Граф Анри взял под руку своего друга-офицера и, отстав несколько от Жакомэ, сказал:

– Знаешь ли, почему я так мало занимаюсь поджигателями?

– Нет, – с любопытством отвечал офицер.

– Потому что я влюблен.

– Я это подозревал.

– В самом деле?

– Во-первых, у тебя наружность влюбленного, глаза впалые, лицо вытянуто, ты рассеян, потом, ты выходишь по ночам…

Граф Анри вздрогнул.

– Ты это знаешь?

– Вот три ночи сряду я вижу, как ты уходишь из дома с ружьем на плече, когда все лягут спать. Куда ты уходишь – я не знаю, но ты возвращаешься поздно, на рассвете.

– Милый мой, – сказал граф Анри беззаботно, – ты знаешь, какова деревенская жизнь? Прелестных дам мало, а если и встречаются, то у них есть мужья, стало быть, не с этой стороны надо искать…

– Хорошо! Понимаю. Э-э! Знаешь ли, что эта маленькая угольщица очень мила?

– О! – возразил граф. – Перестань шутить, любезный Виктор. Мьетта – моя крестница, это олицетворенная добродетель и невинность.

– Извини, если я ошибся… Но когда так…

– Хорошенькая фермерша, – шепнул граф Анри и снова замолчал.

Они шли молча несколько времени, потом офицер продолжал:

– Доверенность за доверенность, и я скажу тебе мою тайну.

– Ты влюблен?

– Увы! Нет. Но слушай… Ты думал до сих пор, что поместил у себя старого друга, офицера в отпуске, который хотел отдохнуть от своего тяжкого ремесла, сделавшись твоим товарищем по охоте?

– Ты мне это писал в письме, в котором уведомлял о своем прибытии.

– Да, но я имел другую цель.

– Какую?

– Я тебе скажу. Две недели назад гражданин Баррас призвал меня и сказал: «Бернье, я знаю, что вы деятельны, смелы, осторожны и необыкновенно проницательны. Я доставлю вам случай сменить эполеты. Я даю вам тайное поручение. Вот уже три месяца Францию опустошает страшный бич – пожары, повсюду организовались шайки поджигателей, которые жгут хлеб, фермы, дома. Жандармы рыщут, да все понапрасну. Я хочу, чтобы это прекратилось как можно скорее. Я выбрал сотню офицеров, молодых, умных, не отступающих ни перед чем, и сделал их комиссарами в департаментах. Вас я посылаю в Ионну. Поезжайте, наблюдайте, изучайте, собирайте сведения, не торопитесь, но уничтожайте поджигателей». Баррас в тот же вечер велел мне передать секретные и подробные инструкции и уполномочие, по которому при первом моем требовании все военные и гражданские власти департамента будут в моем распоряжении. Теперь, мой милый, ты знаешь все, будь же нем. До сих пор я наблюдаю и собираю сведения. Час действовать еще не настал.

Граф Анри серьезно выслушал своего друга.

– Что же, – сказал он, – если бы меня приняли за сумасшедшего, я все-таки буду иметь мужество выказать свое мнение. Я не верю в организованные поджоги. Я допускаю отдельные случаи, частное мщение. У крестьян первая месть – поджечь дом своего врага. Но я не верю, чтобы были шайки поджигателей, организованные, с хитрыми главарями. Притом какая была бы у них цель?.. Конечно, грабеж, но что еще…

Виктор Бернье сказал, колеблясь:

– Я не знаю, должен ли я говорить тебе все это. Ты пламенный роялист, ты не любишь нынешнее правительство, и я это понимаю очень хорошо. Отец твой умер на эшафоте, и падение прежнего режима разорило его…

– Оставим это, – резко сказал граф Анри.

– Политика не чужда пожарам, – продолжал капитан Виктор Бернье. – Кто-то хочет, чтоб Франции надоело нынешнее правление. Поджигатели на жалованье… У кого? До сих пор это тайна.

Граф Анри сделал жест негодования.

– Успокойся, – сказал капитан, смеясь, – я подозреваю не тебя.

Пока они говорили таким образом, свет мелькнул из-за деревьев.

– Это уже ферма, на которую мы идем? – спросил капитан.

– Нет, – отвечал Жакомэ, обернувшись, – это замок бригадного начальника Солероля.

Граф Анри вздрогнул, но не сказал ни слова.

– Как, – сказал капитан, – бригадный начальник живет здесь?

