– Превосходно! В каждом городе я арендую наиболее подходящее для выступлений помещение, будь то театр, гимназия, арена или школа, и найму людей из местных, которые смогут наилучшим образом подготовить публику к нашему прибытию.

Эразмус наконец прервал свое затянувшееся молчание:

– Гален, вы упоминали о солидных состояниях, которые удалось скопить некоторым странствующим ораторам, и я терпеливо ждал, когда вы перейдете к обсуждению финансовых моментов вашего проекта.

– Разумеется, все расходы на питание, проживание, аренду помещений для выступлений, конюшни и плату тем, кто рекламирует наши программы, вычитаются из денег, полученных за выступления. Из оставшейся суммы я удерживаю двадцать пять процентов в качестве своего вознаграждения, а все остальное причитается Хафиду. Это стандартный процент, взимаемый самыми уважаемыми представителями нашей профессии.

– Вполне справедливый расклад, – согласился Хафид. – Все заработанное мной прошу передавать Эразмусу. Он столько лет стоял на страже моих финансов, что не вижу причин менять привычный порядок вещей. Позднее мы обсудим, на какие благотворительные цели пойдут вырученные деньги.

Гален предупредил Хафида:

– На подготовку уйдет не менее двух недель. В мое отсутствие у вас будет время продумать и отрепетировать свою речь. Хотя великие ораторы, с коими мне доводилось общаться, признавались, что упражняются беспрерывно, что каждая новая речь служит репетицией следующей и что слова, которые они выбирают, меняются в зависимости от слушателей, происходящего в мире и даже погоды.

Хафид что-то царапал на маленьком клочке пергамента.

– Как долго должна длиться моя речь?

– Продолжительность выступления не ограничена строгими предписаниями. Знавал я одного известного философа, который мог разглагольствовать по четыре часа, переливая из пустого в порожнее. И еще помню, как много лет назад мне довелось слушать одного проповедника на горе близ Иерусалима, чьи слова, исполненные силы духа и любви, менее чем за полчаса сумели проникнуть в потаенные уголки души каждого из присутствующих. Советую составить речь длительностью не более часа и заучить ее так, чтобы не заглядывать в текст и чтобы она звучала естественно. Через час даже у самых благожелательно настроенных слушателей ужасно немеет седалище.

Эразмус с тревогой взглянул на хозяина:

– Вы уже знаете, о чем будете говорить с людьми?

Поднявшись, Хафид принялся мерить шагами выложенный плиткой пол, словно уже начал репетировать.

– Я часто вспоминал те давно ушедшие времена, когда все управляющие собирались в этой самой комнате и мы обсуждали итоги минувшего года и задачи на будущий год. Я говорил с ними не о качестве товаров и не об объемах продаж, а о том, каким каждый из них видит свое будущее и какие усилия они готовы приложить, чтобы раскрыть свои таланты и реализовать свой потенциал. Я не раз затрагивал тему болезненности, но необходимости перемен, напоминая своим людям, что мы, в отличие от полевых цветов, которые распускаются, но затем увядают и гибнут под бороной, непрерывно совершенствуемся независимо от возраста. Я неустанно напоминал им о великих чудесах, которые они могут творить, если только научатся оберегать себя от злейшего врага – самих себя. Достаточно пройтись по любой из улиц Дамаска или другого города, чтобы собственными глазами убедиться, как много людей сбилось с пути. Лиша – да благословенна будь ее душа! – говорила мне об этом в утреннем сне. И я не слепой, вижу, что в этом мире счастья нет. На одного улыбающегося человека приходится десять проливающих слезы. Что-то в мире сильно разладилось. Господь снабдил нас всеми инструментами, необходимыми для достижения любой цели, но мы утратили планы и чертежи и теперь возводим лишь дома, полные печали. Возможно, я могу оказать скромную помощь Господу, бросив несколько камушков и указав направление тем, кто заплутал, как когда-то, много-много лет назад, и меня наставили на верный путь.

Вот так получилось, что в том возрасте, когда большинство людей чинно посиживают в тени, предаваясь воспоминаниям, самый великий торговец в мире ступил на новую стезю.

