В моей жизни всё именно так…

Май в прошлом году выдался на удивление приятным и тёплым. Мои родители исполнили свою давнюю мечту и купили караван: огромный, оснащённый абсолютно всем необходимым для цивилизованного отдыха. И, конечно же, его нужно было скорейшим образом испробовать в действии. Не важно, что был всего май месяц и ещё достаточно холодно для отдыха на Балтийском море — отдыхать было решено именно там: на датском побережье.

Всё наше семейство отправилось на ещё непрогретые солнцем пески: родители с внуками в вышеупомянутом караване, все остальные, как в старые добрые времена — в палатках. Собственно, всё было отлично: погода вполне располагала — было солнечно и безветренно, людей на пляжах — крайне мало. В общем, «ничего не предвещало беды».

Неделя началась расчудеснейшим образом. Ранним утром в понедельник меня разбудило нечто крайне холодное. Валерка по своей дурацкой привычке плавать в любых водоёмах, даже если они находятся под угрозой покрыться толстым слоем льда, притащился мокрый в палатку и даже не удосужился вытереть волосы полотенцем: ледяные капли врезались в кожу, как иглы, и проснулся я резче, чем хотелось бы.

— Ты знаешь, что иногда мне хочется тебя придушить собственными руками, — пробубнил я, закутываясь в спальный мешок.

— Было бы странно, если бы ты хотел сделать это чужими руками, — усмехнулся Валерка. — И вообще, мне холодно. Согрей меня.

— Я тебе что, батарея? — начал возмущаться я с намерением высказать ему всё, что думаю, но сделать этого мне не удалось.

Валерке понадобилось не больше секунды, чтобы расстегнуть мешок полностью и забраться вовнутрь. Его ловкости позавидовал бы любой вор-домушник. Мне же было не до того: от него веяло таким холодом, словно меня обнимала огромная лягушка, а не живой человек. Попытавшись вывернуться, я только усугубил ситуацию: Валерка обхватил меня всеми конечностями и беззвучно рассмеялся, уткнувшись носом мне в плечо. Капли воды с его волос стекали по шее на спину, и от холода по коже пробежали мурашки.

— Только не говори, что ты мне не рад: я тут прекрасно чувствую совершенно другое.

— Нормальная утренняя реакция здорового мужского организма, — наигранно недовольно пробурчал я. — Тебе ли этого не знать.

— Вот сейчас это прям обидно было, — усмехнулся Валерка, приподнявшись на локтях. — Кстати, о плюшках: время раннее, люди спят ещё, так что держи себя в руках.

— Это я-то должен…

Договорить я не успел: холодная ладонь забралась под мою майку, обжигая разогретую за ночь в тёплом спальном мешке кожу. Не успел я даже открыть рот, чтобы возмутиться, как ладонь юркнула под резинку штанов и ухватилась за ту самую утреннюю реакцию здорового мужского организма. От резкой смены температуры я громко выдохнул и тут же попытался оттолкнуть Валерку, на что тот лишь усмехнулся и едва слышно предупредил, что если буду сопротивляться, то он найдет методы, как со мной справиться.

Не то чтобы я был против. Вовсе наоборот: пару дней до этого мы не виделись по причине нашего очередного переезда, на этот раз в Лондон, и, как ни странно, мне хотелось того же, чего и Валерке. Но сопротивляться нужно было из принципа: не люблю, когда меня будят такими варварскими методами.

— Ну и как же ты собираешься со мной справляться? — ехидно усмехнулся я, хватая его за руку, на которую он опирался, отчего Валерка был вынужден отпустить меня, чтобы не грохнуться.

— К примеру, так, — хмыкнул он в ответ, и я тут же почувствовал жжение на пояснице: Валерка дернул за пояс на пижамных штанах слишком резко, отчего тот оставил след на коже.

— Эй! Это…

Договорить я не успел: Валерка закрыл мне рот ладонью, а мою попытку оттолкнуть его тут же пресёк. Собственно, я даже не понял как, но ещё прежде, чем я успел сообразить, что происходит, мои руки оказались связаны всё тем же поясом от штанов. Бороться с Валеркой практически бесполезно: его можно победить, только если он допускает это сам — это я понял уже давно. И сейчас он явно не собирался уступать. Оставалось смириться и позволить ему играть по собственным правилам. Это было вовсе не плохо. Совсем наоборот: его правила мне очень даже нравились. Сейчас смущало только одно: мы были не одни. Никогда раньше он не позволял себе ничего подобного, но в этот день, похоже, в его голове произошли какие-то непонятные природе метаморфозы, и он пошёл против собственных принципов.

Еще не понимая, нравится мне его игра или нет, я решил, что вполне в состоянии подыграть. Тем более что мой организм реагировал без моего на то согласия, что, конечно же, не утаилось от Валеркиного внимания. Недолго думая, сам Валерка стащил с меня штаны, которые теперь ничего уже не держало — пояс мило украшал мои запястья… Следующие пару минут я концентрировался только на том, чтобы не издавать никаких звуков: было холодно, не особо приятно, и крайне хотелось двинуть Валерке в бубен — удобно расположившись между моих ног, он двигался намеренно медленно и при этом не отводил от меня взгляда, ехидно ухмыляясь, словно ему доставляло удовольствие наблюдать, как старательно я сдерживаюсь.

На самом деле, конечно же, это было не так. Я уже давно был знаком с этой его странностью: наблюдать, вылавливая тот момент, когда его действия перестают быть просто механическим влиянием и начинают доставлять удовольствие. Это было определенного рода игрой: он смотрел на меня, пытаясь уличить этот момент, я же в свою очередь старался не показать этого… Правда, в тот раз сделать это было крайне сложно, и, плюнув на все эти игры, я обхватил Валерку связанными руками, и он, шумно выдохнув, уткнулся лбом мне в плечо и закрывал мой рот ладонью уж совсем по другой причине: сдерживать себя становилось всё сложнее…

***

— Что это было?

Валерка даже не сделал попытки сдвинуться с места и так и завалился на меня. Правда, теперь он был вовсе не холодным, и обнимать его было куда приятней.

— В смысле? — пробормотал он, приподнимаясь.

— Это чистой воды насилие. И теперь, как порядочный мужчина, ты должен на мне жениться, — наигранно надувшись, процитировал я известный анекдот.

— И что я ещё должен на тебе, — Валерка усмехнулся, подчёркивая последние слова. Прежде чем я успел что-либо ответить, он вдруг подскочил, как ошпаренный, и начал натягивать джинсы.