– Вот замок Солэй, который он купил в прошлом году.

– Он, кажется, здешний?

– Да, – презрительно сказал граф Анри, – это сын куланжского нотариуса.

– Он, кажется, женат?

Граф Анри не мог скрыть свое волнение.

– Да, он женат, – отвечал он.

– На ком?

– На мадемуазель де Берто де Солэй. Это революция устроила этот брак, но не без труда, – отвечал Жакомэ.

– Каким же это образом?

– Бригадный начальник немолод, некрасив и, говорят, ужасно груб…

– Я это знаю, – сказал капитан Виктор Бернье, – я служил под его начальством.

– Надо думать, – продолжал Жакомэ, – что он был не по вкусу мадемуазель Жанне, потому что она долго не соглашалась…

– Но наконец согласилась?

Пока Жакомэ говорил, граф Анри хранил угрюмое молчание, прерываемое иногда нетерпеливым движением, на которое капитан не обращал внимания. Но Жакомэ, сделавшись болтливым, продолжал:

– Говорят – по крайней мере так толкует прислуга в замке, – что генеральша несчастлива. Генерал ужасно ревнив. Ни один молодой человек не решится показаться в парке ночью – генерал убьет его…

– Это именно тот полковник, которого я знал, – прошептал капитан Бернье.

– А потом убьет свою жену, – прибавил Жакомэ.

Капитан обернулся к своему другу.

– Хороша собой жена бригадного начальника? – спросил он.

– Не знаю, – резко отвечал граф Анри.

– Как! Ты не знаешь? Разве ты никогда ее не видел?

– Я знал ее ребенком. Но отец ее, умерший два года назад, всегда глубоко ненавидел моего отца, а так как эта ненависть распространилась и на меня, мы никогда не бывали друг у друга.

Жакомэ принялся свистеть охотничью арию, и опять молчание водворилось между графом и его другом. Сметая снег, поднялся северный ветер.

– Какая у вас смешная мысль, месье Анри, – продолжал Жакомэ, – идти сегодня к Брюле!

– Я хочу взять моего волка.

– Послали бы за ним завтра вашего фермера.

Молодой человек пожал плечами и не отвечал. Свет, мелькавший сквозь деревья, исчез, и три спутника оставили позади себя замок Солэй.

– Теперь я, кажется, уже вам не нужен, месье Анри, – сказал Жакомэ, – во-первых, дорога теперь прямая, а во-вторых, случай послал вам проводника.

Жакомэ протянул руку и указал на темный силуэт, двигавшийся по снегу.

Зоркий взгляд графа Анри скоро узнал мальчика, который нес вязанку хвороста на плечах.

– Эй! Заяц! – закричал Жакомэ.

Мальчик остановился и отвечал с дерзким видом:

– Что тебе нужно?

– Подожди. Вот месье Анри де Верньер и его друг имеют надобность до тебя.

– А на стаканчик дадут? – спросил мальчик с бесстыдством.

– Я дам тебе тридцать су, – сказал граф Анри.

Мальчик остановился и бросил свою вязанку на землю, но вместо того, чтобы подойти к Жакомэ и к молодым людям, он остался на одном месте, не снимая своей шапки из лисьей шкуры.

– Это Заяц, сын Брюле, – с презрением сказал Жакомэ. – Ему не будет труда проводить вас, это ему по дороге.

Заяц услыхал и отвечал насмешливым тоном:

– Почем вы знаете, к себе ли я иду?.. Я должен расставить капканы…

– Ах, негодяй! – сказал граф Анри. – Ты осмеливаешься признаваться, что ты расставляешь капканы?

– А что ж такое? Разве дичь не всем принадлежит?

– Нет, а только тем, кто ее кормит.

– Отец мой – фермер.

– Но право охоты принадлежит владельцу, – заметил капитан.

Мальчик искоса на него посмотрел.

– А вам какое дело? – сказал он. – Да это офицер… должно быть, жандарм…

И мальчик расхохотался самым неприличным образом, между тем как капитан остолбенел от подобной дерзости.

– Ах, сударь, вы еще ничего не видели, – сказал Жакомэ, – этого мальчугана от земли не видно, а он зол, как три якобинца вместе. Ему нет еще и пятнадцати, а он не испугается целого полка.

– Эй, старик, – перебил Заяц, – скажи мне, когда ты кончишь хвалить меня…

– Он вор, лгун, браконьер и вообще дурной сын… Он бьет свою мать.