Его первое выступление состоялось в старом молитвенном доме на окраине Кесарии Филипповой, перед скромной аудиторией менее чем в сотню человек. После выступления, за ужином на ближайшей стоянке для караванов, Хафид делился впечатлениями с двумя своими спутниками.

– Ваша речь, – сказал Гален, – отличалась простотой и убедительностью. Уверен, многие описанные вами принципы оказались полезными для всех присутствующих независимо от того, в каком положении они находятся. И, конечно же, никто не может говорить о том, о чем говорили вы, ведь никто из ныне живущих не достигал такого успеха, как вы! Я сгораю от нетерпения услышать ваши выступления в крупнейших городах мира – Риме и Иерусалиме. Вам предстоит выступать много-много раз, и перед большими, и перед малыми аудиториями, прежде чем все желающие утолят свое желание послушать великого мастера. Я в радостном предвкушении!

Без тени улыбки Хафид отодвинул тарелку и произнес:

– Будь так добр, воздержись от комплиментов, Гален, пока я их не заслужу. А теперь подскажи, как мне улучшить свое сегодняшнее слабое выступление.

– Это ведь только ваше первое выступление, Хафид. Не судите себя слишком строго. Ораторским искусством так быстро не овладеешь. Сегодня вечером я обратил внимание, что вы упустили несколько вопросов, которые планировали затронуть в речи, но при этом продолжали говорить совершенно спокойно, поэтому мне кажется, что никто даже не заметил вашу ошибку. Возможно, во время выступления вам стоит больше задействовать язык тела. Периодически подходите ближе к слушателям, делайте паузы, а затем разворачивайтесь и отходите, не говоря ни слова. Помните: хороший оратор – это прежде всего хороший актер. Подкрепляйте все важные моменты в речи жестами, понижайте и повышайте голос. Самое главное – учитесь смотреть в глаза как можно большему числу слушателей поочередно, словно ведете личную беседу с каждым из них, несмотря на разделяющую вас дистанцию.

Хафид печально покачал головой:

– Мне еще столькому нужно учиться.

Гален похлопал его по руке:

– Терпения, мой друг, наберитесь терпения. Уверен, самым великим торговцем вы стали не за один день. За многие годы я имел дело с сотнями ораторов и, должен признаться, в немалой степени поражен вашим самообладанием и уверенностью. Но, если задуматься, тут нечему удивляться. После всех испытаний, выпавших на вашу долю, сегодняшнее, скорее всего, представлялось вам пустячной забавой.

– Как раз наоборот, – вздохнул Хафид. – Не уверен, что слушатели восприняли мои слова всерьез. Казалось, они остались равнодушны, а аплодисменты раздались довольно жидкие.

– Все еще впереди, – заверил его Эразмус. – Все еще впереди.

Но его заверения не оправдались. Ни в Вифсаиде, ни в Хоразине, ни в Капернауме Хафид не сумел зажечь искру в сердцах слушателей.

Последнее выступление в этом туре было запланировано на горную деревеньку Назарет, и, поскольку это поселение находилось на пересечении военных и торговых путей, Гален с помощниками сумели собрать почти триста человек в обеденном зале единственного постоялого двора.

Впоследствии Хафид охотно признавал, что решение выступать в Назарете оказало колоссальное влияние на всю его оставшуюся жизнь. После неудачного выступления в Капернауме, когда, по глубочайшему убеждению Хафида, он потерпел полное фиаско перед рыбаками и торговцами, он был готов отменить свое последнее выступление и вернуться в Дамаск. И только привычка всегда доводить начатое до конца и неумение произносить слова «я сдаюсь» вынудили его двинуться в Назарет.

Хотя ораторское мастерство Хафида улучшалось с каждым выступлением, речь в Назарете ничем особенным не выделялась. Однако во втором ряду, жадно ловя каждое слово, сидел давнишний и уважаемый друг, Сергиус Павел – римский наместник на острове Кипр. Он одобрительно улыбался и кивал, а после заключительных фраз вскочил на ноги и громко зааплодировал.