Люси не раз видела портреты короля драконов, но воочию это зрелище невозможно было описать. Казалось, он был огромен, настолько раскидистыми были его черные, точно мгла, крылья. Хвост его гибкой змеей следовал за ним; волосы его были белоснежней снега, а взгляд суров и безжалостен. Каждое его движение дышало скрытой мощью, и видя этого огромного, закаленного в тысячах боях воина, Люси хотелось закричать. Ведь Нацу не мог ему противостоять! Ведь слабый, заточенный всю свою жизнь в темнице дракон, не мог пойти против этого безжалостного зверя! А ведь именно это он собирался сделать. Иначе и быть не могло…
Отчаяние, тяжкое и всепоглощающее, овило ее душу, не позволяя сдвинуться с места, и несколько дней к ряду она смотрела немигающим взглядом в многочисленные зеркала поместья, молясь, чтобы тихие коридоры оставались тихими, а Нацу, пусть даже если им не суждено было бы увидеться вновь, сбежал куда-нибудь далеко-далеко, где Акнология не смог бы его найти.
Но вопреки ее желаниям, с каждым днем Изумрудный дворец наполнялся все большим числом драконов, и в общем гуле голосов она различала колющие по сердцу слова. «Сбежавший принц», «опасность»… «война».
Это было ужасное слово.
Оно несло за собой другое слово, холодящее все закоулки души. Смерть.
И самое ужасное, что Люси была лишь сторонним наблюдателем, которая не могла сделать абсолютно ничего. Не потому что не хотела, а потому что не могла. Границы между мирами позволяли лишь смотреть, но не участвовать. Именно поэтому драконы во дворце перестали обращать внимание на людей за зеркалом, говоря громко и четко, ругаясь и споря.
В воздухе витал запах перемен.
Только Люси не знала, были ли они к лучшему.
Подумав об этом, девушка провела кончиком пальцев по обручальному кольцу. Простому, но изящному, с аккуратным небольшим бриллиантом. Кольцо было невесомым, но Люси казалось, что оно давило непосильным грузом.
Их свадьба была назначена на сентябрь. Отец уже прислал ей письмо с выказанным желанием об ее возвращении в Лондон, для приготовлений, но Джерар, понимавший состояние невесты, отсрочил их приезд насколько смог. И Люси была ему за это благодарна, в который раз задавая вопрос небесам, за что они послали ей такого понимающего друга. Который ради нее решил сломать свою жизнь…
Люси обернулась, встретившись взглядом с источавшим беспокойство Джераром. В который раз она задала себе вопрос, почему он пошел на это? Почему он решил ей помочь во вред себе, своим принципам, лишая себя возможности осуществить свою мечту — провести жизнь с человеком, которого бы он любил. И в который раз она спросила себя, не было ли так эгоистично с ее стороны соглашаться, обрекая Джерара на вечность с ней?
— Не думайте об этом, миледи, — проговорил он, и когда ее глаза удивленно расширились, он только улыбнулся. — На твоем лице все написано.
— Я боюсь, Джерар…
— Я понимаю, — кивнул он. — И я хочу знать, что мое решение было сугубо моим. Я как-то уже говорил тебе, что являюсь тем редким глупцом, хотя, я бы назвал себя счастливчиком, который не потерял веру в искреннее чувство, — Джерар сел напротив нее, подперев рукой подбородок, и взгляд его стал мечтательным, как у поэта, нашедшего свою Музу. — Однажды, гуляя по коридорам этого поместья, я набрел на небольшой чердак, и я бы так и прошел мимо него, но вдруг, о чудо, я услышал тихие голоса. Скажу честно, я до сих пор стыжусь своего следующего поступка. Я вошел, как можно тише, чтобы не выдать свое присутствие, конечно, и увидел удивительную картину. Возле большого, от самого пола и до потолка, зеркала, сидела девушка. На ней было воздушное белое платье, в дивных золотых локонах отражались редкие в этих местах лучи солнца. Девушка эта разговаривала с драконом, который отражался в зеркальном поверхности. Дракон этот был статен, красив, хоть и лишен некоторых манер, но… по-своему очарователен. Они были настолько погружены в свою беседу, что не замечали ничего, что происходило вокруг них. Казалось, если бы началась война, они и тогда бы не пошевелились, продолжая смотреть друг другу в глаза. Только это для них имело тогда истинное значение. Я стоял в своем укрытие в виде большого платяного шкафа, и понял все в тот же час. Любовь, которую я так отчаянно искал и не мог найти ни в одной прелестной даме, сколько бы земель я не объехал, была здесь. В этом маленьком чердаке, в отражении зеркала. В юной девушке и статном драконе, для которых не могло быть преград… Кроме зеркала, разделявшего их.
Люси почувствовала, как горячие слезы подступали к глазам, с каждым сказанным Джераром словом.
— Тогда, — продолжил он, мягко взяв в свои руки ее, — я пообещал себе, что сделаю все возможное, чтобы сохранить их сильное чувство. И, Люси, перестань корить себя за мои решения. Возможно, на моем пути не встретится та, которую я полюблю, но на смертном ложе, я не буду сожалеть ни о чем. Потому что я буду знать, что, по крайней мере, я смог стать проводником для чужой, настоящей и неподдельной любви…
— Джерар…
Неожиданно ее слова заглушили громкие крики из коридора. Люси и Джерар, не медля ринулись в сторону крика леди Аннабет. Она была в гостиной, сжимая в руках серебряный крестик, смотря немигающим взглядом в отражение тронного зала дворца драконов.
Все было в огне. Тяжелые бархатные гобелены с сияющим изумрудным драконом, высокие колонны и мраморный пол. Огонь был повсюду. Ярко-красный, пожирающий все на своем пути. В тронном зале не было никого, кроме двоих, но даже это не мешало Люси слышать громкие крики, доносящиеся из-за стен дворца. Там шла ожесточенная битва.
В тронном же зале, прямо на их глазах, идя по кругу, выслеживали друг друга два огромных дракона: один, черный, точно мгла, с изумрудным узором на раскидистых крыльях, второй — красный, точно кровь, с яркими и пронизывающими насквозь янтарными глазами. Люси узнала эти растрепанные длинные волосы, разметавшиеся по туловищу дракона.
Это был Нацу.
Сердце сжалось.
Время замедлило свой ход, и был лишь тронный зал в отражении зеркальной поверхности. Был ужасающий король драконов. И был Нацу. С кровавой раной на боку, грязью и копотью на алой чешуе и вырывающимся из ноздрей дымом. Нацу, хромавший, но пытавшийся выглядеть сильным. Нацу, от вида которого Люси захотелось ринуться вперед, чтобы оказаться рядом, чтобы оградить от настигавшей его опасности.
— Ты глупец, — разнесся громом голос Акнологии, и все в комнате вздрогнули от этого леденящего кровь звука. Изумрудные узоры на его крыльях становились ярче от каждого сказанного им слова. — Ты глупец, Нацу, раз решил сбежать из башни. Ты глупец, раз решил пойти против меня. Ты глупец, раз думаешь, что сможешь победить меня.
