- Эдуард Борисович, а можно, я посижу?
Я уже почти с отчаяньем глянул на Сёмку, оторвавшись от журнала.
А он в ответ захлопал ресницами, невинно улыбаясь.
- Можно, - вздохнул я. - Садитесь, ребята.
- Итак, сегодня мы рассмотрим...
Я начал размеренно говорить что-то. Зашуршали тетради, защёлкали ручки. Я искоса глянул на Сёмку.
А тот смотрел на меня в упор, исподлобья, чуть касаясь карандашом приоткрытых губ.
И улыбался.
Глава 3. С места в карьер, или Триумф Неповиновения.
Этот мелкий засранец вознамерился испоганить мне жизнь, с прискорбием понял я.
И осознал это в полной мере уже к середине занятия, когда Сёмка, игнорируя задание, спокойно уткнулся в свой сотовый, с улыбкой строча сообщения.
Я стоически выдержал этот акт протеста и до конца занятия решил вообще не трогать мальчугана. Глядишь, и образумится быстро.
Не тут-то было. В конце занятия я, как обычно, раздавал результаты пятничной контрольной, и вдруг..
- Куличкина!
Синеглазая девчушка с мозгами юного Пифагора, задрав нос, гордо протопала к учительскому столу и забрала заветный листочек.
- Молодец, Светик.
Куличкина игриво хихикнула мне и так же гордо отправилась назад.
- Эй, Кулич, чего у тебя?
- Пятак, да?
- Да пятак у неё, ясно-красно...
- Синепольский!
Долговязый парнишка, чавкая жвачкой, поплёлся ко мне и уставился глазами, полными безнадёги и смирения.
- Алёша, ты молодец, хоть и троечка, но уже с плюсом. Старайся.
Тот принял из моих рук ненавистную бумажку и так же вяло поплёлся назад.
- Ха, растёшь, Синий!!
- О-о, Синяк прогрессирует!
- Демаков!
Я поднял на него глаза, хотя, признаться, почему-то совсем не хотел смотреть в его сторону.
Тишина.
Сёмка увлечённо рисовал что-то, скрипя ручкой.
- Демаков Семён.
Тот медленно поднял голову, нехотя отрываясь от тетради, глянул на меня с таким видом, будто главу нефтяной транснациональной корпорации отвлекают от миллиардной сделки из-за забившегося унитаза в офисном сортире.
- Борис Эдуардович, можно я заберу работу позже?
Дааа... Зря я уповал на спокойное завершение дня.
- ЭДУАРД БОРИСОВИЧ, Сёма...
- СЕМЁН, Эдуард Борисович.
Ну каков же наглец. Я вздохнул, поправил очки и решил не провоцировать парня.
- Эдуард Борисович... - протянул Сёмка задумчиво, закрывая тетрадь, - не могли бы Вы подать мою работу?
Я, опешив, глянул на парня, но тот как ни в чём не бывало хлопал глазёнками.
Ну, что ж...
Не обращая внимания на ошарашенные взгляды ребят, я подошёл к его парте, глянул тяжело.
- Пять, Демаков.
Тот улыбнулся широко, показав зубки.
- Спасибо, Эдуард Борисович, приятно иметь с вами дело.
Вот засранец!
- Сёма, ты хочешь получить дополнительные дежурства? - почему-то мне показалось, что угроза прозвучала глупо.
- Я ещё не знаю расписания секционных занятий, Эдуард Борисович, - паренёк глядел мне в глаза, ничего не боясь.- Но если у меня будет свободное время, я обязательно забегу на уборку...
И улыбнулся гаденько.
- Мы с тобой, Демаков, побеседуем после уроков... - уже разворачиваясь, почти прошипел я, с внезапным удивлением понимая, что теряю самообладание едва ли не впервые за последний год, - по поводу твоего поведения.
И тут Сёмка почти пропел мне в спину:
- Может быть, мы заодно обсудим и ВАШЕ поведение, Эдуард Борисович?
С каменным лицом я вернулся к рабочему столу, принялся перебирать ручки, перекладывать с места на место тетради, папки, журнал..
Лишь бы дождаться спасительного звонка.
Две минуты... Одна...
- ДЗЫНЬ!
Ребята повскакивали с мест, громыхая стульями, скидывая учебные принадлежности в сумки. Особо резвые уже неслись наперегонки к двери, толкаясь и хохоча. Пара девчонок даже умудрилась мне подмигнуть на бегу.
Вот ведь вертихвостки...
- До свидания, Эдуард Борисович!
- Спасибо, Эдуард Борисович!
- Всего хорошего, ребят...
Сёмка как ни в чём не бывало закинул свой бесформенный джинсовый рюкзак на плечо и прошествовал из класса, даже не удосужившись попрощаться.
В ту же минуту в кабинет заглянула Надежда Исаевна, заместитель директора по образовательной части.
Пышногрудая дама бальзаковских лет, кудахча, будто наседка, обхаживала меня с первого дня. Добрая половина женского преподавательского состава тщетно пыталась соревноваться с ней в упрямстве касательно завоевания меня, как самого привлекательного и молодого преподавателя.
Безрезультатно, впрочем.
- Эдуард Борисыч, ну что же вы расселись, мой хороший! Идёмте скорее!
Я, оторвавшись от безрадостных мыслей, поправил очки.
- А что такое?
- Как что? Галина Павловна юбилярша у нас! Идёмте уже с нами, в столовой тортик ждёт! - и упорхнула, точнее, уплыла, пошловато колыхнув необъятной грудью.
