нас стали много размышлять над причиной резкого снижения результативности нападающих. При этом пишут и говорят о постановке удара по воротам, об умении наших форвардов сильно и точно поразить цель.

Но на таком ли низком уровне это умение? Придите на тренировку любой из наших команд высшей лиги, и вы с удивлением вынуждены будете признать, что это совсем не так. Вы увидите, как точно попадают в нижние и верхние углы ворот наши старые знакомые — те, у кого в официальных играх результативность остается на неизменном нуле. Более того, вашему взору представится, что многие из них на учебных занятиях показывают завидное умение бить не только из статического положения, но и в движении, с хода, с лета, с высокой и низкой передачи. Но наступает турнирный матч, и все исчезает вдруг словно по мановению волшебной палочки.

А все дело в том, что наши знакомые в состязаниях на первенство страны, на кубок или в других официальных встречах постоянно находятся в теснейшем контакте с защитниками соперника, в условиях активного противоборства с их стороны и не имеют порой и десятых долей секунды для того, чтобы нанести прицельный удар.

Так, значит, все зависит от защитников? Отнюдь нет. Каким бы высоким мастерством ни обладал игрок обороны, ему трудно или почти невозможно уследить за подвижным, умеющим хорошо играть без мяча нападающим.

Хорошо играть без мяча! Это едва ли не самое главное в футболе. Вот этим высшим футбольным искусством в совершенстве владел Иванов. Я играл с ним много лет и никогда не переставал удивляться одному обстоятельству: натиск противника отбит, угроза от своей штрафной площадки на этот раз отведена. Я овладел мячом, быстро внимательным взглядом окидываю поле и всегда вижу свободным Валентина. Он уже ушел от своего подопечного, он готов к свободному приему мяча, к свободной игре. Причем так бывало не только в начальной стадии атаки, но еще чаще — при ее завершении.

— Опять защитники упустили Иванова, — кричали зрители, когда Валя, словно на тренировке, никем не прикрытый, со сравнительно короткой дистанции буквально расстреливал чужие ворота. Но дело было не в защитниках, а в высоком мастерстве форварда, умевшего то ли молниеносным рывком, то ли незаметным, неожиданным смещением, то ли несколькими обманными движениями выйти на удобную открытую огневую позицию.

Валентин Иванов на протяжении многих лет входил в состав сборной страны. Возвращаясь в команду из очередной поездки, он привозил с собой интересные рассказы о том, что увидел и услышал за рубежом, об отдельных технических и тактических новинках. Начиная с шестьдесят пятого года торпедовские тренеры неизменно привлекали Иванова в качестве своего помощника, чувствуя, видно, что рано или поздно он сменит их. Нельзя забыть еще об одном важнейшем качестве Валентина: отличном футбольном зрении. Он как никто другой умел великолепно видеть поле, и это помогало ему делать, как выражаются шахматисты, самые сильные ходы, обеспечивавшие нашей команде почти форсированный выигрыш.

Валентин многие годы был капитаном команды, и его спортивный авторитет сыграл немалую роль в ее становлении, успехах, в преодолении тяжелого кризиса шестьдесят третьего года. Мы все ценили его большое футбольное дарование. На поле Иванов был со всеми на «ты». Он беззаветно отдавал себя игре, товарищам, коллективу.

В жизни все было сложнее. Торпедовцы шестидесятых годов в большинстве своем были ребятами душевными, широко открывающими сердца дружбе. Наш лидер отличался в этом от других. Когда я пришел в команду, они с Эдиком Стрельцовым составляли отдельную группку в нашей семье, не афишируя ее обособленности, но давая понять это своими поступками. Когда Стрельцова не стало в команде, Иванов вместо того, чтобы сблизиться с ребятами, еще более отошел от них, замкнулся, казался далеким, почти чужим. Эту маленькую трещинку никто не замечал при Маслове, в период побед и успехов, но она сразу проявилась, когда он ушел.

С Гусаровым мы познакомились в 1953 году. Он играл в линии атаки за команду мальчиков ЦСКА, я — в обороне спортклуба «Фили». Однажды наши команды встречались между собой, и мы с огромным трудом выиграли со счетом 3:2. Два мяча в наши ворота провел Генка, поразивший нас в ту пору агрессивностью, точностью и силой удара. Потом мы встретились в Футбольной школе молодежи. Для большинства из нас дальнейшая спортивная судьба была не ясна, а Гена твердо знал свой путь.