— Кстати, — дракон широко улыбнулся, медленно встав со своего места и подойдя к зеркалу практически вплотную. На одно мгновение Люси показалось, будто не было никакого зеркала. Столь большим оно было. — Меня зовут Нацу. Очень приятно, миледи.

Люси с удивлением поняла, что они так и не представились друг другу, и краска вновь заиграла на ее щеках. Встав с пуфа, девушка сделала легкий реверанс, подняв голову.

— Меня зовут Люси Хартфилия. Я дочь графа Хартфилия и его покойной жены Лейлы.

Нацу сделал легкий жест гибким хвостом, который означал приветствие среди драконов, и Люси вновь присела на пуф. Юноша грузно плюхнулся на пол, скрестив ноги, и сейчас, когда их глаза были практически на одном уровне, зеркало, казалось, исчезло. Настолько близким и реальным казался этот дракон.

— Давно я не видел этих стен, — прошептал Нацу, внимательным взглядом осмотрев чердак. — Здесь многое изменилось.

— Я удивлена, что это зеркало было закрыто. Моя бабушка никогда без надобности не закрывала контакт между мирами.

Дракон заискивающе улыбнулся.

— Аннабет закрыла зеркало по королевскому указу Акнологии. Так что по факту ты сейчас преступаешь закон.

— Что? — пораженно спросила девушка.

— Ну, двадцать лет назад Акнология решил, что мое наказание недостаточно жестоко, и потребовал, чтобы зеркало, которое соединено с моим, было закрыто. Ваш монарх удовлетворил его просьбу, и Аннабет ничего не могла сделать.

— Ты узник короля? — спросила она. — Ты преступник? — взгляд Люси заскользил по стелящимся шелкам и золотым блюдам, по стеллажу с книгами и открывающимся на дворец видом из окна. — Но ты не в тюрьме, а в богатых покоях… Что же ты совершил?

Ее взгляд вновь был направлен на Нацу, на губах которого поселилась грустная усмешка.

— Моим преступлением было то, что я родился.

Люси замолкла. Она еще раз осмотрела его покои. Каменные стены. Небольшой портрет на стене, скрытый за красным гобеленом. Мощные крылья глубокого бордового оттенка. Одинокая башня и клетка, окружающая ее (толстый прут не был игрой ее воображения), и осознание прошибло Люси в тот же момент.

— Ты… — она неверяще посмотрела в неожиданно серьезное лицо дракона. — Ты Драгнил!

В зеленых глазах она увидела ответ на свой вопрос.

Внезапное знание казалось невероятным. Невероятным настолько, что на мгновение ей показалось, будто это было ее сном.

Люси лихорадочно начала перебирать в руках муслиновую ткань, пытаясь унять нахлынувшие на нее эмоции. С раннего детства им говорили, что во времена войны в живых не осталось ни одного Драгнила. С раннего детства, когда им рассказывали о великой войне Алого и Изумруда, между правящей династией Драгнилов и восставших представителей дома Акнологии, им говорили, что после поражения все носители крови Драгнил были прилюдно казнены на главной площади, как знак очищения королевства от старых правителей и восхождения на трон нового короля.

Мысль, что перед ней сидел единственный выживший представитель Алого дома Драгнилов, заставляло сердце Люси бешено биться.

Она была фанатиком, нашедшим свой философский камень.

— Но почему Акнология оставил вас в живых? — задала вопрос Люси, по-новому смотря на внезапного знакомого.

— Он назвал меня своим трофеем, — ответил он. — Я живое доказательство его победы. Большего объяснения он мне не давал.

— Это удивительно, — прошептала Люси.

— Удивительно?

Девушка улыбнулась.

— Я всю жизнь восхищалась вашим миром, в тайне мечтая оказаться в нем. И я… Я с упоением читала историю о войне Алого и Изумруда, и всегда, несмотря на то, что в наших учебниках Драгнилов выставляют тиранами и сатрапами… Я всегда нелогично была на стороне Игнила Алого. А сейчас передо мной сидит живой Драгнил. Это словно я уснула и попала в место, где исполняются все желания.

— Вот только для нас это не история из книг, миледи, — холодно отчеканил дракон. — Для нас это прожитая жизнь. И восхищаться, а тем более мечтать о ней, не стоит. Уж поверьте.

В следующее мгновение Люси видела перед собой лишь свое отражение: Нацу накрыл зеркало с той стороны. Неожиданно стало пусто и одиноко, а тепло, исходившее от зеркала, исчезло, будто его и не было.

Фамильный прибор лежал на комоде.

Часы продолжали вразнобой показывать время.

***

15 октября. 1802 г.

Луценс Кор был заточен в темницу из сильного ливня, темных туч и тонких зигзагов молний.

В большой зале сидели все обитатели дома. Леди Аннабет расположилась перед весело потрескивающим камином, накрыв колени мягкой шалью и полностью погрузившись в чтение книги. В тонкой радужке ее очков отражался огонь.

Леви и Люси сидели рядом, на французской софе из вишневого дерева. Мисс МакГарден вышивала пионы, в то время, как ее подруга перечитывала сонеты Шекспира. По комнате разносилось дивное звучание фортепьяно: Лисанна отдавалась музыке в усладу леди Аннабет и восхищенно слушающих сестру Мираджейн и Эльфмана.

Дворецкий чинно стоял у двери, следя за тем, чтобы господам было удобно. Из кухни доносился смех: служанки и лакеи решили устроить какую-то игру.

— Птенчик, — прервала уютную тишину леди Аннабет, отложив от себя книгу и обратив свое внимание на внучку, — ты знакома с господином по фамилии Фернандес?

Люси прикрыла книгу, удивленно посмотрев на бабушку.